Тонкая штучка

— Я могу проводить вас до гостиницы. У нас их девять. Четыре из них очень приличные.

Павел хмыкнул и сказал:

— Гиви, сунь ее в ванную.

В ванной форточки нет. Кому знать, как не мне?

— Послушайте, — заторопилась я. — Раз у вас проблемы и гостиница отпадает, ночуйте, хотя я, конечно, против того, чтобы превращать свою квартиру в дом колхозника. Но так как мое мнение вас не интересует, я постелю вам здесь, а сама лягу в спальне, — последние слова я договаривала на подходе к ванной.

Гиви распахнул дверь, толкнул меня легонько в спину и дверь закрыл, а я озадаченно замерла в темноте, но не надолго.

— Эй, — крикнула я, — свет включите.

— Спят без света, — гаркнул Гиви.

— Но я ведь еще не сплю, — я обратилась к нему с разъяснительной речью и дверь немного попинала.

Гиви ее все-таки открыл, свет включил, посмотрел на меня укоризненно и поинтересовался:

— Тебе чего неймется? Хочешь, чтоб связали и рот заклеили?

— Нет, — энергично потрясла я головой, — можно мне взять два одеяла и подушку? Я, конечно, понимаю, что забота обо мне не является вашей основной обязанностью, но что я вам плохого сделала, чтоб надо мною издеваться?

— Ты думаешь, я что-нибудь понял? — усмехнулся Гиви.

— А читать Вы умеете? Я могла бы изложить свою просьбу на бумаге.

— Моя бабушка, когда таких, как ты, видела, головой качала и приговаривала: «Ой, не жилец». Иди, бери одеяла.

Я собрала пожитки по-солдатски быстро: два одеяла, подушку, махровый халат, книгу. Не хватало только термоса с чаем, о чем я скромно намекнула Гиви. Он не стал прикидываться глухонемым, терпеливо ждал, когда я закончу возню на кухне, а потом препроводил в ванную. Свет не выключил.

Я постояла под душем, выпила чая, ожидая, когда ванна подсохнет, потом застелила ее одеялами и улеглась с книгой в руке. Из любой ситуации надо уметь выжать максимум удовольствия. Через полчаса я вывернула лампочку, проверила запор со своей стороны и легла спать. Спасать меня не торопились. Не очень удачный день.

* * *

Утром меня ожидал сюрприз. Ввернув лампочку, я отперла дверь со своей стороны и так, ни на что не надеясь, ее толкнула. Дверь открылась. В квартире тишина. Мечтать, что они уехали, даже не хотелось. Я заглянула в приоткрытую дверь: все четверо спали подозрительно сладко. Надо же, надумали. С моей точки зрения, глупее глупого, хотя, может, я чего не понимаю? Я попыталась понять, кто в моей квартире идиот, и насчитала сразу четверых. Я топала, как слон, шумно включала воду и даже спела песню из репертуара Элтона Джонса, из комнат никто не появился. Что хотите, а люди так не спят. Если кто-то любит развлекаться подобным образом, так ради Бога. Я взяла сумку и пошла на рынок, громко сообщив об этом у двери.

На рынке было привычно шумно, суетливо, и ничто не напоминало о бандитах в моей квартире. Один из них, надо полагать, бредет за мной. Мне что, не жалко. Однако было любопытно, и я пробовала отгадать, кто? Витек или Мишка? Павлу не по рангу, а Гиви чересчур заметный. Я пыталась засечь наблюдателя, но моих шпионских качеств оказалось для этого недостаточно. Не впадая в печаль, я купила вырезки, лука репчатого, баклажан, яблок, три банана и всякой всячины по мелочи. Сумка отяжелела, и я покинула рынок. По пути зашла в книжный магазин, он как раз открылся. Я вошла, поздоровалась (меня здесь хорошо знали) и отправилась в отдел учебной литературы. Взяла первую книгу слева на верхней полке, полистала, потом просмотрела еще две, за последнюю заплатила и, простившись, покинула магазин. Наблюдателя я так и не заметила.

Сюрпризы не кончились: квартира была пуста. Не зная, как к этому отнестись, я стала выкладывать покупки. Тут входная дверь открылась, и появился Гиви.

«Молоко», — подумала я, немного досадуя, что не отгадала, и потому поинтересовалась:

— У вас уже есть и ключи от квартиры?

— Неудобно лишний раз беспокоить хозяйку, — в тон мне ответил Гиви.

Я мысленно послала его к черту, подвязала фартук и приступила к приготовлению любимого блюда. Я называю его луковый суп. Берется много мяса, много репчатого лука, режется на кусочки, добавляется приправа, немного воды, да, соль, конечно, и все это тушится на медленном огне.

Я включила магнитофон, и мы со Стингом неплохо спели дуэтом, тут в кухне появился Гиви. Я старалась не обращать на него внимания, и это удалось. Хватило его не надолго.

— Лук надо резать кольцами.

Я проигнорировала неуместное замечание, дала возможность Стингу петь громче, ну, и сама увеличила звук. Гиви подошел к столу, придирчиво покопался в траве и сказал, морщась:

— Не то. Кинза есть?

— Она вонючая, — ответила я.

— Что ты понимаешь?

Я закончила куплет.

— Не разрезай луковицу пополам, режь целиковую.

— Послушай, — все-таки разозлилась я. — Это моя кухня, мое мясо и мой лук. Еще что-нибудь?

— Женщина, — с кавказским акцентом сказал Гиви, хотя до сей поры говорил нормально. — Что ты можешь понимать в таком деле?

Лучше всего было бы огреть его сковородой, но не разумно. Я трижды глубоко вздохнула, положила нож на разделочную доску и с улыбкой предложила:

— Прошу.

Он не только взялся за работу. Он блестяще ее выполнил, умудрившись при этом прочитать три лекции: как выбрать мясо, как приготовить его (конечно, по-настоящему я этого никогда не сумею), плюс краткий обзор пряных трав с их специфическими свойствами в разделе «Кулинарии». Кстати, очень поучительно. Я злилась минут пятнадцать и все-таки стала помогать, заглянула под крышку, принюхалась и сказала:

— Божественно.

— Надо белое сухое вино, — поучал Гиви. — Только в вашем городишке его вряд ли сыщешь.

— Почему это? — обиделась я за родной город.

— Женщина, мясо — это наука, а вино, вино — искусство!

— У нас специализированный магазин есть. Только грузинские вина.

— Далеко?

— На машине минут пятнадцать.

Входная дверь опять открылась, и в кухне возникли Витек и Павел.

— Павел, — сказал Гиви, — хочу за вином съездить.

Тот кивнул, и мы отправились в магазин. Там Гиви бродил минут двадцать, не меньше, и выбрал что-то совершенно невзрачное на вид. Услышав цену, я притихла.

К моменту нашего возвращения и Мишка объявился. Мы сели за стол.

— А что это ты не сбежала? — ехидно спросил Павел.

— Куда это мне бежать из своей квартиры? А вещи? Может, для вас пустяки, а для меня они денег стоят. Опять же, направь я свои стопы к районному отделению, Гиви, чего доброго, мог разнервничаться и сделать что-то такое, против чего я стала бы возражать. Или я все путаю, и вы меня отпустили?

— Отпустили, — хохотнул Павел.

— Тогда, может, в гостиницу съедете?

— Чего ж тебе дома не живется, барахло целей будет.

— Так я не про себя.

— Я тебе, умница, уже говорил и еще раз повторю, последний: рядом побудешь, пока я во всем не разберусь.

Я закусила губу, стараясь придать себе задумчивый вид, посидела так минут пять, а потом сказала:

— Так вы меня нарочно отпустили, чтобы проследить, что я делать буду?

— До чего баба головастая попалась.

— И что ж, уследили? Я себя правильно вела или не очень?

— Чего ж к ментам не ткнулась?