Тонкая штучка

— Слушай, оставьте меня здесь, ну заприте, свяжите или еще что… Не хочу я никуда ехать, убьют меня, чего доброго, или, того хуже, в тюрьму с вами угодишь.

Павел в кресло сел, посмотрел серьезно так, как он умел, по-особенному, и сказал:

— Я не знаю, как ты во всем этом замешана, но чувствую, дело в тебе. Не случайно Серега в твоей квартире оказался, и все остальное не случайно.

Тут и мне кривляться расхотелось, я тоже посмотрела ему в глаза и спросила серьезно:

— А если все-таки случайно и твое чутье тебя подвело? Может быть, мне просто не везет, и я пытаюсь выжить?

— Что ж, мы это выясним, а до той поры ты будешь рядом. И можешь мне поверить, я с тебя глаз не спущу.

— Ясно. Благодарность заложена в человеческой натуре, — сказала я и пошла переодеваться.

* * *

Отправились мы в ресторан «Вечерний». В обычный распорядок были внесены изменения — мы ехали втроем: Павел, Гиви и я. За руль сел Гиви, мы сзади, и покатили по городу. Конечно, куда и зачем едем, я спрашивать не стала, зачем зря воздух сотрясать? Но кое-что удалось разузнать из обрывков разговоров. Например то, что ресторан «Вечерний» принадлежал Косому и у него там что-то вроде штаб-квартиры. Из этого я заключила, что едем мы на разведку. Я считала себя никудышным разведчиком, и эта миссия пришлась мне не по душе. Тем более что оставалось загадкой, как нас там встретят (скорее всего плохо) и как мы вообще собираемся туда войти. Оказалось, очень просто: взяли и вошли, и сели за столик в центре зала, и особого внимания на нас никто не обращал. Косой в зале не появлялся. Гиви куда-то вышел, а вернувшись, сообщил: он здесь, но сидит у себя в кабинете и носа показать не смеет, так боится оказаться трупом в начавшейся между Боксером и Мотей войне. Какой-то план на этот вечер у Павла имелся, потому что держались они спокойно и уверенно и никуда не торопились. Ели, пили, в общем, развлекались. Павел даже танцевать меня пригласил, я торопливо сказала:

— Не хочу.

Он только рукой махнул.

Время шло, воздух стал тяжелым, а физиономии вокруг потными, кое-кто уже передвигался с трудом, но веселье все еще шло по нарастающей. И тут Гиви поднялся и пошел от стола, а я поразилась тому, как грациозно он двигается, и еще, как незаметно. Я понимаю, это глупо звучит, но было это именно так.

Дверь в кухню была прикрыта ширмой, рядом дверь в коридор, оттуда — в служебные помещения. А рядом лестница вниз, в холл. На какое-то мгновение я подумала, что Гиви удастся пройти в нужную дверь, но совсем рядом стоял стол, а за ним двое здоровяков. Как только Гиви приблизился, они заметно насторожились, подались вперед. Пиджаки свободного покроя были расстегнуты, руки потянулись под полы и… Гиви шагнул к лестнице. Павел никак не отреагировал, но глаза сверкнули хищно, и головой повел как-то по-особому — злился. Через несколько минут Гиви вернулся, и опять мне показалось: он пройдет, но все повторилось, и он сел за стол.

— Коридор пуст, — бросил он, — только эти.

Время шло, а здоровяки продолжали сидеть, и всякий раз, как рядом возникал кто-то, настораживались. Тут я и решила, что пора мне во всем этом поучаствовать, раз уж вышло, что все городские события меня напрямую касаются. Я выпила шампанского (для храбрости) и сказала:

— Их надо отвлечь.

— Умная мысль, — усмехнулся Павел, — а мы тут голову ломаем, что делать.

Мне его тон не понравился, но я, конечно, демонстрировать этого не стала, говорю спокойно так:

— Я могу помочь.

— Как? — опять усмехнулся.

— Ну, не так уж это трудно.

Всерьез они меня не восприняли, да я и не лезла особенно. Просто пришла пора показать, что всякую ерунду я тоже делать умею, поэтому, когда Гиви опять поднялся и пошел, легко так, словно танцуя, я приготовилась. Вроде бы прическу поправила, а на самом деле бретельки платья на шее развязала, ну а потом вскочила, платье, само собой, с груди слетело, а я еще завизжала. Эффект был совершенно неожиданный, я, конечно, ждала, что на меня внимание обратят, но чтоб вот так, разом вытаращились… А я визжу и грудь прикрываю, и платье поддергиваю одной рукой, а оно уже до бедер съехало. Тут меня Павел поразил. Я в нем актерских способностей не подозревала, и зря, потому что разыграл все как по нотам, вскочил, стянул пиджак, на плечи мне накинул: «Успокойся, дорогая» — и все такое… Кандидат на «Оскар» за лучшую мужскую роль года. А я ногами топаю, локтем фужер смахнула, ору:

— Это ты виноват, — и по физиономии ему съездила, не могла упустить такой случай. Он схватил меня в охапку, я задела соусник и в буйство впала, тут сбежались все, кто раньше отсутствовал, администратор, к примеру, Павел деньги на стол швырнул и за плечи потащил меня к выходу.

— Успокойся, дорогая.

Цирк. Всем страшно понравилось, особенно двум здоровякам у двери, и Гиви, наверное, тоже, потому что его нигде не наблюдалось.

Мы покинули ресторан, и до самой машины Павел старательно исполнял роль, и я тоже, правда, вмазать ему еще раз не решилась. Усадил меня в машину, сам сел за руль, и мы со стоянки вырулили. Проехали три квартала, свернули, огни погасили и встали. Павел на меня посмотрел, я пиджак стащила, ему отдала, платье поправила.

— Сама придумала? — спросил насмешливо.

— В кино видела.

— Умеешь. В драмкружок в школе не ходила?

— А ты?

Он жестко усмехнулся, но сказал спокойно очень:

— Особо не наглей.

Я, естественно, замолчала. Тенью справа возник Гиви, сел в машину, сказал:

— Порядок.

— Разведал? — спросила я, уж очень расхрабрилась в тот вечер.

— Ага.

— Какого человека заполучили, а, Гиви? Чтоб мы без нее делали? А грудь у тебя высший класс, что ж ты раньше от нас такую красоту прятала?

— Я, между прочим, помочь хотела, — разозлилась я, — а вы кретины, и мозги у вас, как у всех кретинов, в штанах.

— Это ты мне говоришь? — спросил Павел. — Давно ты у нас на толчке не сидела.

— Ой, — сказала я и сползла по сиденью, много чего лишнего я в этот вечер сделала. Тут мы из города выехали.

— Может, остановишь? — робко спросила я.

— Ничего, дотерпишь.

В эту ночь я не только дверь заперла, но и тумбочкой ее приперла, а настольную лампу рядом с собой положила. Конечно, вряд ли поможет, но так спокойнее.

Утром я пила кофе, сидя перед телевизором. Слушала областные новости. Ничего особенного. И тут пошли криминальные сообщения. До конца не дослушала, в туалет рванула, потому как этой ночью Колеватых Сергей Владимирович покинул нас, заполучив пулю в лоб.

* * *

До обеда мы вдвоем с Витьком были, остальных не наблюдалось. А когда Павел объявился, я ему сказала:

— Домой уезжаю.

— Что? — не понял он.

— Домой уезжаю. Мне надо.

— Пошла вон, — равнодушно отозвался.

— Я уйду. По-хорошему не отпустишь, сбегу.

— Чего это вдруг?

— У меня день рождения завтра, — сказала я, — сын звонить будет. И вообще, гости придут. И я должна быть дома. А здесь мне уже до смерти надоело.

— А кто тебя спрашивает? — удивился Павел.

— Я, конечно, понимаю, что для таких, как ты, благодарность звук пустой, но все ж таки можно человеку доброе дело сделать, если тебе это ничего не стоит. А для меня очень важно дома быть. И вообще…

Тут Павел на меня уставился своим особенным взглядом, и я на месте затопталась, хмурилась и боялась наговорить лишнего. Вошел Гиви, а Павел ему и говорит:

— Юлька нас на день рождения зовет. Поехали.

Я даже подпрыгнула.

— Ну уж нет.

— Ну уж да, — передразнил он.

— Слушай, — заныла я, — вы там совершенно ни к чему. Я плохого про вас сказать не хочу, но… вы там не к месту. Человек один приезжает, очень дорогой мне человек, и… не будь свиньей, — выпалила я.

Павел и Гиви переглянулись.

— День рождения — это святое, — начал паясничать Павел, — а когда так упрашивают — не откажешь. Едем.

Я плюнула с досады и ушла.