Тоскуя по ней

— Я уверен, это просто недоразумение, — сказал новоприбывший глубоким, шелковистым, пронизанным очарованием голосом.

Мышцы Киана напряглись. Он узнал этот голос, и хотя магия была направлена не на него, он почувствовал ее мощь. Даже если бы он не был так ослаблен, он сомневался, что когда-нибудь смог бы сравниться с ней.

Человек расслабился, приподнял брови и наклонил голову.

— Да. Так и было.

— Хорошо, — сказал новоприбывший. — Уверен, у вас есть другие дела, которые нужно сделать.

Кивнув, вышибала ослабил хватку. Как только Киан отпустил его запястье, мужчина опустил руку, повернулся и побрел прочь.

Новоприбывший заполнил освободившееся пространство. Он был высоким, с короткими взъерошенными черными волосами и тенью щетины, подчеркивающей точеные черты. Изогнутые брови нависали над проницательными серыми глазами.

На нем был серый современный костюм того же оттенка, что и глаза, с черной пуговицей внизу, но без галстука. Когда он стоял там и изучал Киана, то казался воплощением непринужденной элегантности и стиля. Он протянул вперед обе руки и нежно взялся за пальто Киана, расправляя его.

— Бэрроу, — проскрежетал Киан, беспокойство держало его тело напряженным.

— Бэрроу? — фэйри рассмеялся, глаза заблестели опасным весельем. — Давно не использовал это имя, Бледный. В последнее время меня зовут Лахлан, хотя ты всегда можешь называть меня своим принцем. Как ты сейчас представляешься?

Не было никакого принуждения. Лахлан не обратил свое обаяние на Киана, но магия исходила от него, как жар из печи.

— Киан.

Лахлан ухмыльнулся, обнажив ровные белые зубы, хищные, несмотря на то, что выглядели так по-человечески.

— Ты не очень хорошо выглядишь в данный момент, не так ли, Киан?

Рычание почти вырвалось из горла Киана.

— В последнее время засуха.

Эти проницательные серые глаза, в которых все еще светилось веселье, смотрели мимо Киана, обводя взглядом толпу.

— О? Как неудачно. Этот город оказался щедрым для меня.

Схватившись за полы пальто, Киан отступил назад, ослабляя хватку Лахлана.

— Тогда я оставляю тебя с этим.

Он шагнул мимо фэйри, но был остановлен рукой Лахлана, уперевшейся ему в грудь.

Темноволосый инкуб наклонился ближе. Его запах — смесь промасленной кожи, специй и мускуса, — окутал Киана.

— По праву, Бледный, я мог бы заявить на тебя права. По праву я мог бы потребовать твоей верности, твоего повиновения. И по праву я мог бы силой взять это.

Киан держался неподвижно, борясь с неистовыми побуждениями, затаившимися внутри него, борясь со своим дискомфортом, борясь с семенем страха, пустившим корни в животе. Фэйри всех мастей были устойчивы к чарам инкубов и суккубов, но не невосприимчивы. А чары Лахлана были самыми сильными, с которыми Киан когда-либо сталкивался.

Он сопротивлялся им раньше. Как долго он продержится сейчас? Как быстро сила воли Киана рухнет под тяжестью этой магии, особенно когда он был так истощен?

— Когда я привез тебя в Америку много лет назад, это было не для того, чтобы ты мог бегать на свободе, как дикий зверь, — продолжил Лахлан. — Ты должен был быть рядом со мной, стоять рядом с новым королем этого королевства. Служить моей правой рукой.

— Я предпочитаю наше нынешнее соглашение, при котором ты идешь нахуй и оставляешь меня в покое, — сказал Киан.

Пальцы Лахлана согнулись, когти вонзились в грудь Киана.

— Какое неуважение. Так пренебрежительно. Пребывание в мире смертных не освобождает тебя от обязанности чтить тех, кто выше тебя, Бледный. Не защищает от последствий оскорблений.

Киан повернулся лицом к Лахлану.

— Прости меня, Принц Пустоты. Я просто немного не в настроении, когда голоден.

Другой фэйри нахмурился, и багровый огонь вспыхнул в его глазах. Магия, пульсирующая в нем, дрогнула, потрясая Киана до глубины души.

Киан стиснул челюсти. Его сердце бешено колотилось, а внутренности скрутило. Он все еще ощущал вкус женщины, которую видел раньше, и ее запах остался в его носу, перекрывая мощный аромат Лахлана. Люди в клубе продолжали танцевать, пить и разговаривать, наполняя воздух желанием.

Вся эта пища, окружающая его и в то же время совершенно недосягаемая. Магия Лахлана давит на него, напоминая о нынешней слабости. Лахлан хрипло выдохнул и с потемневшими глазами наклонился ближе, посмотрев на губы Киана.

— У меня есть множество идей, как иначе применить твой острый язычок, — его голос звучал низко и насыщенно. — И, Бледный, несмотря на неуважение, я не без сочувствия отношусь к твоему положению. У меня неплохая коллекция, и я готов поделиться. Любой тип смертных, каких только можешь представить, все покорные. Они сделают всё, что я прикажу. Всё, что требуется от тебя, — это просто попросить.

Среди фэйри ничто не предлагалось просто так. Никакой помощи — только торговля. И чем отчаяннее был просящий, тем жестче становились условия.

Лахлан, называвший себя королем мира смертных, уже требовал многого от Киана в прошлом.

Чего он хочет сейчас?

Всё. Он хочет всего.

Киан всегда предпочитал удовольствие. Бодрящее и сладкое, и его так легко получать от смертных небольшими порциями. Но не все из его вида предпочитали удовольствие. Некоторые наслаждались темными вещами. Некоторые насыщались, причиняя страдания.

Киан улыбнулся.

— Боюсь, мне придется отказаться, Лахлан. Наши вкусы просто несовместимы, и я уверен, что смертные в твоей коллекции уже испорчены страхом, который ты у них вызываешь.

— Да, я помню твои возражения, — глаза Лахлана встретились со взглядом Киана. — И все же посмотри на нас сейчас, Бледный. Кто стоит крепко, как дуб, а кто болтается, слабый, как умирающий лист на ветке? Какую пользу принесла тебе твоя глупая мораль?

— Столько пользы, сколько принесли тебе твои амбиции, Принц Пустоты. Скажи мне, как поживает твое королевство?

Тень упала на черты Лахлана, превратив веселье, застывшее в его глазах, во что-то гораздо более зловещее.

— Иногда я задаюсь вопросом, Бледный, желаешь ли ты моего гнева. Если ты жаждешь возмездия, найди меня, когда будешь готов осознать ошибочность своих поступков, — он похлопал Киана по груди с нежностью, в которой чувствовалась угроза. — До тех пор помни о соглашении. Следи за моей меткой, ибо те смертные, которые ее носят, мои и только мои. Я с нетерпением жду наших неизбежных уроков.