Тотем

Визэр смотрел на них, пытаясь найти в толпе знакомые лица. Но отца среди любопытных жителей не было. Он всё пытался понять: узнал ли его кто-то из медведей? За пять лет он почти не изменилось — так казалось медведю. Он стал старше, у него прибавилось шрамов, но он так и не отрастил бородку с тех пор, как заплатил дань болотнику, чтобы спасти жизнь лисьей княжны. Не хотел. Считал, что не достоин. И совсем немного… скучал и вспоминал девушку каждый раз, когда вновь брился у реки, как тогда. Это воспоминание было приятным и по-своему беззаботным. Оно напоминало о времени, ускользнувшем сквозь пальцы, словно песок. Тёплом и радостном. Они оба были юны и горячи. Оба хотели жить иначе и поступать так, как правильно.

«И чем это кончилось?»

Две разрушенные судьбы.

Гостей встречал воевода князя — тучный дядька. За последние годы на висках Флидаса прибавилось седых волос, но в его руках по-прежнему чувствовалась сила медведя. Оберег от злых духов — такой же, как у Визэра, — выглядывал из-под лёгкого кожаного доспеха. Оружия при Флидасе не было, но это и не нужно. Княжич знал, что воевода стоит десяти добрых воинов и может голыми руками скрутить в рог любого врага. Он остановился напротив лошади Кайры и окинул взглядом её сопровождение. Если князя росомах в спутниках княжны и удивил воеводу, то он никак этого не выказал, но Визэр заметил лёгкое удивление, смешанное с облегчением, когда взгляд Флидаса переметнулся на него.

— Визэр, — Флидас сдержанно поприветствовал его, просто по имени. И дело даже не в том, что он — изгнанник и не достоин обращения по титулу, которого не имел права носить. Воевода был его наставником, и их встреча, спустя столько лет, не могла быть какой-то иной.

— Здравствуй, воевода, — он улыбнулся, чуть натянуто и с лёгкой грустью. Визэр ещё помнил тот день, когда врата Скогенбруна закрылись за его спиной. Он думал, что больше никогда не вернётся домой.

«У Зверя хорошее чувство юмора», — усмехнулся про себя княжич.

— Князь ждёт вас, — оповестил Флидас, обратившись к Кайре.

***

Кайра не боялась; она знала, что князь Скогенбруна человек добрый и мудрый. Он всегда думал о своём народе и помогал другим, когда мог. Жители деревень и городов, пострадавших от жестокости волков, находили защиту и кров в медвежьем княжестве. Их оберегали, им помогали встать на ноги в чужом краю. Он делал всё, что было в его силах, чтобы защитить свои земли от зла, и справлялся с этим вот уже пять лет к ряду.

Княжна Лисбора хотела верить, что сила духа медведя, который следует заветам своего тотема, поможет ему сделать правильный выбор в грядущем сражении. Двух измотанных и истерзанных войной народов — лисов и росомах — не хватит, чтобы победить. Кайра знала об этом, и не хотела понапрасну проливать кровь, когда в конце их не ждёт победа.

Но князь Хэвард их принял. То, что он пожелал её выслушать, — добрый знак, и Кайра сделает всё возможное, чтобы исполнить свой долг. Защитить народ Лисбора, освободив его, и вверить княжество в руки её брата — так, как это должно было случиться после смерти их родителей.

Князь Скогенбруна принимал их просто — в просторной светлице, скромной по меркам многих князей. В ней не было ни трона, ни удобного кресла, где он мог бы расположиться, ожидая, пока гости склонят голову перед ним. Только облик бурой медведицы, высеченный из дерева, встречал их в центре комнаты. Присмотревшись, Кайра поняла, что медведица стоит под деревом — настоящим дубом. Его ствол поднимался вверх, разрастаясь под домом, и проглядывал стволом и ветвями — голыми по зиме — в специально проделанных в полу для него кольцах. Ствол дерева был таким широким, что и двум крепким молодцам не обхватить его. Медведица стерегла его и смотрела на гостей янтарными глазами. Издалека она казалась живой, и что вот-вот встанет на задние лапы, зарычит на чужаков и прогонит их прочь с земель Скогенбруна.

Князь стоял подле неё. По наполненному озимыми ягодами и рыбе жертвеннику, Кайра поняла, что он молился в то время, обращаясь к Зверю, когда неожиданные гости пожелали его видеть. Князь медленно повернулся, чёрная шкура с белёсой полосой повторила движение его тела, и на мгновение князь показался настоящим грозным медведем, что защищает свою семью — медведицу под сенью дуба. Он посмотрел на лисицу, сопровождавшего её предводителя Вейлих, а после на князя росомах. Сэт выдержал его взгляд, не обронив ни слова, — старые обиды не забылись, но было в этой встрече нечто важнее уязвлённого самолюбия князя Стронгхолда.

— Здравствуй, отец, — Визэр обратился первым, зная, что вскоре князь медведей заметит его, если воевода уже не доложил, кто пожаловал вместе с чужаками. Но князь медведей лишь вскользь глянул на него, не обронил ни слова, и обратился к лисьей княжне:

— Ты хотела меня видеть. Зачем?

— Созови совет Старших, — Кайра сделала шаг вперёд. Она говорила от всей группы сразу, не доверяя переговоры ни Баэду, ни, тем более, Сэту. — Меня они не послушают, но тебя… Если князь Скогенбруна объединится с лисами и росомахами, то мы сможем убедить остальных выступить против волков… Мы навсегда закончим эту войну. Только тебе под силу объединить все народы.

Она признавала старшинство и силу князя медведей. Другие князья прислушивались к нему и уважали, чем не могла похвастаться ни Кайра, ни Сэт, от жажды власти которого в прошлом пострадали многие народы энайдов.

— Годы войны ослабили наши народы, но…

— Побереги слова для совета, — князь оборвал её речи на полуслове. Она знала, что Хэвард отличается решительностью, и коль скоро принимает решение, значит, он думал об объединении задолго до их прихода. Это немного ущемило гордость лисьей княжны, но раз князь тоже желает объединиться и выступить единым войском против волков, то это всем им пойдёт на руку. Что её удивляло — так это то, что он ничего не просил взамен на помощь, словно…

«Словно уже получил что-то, чего так сильно желал все эти годы».

Взгляд Кайры невольно скользнул к Визэру. Медвежий княжич стоял в стороне, держался от отца на почтительном расстоянии, и хотя посмел поднять на него взгляд, выглядел виноватым с самого первого момента и по сейчас, как узнал, что они отправляются в Скогенбрун.

— Накормите наших гостей и подготовьте для них комнаты, — распорядился князь, обращаясь к Флидасу.

Он больше не обронил ни слова. Вновь повернулся к тотему Медведицы и продолжил читать молитвы, обращаясь к Зверю.

***

Визэр знал, что виноват перед отцом. Молодой и горячий медведь едва ли думал о том, какого отцу прогонять собственного сына из княжества, поставив долг князя с соблюдением законов выше отеческой любви. Но даже это понимание не снимало тяжёлого груза с плеч изгнанника. В родном княжестве, где он последние пять лет оставался всего лишь чужаком, Визэр чувствовал, как каждая стена давит на него, и вместе с тем внутри крепнет желание сбежать из Скогенбруна.

Оставив Лаогеру с детьми, он пошёл к ритуальной комнате, надеясь, что после трапезы застанет отца возле Медведицы. Князь подолгу молился, когда медвежий народ впереди ждали важные перемены, но в этот раз Хэвард опередил его.

— Он пошёл во двор, — предупредил его Флидас, плотно сжав губы и смотря куда-то в сторону; и непонятно: то ли так помогает, но сердится, то ли желает выпроводить его.

Поблагодарив воеводу, Визэр поспешил нагнать отца. Флидас не солгал. Княжич заметил отца в длинном коридоре, что вёл к дверям заднего двора.

— Отец.

Визэр хотел, чтобы он выслушал его любой ценой, но не ждал многого. Князь остановился, услышав его голос, и Визэр опешил — глубоко внутри себя он надеялся, что отец не прогонит его из княжества и не казнит за дерзость, но не верил, что тот пожелает видеть его дольше, чем нужно. Визэр знал, что отец этого не увидит, стоя к нему спиной, но всё равно опустился на колени, сложил на них руки и склонил голову, признавая свою вину. Он носил её пять лет, и с того самого дня — дня изгнания — она выросла до таких размеров, что в присутствии отца он не мог стоять равным ему.