Товарищи
Шрифт:
— Вот и я так, — задумчиво сказал Карцин. — Мне год еще остался в Суворовском. Даже не верится, что придется уйти оттуда. И не хочется.
Оля вздохнула:
— А мне осталось учиться всего несколько месяцев. И тоже — фюить! Прощай, ремесленное номер три!
— А все-таки очень интересно, что человек так привыкает.
— Да, — согласилась Оля.
— Мне кажется, я никогда не забуду свое Суворовское…
— А я свое училище…
Больше об этом было нечего сказать, и они, каждый думая о своем, молча смотрели в окно на вспыхивающие и гаснущие огни города. Но то, что они высказали друг другу свое сокровенное чувство, сблизило
— Вы умеете танцевать?
Оля рассмеялась:
— Значит, не только у меня память короткая! Я не узнала вас, хотя вместе на катке катались, а вы со мной на льду вальсировали и вдруг спрашиваете, умею ли я танцевать!
Володя попытался оправдаться: он не забыл этот случай, но ведь танец на коньках — одно, а без коньков — другое. Выяснилось, что танцевать оба умеют, но не очень увлекаются танцами. Когда вошли в клуб, радиола играла вальс, и Володя пригласил Олю.
Тут-то Надя впервые за вечер и увидела Карцина.
В концерте она с большим успехом читала «Свадьбу» — отрывок из поэмы Твардовского «Страна Муравия». Ей долго аплодировали и несколько раз вызывали на сцену.
Зрительный зал был погружен в темноту, и со сцены было невозможно рассмотреть лица дальше первого ряда. Надя волновалась: пришел ли Карцин? В антракте, смотря сквозь дырочку в занавесе, она увидела среди зрителей много незнакомых суворовцев, но отыскать Карцина ей не удалось.
После концерта Надя вышла в зрительный зал. Ее то и дело останавливали знакомые ребята и девушки, жали руки, поздравляли, называли артисткой. А Васька Жабин сказал:
— Наденька, вы декламировали, как молодая богиня. Сегодня я от вас ни на шаг не отойду, весь вечер буду под музыку вертеться с вами. И знаете, почему? Потому что я, кажется, стал влюбленным!
Возбужденная успехом, Надя рассмеялась и ответила Жабину: как-нибудь в другой вечер она, пожалуй, потанцует с ним, но сегодня не может и скоро уйдет домой, потому что у нее болит нога, а с больной ногой — какие же танцы! Так, баловство одно.
Надя обошла весь зал, но Карцина не встретила и решила, что его, наверно, не отпустили. Ей немного взгрустнулось, она даже представила себе, что вот сейчас, когда здесь так весело, где-то в комнате Суворовского училища сидит Карцин. Перед ним раскрытая книга, но он не читает, а грустно смотрит в окно и о чем-то думает… Наде стало жаль его, и если бы было можно, она побежала бы в Суворовское, чтоб хоть немного утешить Володю. Но хорошее настроение постепенно вернулось, и Надя вместе со всеми стала играть, петь, вертеться под хрипловатые звуки радиолы. И вдруг она увидела Карцина. Он и Оля вошли в зал, о чем-то оживленно разговаривая, и начали танцевать.
«И как же я раньше его не увидела? — удивилась Надя. — Он, наверно, тоже искал-искал меня и не нашел.
Может, считает, что я спряталась? Правду говорит пословица: «Дурная голова ногам покоя не дает».
Надя была уверена, что Карцин обрадуется ей, и, едва закончился танец, подошла к Володе и Оле.
— Здравствуйте, Володя, сколько лет, сколько зим! — нарочито веселым тоном воскликнула она, протягивая руку Карцину.
— О, Надя! Здравствуйте! Вы знаете, я прямо-таки руки себе
отбил, когда вам хлопал. Здорово у вас получается. Как у артистки, даже еще лучше.— Ну, что вы, разве можно сравнивать…
— А почему не сравнивать? Ведь правда!
— Не скромничай, Надя, — оказала Оля, — и не притворяйся, сама знаешь, что хорошо вышло.
— Никому так не хлопали, как вам. Так аплодировали, что можно было оглохнуть.
— Все говорят — хорошо да хорошо, а мне самой кажется, что слабо получилось. Можно было лучше прочитать, да не вышло: в одном месте я текст чуть не позабыла — ну, и растерялась. С тона сбилась, с темпа — одним словом. Чуть-чуть не провалилась.
— Все это неправда, — возразил Володя. — Я готов доказывать, готов спорить на что хотите…
— Не тратьте зря времени, ничего не докажете, — прервала его Оля. — Я Надю знаю — она же на похвалу набивается.
— Оля! Ты просто обижаешь меня!
— Я?! Тебя?! Никогда! Не сердись, я же пошутила.
Оля бросилась к подруге и крепко обняла ее.
Снова заиграла радиола. Надя так была уверена, что Карцин пригласит ее, что при первых звуках вальса даже сделала чуть заметное движение к нему, но Володя протянул руку Оле, повел ее в круг и издали приветливо кивнул Наде головой.
Надя осталась одна.
Мимо проносился поток танцующих, но она видела только двоих — Олю и Володю. Она почувствовала себя маленькой обиженной девчонкой. Стараясь не расплакаться, она выбежала из клуба.
В вестибюле возле Наташи никого не было. Надя кинулась к подруге, припала к ее плечу и, часто всхлипывая, расплакалась.
— Что с тобой? Что случилось? — забеспокоилась Наташа.
Но Надя не отвечала и только плакала все сильнее.
Усадив подругу на стул, Наташа сбегала к гардеробщице, принесла стакан воды и заставила ее сделать несколько глотков. Когда приступ плача прошел, Надя сбивчиво рассказала обо всем.
— Значит, ты не послушала нас, понесла билет, не поверила подругам! Теперь всю жизнь будешь вспоминать и краснеть от стыда. Эх, Надя, Надя! Как Ольга убеждала тебя, уговаривала, а ты по-своему повернула!
— Мне обидно, что он… что я его за хорошего считала, — говорила сбивчиво Надя, — а он… он билет взял, а сам ко мне даже не подошел… за весь вечер не подошел… будто я и не существую. Разве хороший человек так поступит? Никогда. И Ольга тоже… Я не думала, что она может вот так… Тоже подруга!
— А разве она знает, что ты его пригласила?
— Нет.
— Так что ж ее обвинять? Она совсем ни при чем. Да. Виновата ты, только ты. Сама ты себя не уважаешь и подруг тоже. А к Ольге и придираться нечего.
— Я ж не знала, что может так быть.
— А голова зачем? Чтобы есть да плакать? Вытри слезы и больше не плачь. Посиди минутку, я сейчас…
— Ты куда?
— Ну, я же сказала — на минутку.
— Я уйду отсюда.
— Никуда не уходи! Слышишь? Никуда до моего прихода.
Наташа торопливо вышла и вскоре вернулась с Олей. Та подбежала к Наде и схватила ее за руку. Надя взглянула и отшатнулась: лицо Оли было бледное-бледное, брови сдвинуты, губа закушена.
— Значит, это правда? Правда?
Надя молчала.
— Ну, чего стоишь, как истукан! Говори, правда это?
Надя кивнула головой:
— Правда.
Оля гневно оттолкнула ее от себя:
— Ты, кажется, из глаз реки пускаешь? Дура, если так! В лицо ему нужно плюнуть — пусть он, маменькин сынок, от злости плачет, а не ты!