Тоже Sapiens

Дыма там было больше. Я не сразу понял, что в каморке отличная вентиляция, в коридоре такой нет.

Самец лежал у входа в луже их ублюдской, неестественного цвета крови. Примата посекло всего, некоторые раны были видны даже под слоями одежды из шкур. Я машинально глянул на стену — на ней были следы от осколков и следы его крови, мелкие ошмётки плоти... Потом посмотрел в коридор, туда, откуда мы все прибежали, и увидел самку. Она тоже лежала, явно мёртвая. Не было только второго симбионта… плевать.

Я встал над самцом. Упёр дуло ружья ему в живот, как до этого сделала инженер, добивая симбионта, но потом передумал. Это не ружья даже, просто трубки на плохоньком ложе, внутри немного взрывчатки, слой металлического мусора и пыж. Слабое оружие, а у аборигена пара слоев плотных, инопланетных шкур над его кожей. Я подумал, что тут анатомия точно схожа с нашей, упёр дуло в короткую шею и нажал на спуск. Ружьё выстрелило с задержкой. Пищаль сраная, хоть и запал электрический. Я чуть отошёл, подумал и всё-таки выстрелил мёртвому примату в живот, но из ракетницы. И пошёл дальше, к самке.

Над ней стоял только матрос.

– Где он?!
– спросил я. Спросил наверняка громко, я до сих пор слышал плохо, даже собственный голос едва-едва.

– А?!
– Матроса тоже хорошо оглушило.

– Ребята где!?!
– проорал я ещё громче.

– За симбионтом пошли!
– крикнул он в ответ и показал ружьём на пол перед собой, я даже не сразу сообразил, что он так изображает поводок.

Я показал рукой, что всё отлично, и стал рассматривать самку.

Ей досталось меньше. Намного меньше. Самца, возможно, одной только ударной волной убило бы, а эту… Она лежала на животе, видимо, убегала уже, когда грянуло. Её тоже хорошо посекло самодельной шрапнелью, но тело не было похоже на фарш.

– Добей!
– крикнул мне матрос и кивнул на ракетницу у меня в руке.

– Нет!
– я указал на тело самца за спиной. Ракета дымила так, что вытяжка не справлялась.
– Ружьями!

– Переверни!
– попросил матрос, указывая на самку.

– Ага, щаз, блядь!
– И я показал на себе, куда лучше ей выстрелить в спину.

Матрос так и сделал. Она даже не дёрнулась, и только тогда я согласился её перевернуть. Получилось это сделать только вдвоём. Мы с трудом положили её на бок, на спину было уже проще. Она была мертва, насколько я мог судить. Из носа, рта и ушей у неё текла кровь, и хоть та не была похожа на нашу, я вспомнил ветеринара.

Матрос поднял отложенное ружьё, направил ей прямо в лоб. Я отошёл, чтобы меня не забрызгало, матрос тоже отвернул лицо и выстрелил.

На этот раз задержка была ещё дольше, а когда выстрел всё же раздался, матрос заорал от боли и выронил ружьё.

Я вздрогнул, полез за ракетницей торопливо, но потом увидел, что это просто ствол разорвало в казённой части и сильно поранило парню руку.

Так сильно, что он даже потом не смог сбрасывать тела в шахту.

Не считая утраченного на пару часов слуха, это была наша единственная потеря.

В тот день.

4

От победы и выпивки я был необычайно великодушен:

– Любую! Любую каюту бери… Хочешь, каждый день в новой спи. Хочешь? Фиттер, оружейник ты наш… - Я не выдержал и потрепал его по щеке.
– Всё для тебя, дружище. Мы ж с тобой братаны теперь.
– Потом я повернулся к инженеру с матросом.
– Слышали? Всё для вас, весь надмодуль… Герои! Мои братаны и сеструха!

Инженер вежливо улыбнулась, а матрос только посмотрел укоризненно и стал дальше следить, как она перевязывает ему руку. Мне это не понравилось. Я взял со столика чистый предохранитель, плеснул из бутылки на два пальца — больше пока не надо, отпугнёт, постепенно его подпою — и подошёл к нему. Встал сзади, чтобы не мешать инженеру, наклонился и поднёс к лицу парня через левое плечо стакан:

– А ну, хлебни.

Отвечать он не стал ничего и взять бокал не спешил, поэтому я сказал строго, почти не шутя:

– Матро-ос! Старший по кораблю приказывает. Хлебни!

Я почувствовал, как он взял бокал, и довольный выпрямился. Посмотрел на инженера. Может и её подпоить? Не такая уж она и страшненькая. Зато какая старательная будет, как послушная сучка:

– Выпьешь из моего бокала?

– Нет, не хочу, пока перевязываю. Закончу и напьёмся.

– Смотри, - я указал на неё пальцем.
– Ловлю на слове.

– Даже не сомневайся, - сказала она в тон мне.

Я вернулся к фиттеру. Посмотрел на матроса: тот стакан на пол ставить не спешил, попивал в своё удовольствие. Вот, то-то же.

– Чё, понравилось?
– спросил я его и даже не стал ждать ответа.
– Только для пассажиров высшего класса… А домой вернёмся - будем такое пить, что это водой из унитаза покажется. Мы теперь заживём… уууууууууу.

– Тебе голову-то не открутят, богач?
– С хитрой улыбкой спросил фиттер.
– За это всё.

Пили мы с ним наравне, но он вообще не пьянел. Скотина.

– Вот это всё — это непредвиденные обстоятельства вследствие… пусть будет, шестой дилеммы этики межвидовых контактов. Интеллектуальщики напортачили. Зато мы открыли кислородный мир, ребят, ау!
– Потом я вспомнил.
– А, вас же тогда не было никого. Сейчас объясню.
– Я долил себе ещё, выпивка и правда была отличная.
– За открытие кислородного мира каждому полагается комиссия за всю извлеченную прибыль. Мааааленькая, - я показал пальцами, выдержал паузу и пояснил.
– В объёмах от прибыли. Но для одного это такие суммы. Ууууу… Столько за год не потратим, сколько в день будет начисляться.

– Ну, пока они начнут прибыль извлекать из планеты… Они сюда прилетят-то… Хорошо если через года полтора.
– Фиттер не был настроен на негатив. Просто хотел, чтобы я его поуговаривал. Не верил удаче пока что.

– Инвестиции - тоже прибыль. Это раз. Два — за информирование об открытии кислородного мира полагается такая госпремия, что мы уже сможем себе купить особняки на Заповеднике.

– Ты на Заповедник хочешь?
– спросила инженер. Она уже заканчивала с рукой матроса.

– Ага. Охотиться буду. Закажу себе дульнозарядное ружьё, как фиттер сделал… Только не такое говно. И буду отстреливать дичь в рамках повышенного лимита.

Матрос подошёл к нам с пустым стаканом:

– Плесни еще… побольше только. Смотри, аккуратнее с дульнозарядными ружьями. А то я уже отстрелялся, кажется.

– Восстановят тебе руку, нарастят новую по нелегальной технологии, если не так чё пойдет. Да если бы оторвало - такой протез бы поставили… Я за свой счёт лечение оплачу, - пообещал я.

– Надеюсь. С такой клешней, как сейчас, я никому не нужен буду, - сказал матрос мрачно и выпил.

Что ж ты такой пессимист-то, а? Всё ноет и ноет, постоянно ноет, всё ему не так.