Тоже Sapiens

Два выстрела… Опять же, из говна. Первый в спину, вбок. Впритык, значит разлет самодельной шрапнели был минимальный. Через слоя три шкур, не наших шкур, а их, инопланетных, крепких как броня у некоторых древних воинов. Второй выстрел — в голый лоб, в самую крепкую кость, если тут их анатомия похожа... еще и неудачный выстрел. Большая часть энергии ушла назад, долбоёбу-матросу в руку.

Этот коридор кончался залом. Просторным, с несколькими ответвлениями… Я уже знал, что пойду по нему спиной к стене. Глупо? Поебать. Никто не увидит… а если увидит, то мне не стыд надо будет испытывать, а гордость, что я такой острожный. Ещё бы войти туда, в этот просторный овальный зал. Из такого уютненького, пройденного, пустенького, безопасно узенького коридорчика.

Кровь из носа и рта — и что? Всё ерунда. Даже мы выживаем иногда и после выстрелов в голову, и после таких ран, что кажутся несовместимыми с жизнью. А тут… они сильные. Крепкие. Регенерация… Да, живут быстро, раза в два быстрее умирают, но и регенерация у них ого-го. Особенно по нашим меркам. Да и самка - дикарь. Она по определению сильная, у них слабые, физически или иммунитетом, просто не выживают, умирают в детстве… она ещё и молодая. Молодые выживают лучше всего.

Выходы из пяти туннелей смотрели на меня темнотой. В каждом, в любом из них может быть она. А в один мне самому надо зайти. Никогда больше не пойду прочёсывать корабль без напарника. Ни за что. Если останусь жив, если дойду — то ни за что. Я вышел из туннеля. Прижался спиной к стене и стал идти так, боком, боком, боком…

Мы сбросили её в шахту? И что? Она неглубокая. Гравитация немного, совсем чуточку, но ниже привычной для неё. Да и на дне были отходы. Сухие но… сухой — не значит твёрдый. А ещё было тело самца и симбионта. Тоже смягчит удар. Маловероятно? Не знаю, не знаю. Ассистент не будет нас держать из-за симбионта. Не будет. Можно себя обманывать, но только если самка жива — только это всё объяснит. И больше ничего.

Последние три коридора я пробежал. Я знал, что нельзя, знал, что неправильно, но я бежал. Быстро, как если бы пытался убежать от ощущения пустого страха внутри себя где-то между животом и грудью. Один раз запнулся, отбил себе всё спереди, выронил ракетницу - хорошо не выстрелила. Даже не успев встать, на четвереньках добрался до оружия, схватил и только потом поднялся и побежал дальше, хоть болели колени и локти.

Ребята уже собрались к тому времени, как я вернулся в нашу каюту. Они были… не мрачные, нет. Именно что не-веселые. Ни больше, ни меньше. Даже моё возвращение встретили спокойно: ну а что со мной сделается.

– Как у тебя успехи?
– спросил фиттер равнодушно, поняв уже по моему лицу ответ.

Но я его удивил, их всех удивил:

– Нам нужно спуститься в шахту с их трупами. Прямо сегодня.

9

Инженер ходила вокруг, обвязывая мне верёвкой грудь и бёдра, то вставая, то приседая. По сути, она обматывала меня ею, делая что-то вроде альпинисткой страховки. Обматывала со знанием дела... Только не альпинистского. Да уж, недооценивали мы её. Не в этом полёте она пустилась во все тяжкие, ох, не в этом…

– Странно так, - сказал матрос, разглядывая стену перед собой.

Стоял он как раз напротив каморки, откуда мы дали первый выстрел по самцу, спиной к двери, и ждал, когда я буду готов. Фиттер был рядом. Ходил кругами, глядя себе под ноги, задумчиво похлопывал ладонями, сильно разводя их перед тем, как соприкоснуть. Волновался, почему-то, сильнее меня.

– Что там?
– спросил я матроса. Мне было скучновато.

Он кивнул на стену:

– Да странно… тут автоуборщики вообще всё почистили, а возле кают…

Я вспомнил полусгнившие трупы, поморщился и посмотрел на стену. Она действительно была чистой, только царапины от осколков остались. Почему-то казалось, что если бы куски металла были поменьше, а самих их было бы побольше, то они прорисовывали бы увеличенный силуэт примата на стене.

– Так это же обычные автоуборщики. У них в программу вшито, что если труп — то вокруг не убирать. Типа, место преступления не зачищать.

– Серьёзно?

– Ага.

Матрос сказал что-то неодобрительное совсем тихо и отошёл.

Закончив, инженер встала передо мной, хлопнула по груди дважды, нерешительно, а потом погладила. Сильнее, чем когда ласкала. Посмотрела в глаза:

– Будь осторожен.

– Да всё нормально будет.

Фиттер заметил, что она закончила, подобрался и подошёл:

– Всё, да? Идём?
– С тревожным азартом спросил он.

Матрос тоже приблизился взволнованный:

– Спускаем?

– Ребят, всё в порядке. Если не уроните, то в худшем случае найду там один труп.

– Не уроним, не уроним, я там всё отмерил точно, до дна не долетишь, даже если верёвку выпустим.

– Тогда пошли.

У люка я помешкал. Не знал, как половчее спуститься. Я представлял, что свешусь с края, держась за него руками, потом отпущу их - и дело сделано. Но как так повиснуть на краю — вот этого сейчас я не представлял. Фиттер понял паузу по-своему:

– Давай я спущусь, ничего.

– Да щаз! Чтоб меня инженер час разматывала, а потом тебя вязала? На хер идите. Держите вон, верёвку…

Я аккуратно сел на самый край, опёрся руками… Нет, наверное, не получится, как я изначально хотел. Я свесился и испугался, что соскользну и ёбнусь затылком…

– Короче, держите верёвку крепко.
– Потом я повернулся к инженеру.
– Узлы точно не развяжутся?

– Нет, ты что!

– Ну да… ты же инженер… Ох, бля… - И качнулся вперёд.

Я действительно стукнулся об край, но спиной, самым верхом. И ещё рвануло в бёдрах, почти в самом паху, и подмышками, сдавило немного грудь.

– Всё! Давайте мне распорку и понемногу опускайте.

Инженер торопливо подала длинную телескопическую трубу. Я включил налобный фонарь, взял её у неё и ещё раз сказал:

– Давайте, опускайте.

Запаха, которого я боялся, почти не было. Я посмотрел вниз, на створки. Они были довольно чистыми, даже следов инопланетной крови почти не осталось. Только царапин много, старых уже совсем.

– Давайте-давайте, смелее! Я скажу, когда притормозить!
– крикнул я им.

Я зашуршал спиной по стенке шустрее. Не перетёрлась бы верёвка об край… Хотя нет, это прочная, хорошая. Не должна.

Створки были все ближе. Я перехватил распорку, взяв её за самый край. Другим концом потянулся к процарапанному за несколько лет сухим мусором пластику. Еще немного, ещё… Ещё… Ещё…

Обрезиненный конец коснулся створки у самого края. Меня опустили ещё немножко, я надавил…

– Стоп!
– крикнул я резко. Потом спокойнее.
– Всё нормально, но стоп.

Оттуда пахнуло. Я как-то сразу не сообразил, что для того они и есть, эти створки, чтобы запах не поднимался.

За эти дни, что разлагались… трупы? труп? Тут скопилось много газа. Уж не знаю, какой именно выделяется, когда гниют эти твари, я не знаю, какой при нашем-то разложении образуется… Но скопилось тут его много, и сейчас он весь ударил мне в нос.