Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман

Чем все это кончится?

Женя хотела достать из сумочки возвращенный ей роман, но потом вспомнила, что роман до завтра остался у графини. Утром в среду ей привезут его, как обещала Анна Николаевна, и у нее будет достаточно времени, чтобы переделать “Предвечное блаженство” в угоду своей патронессе…

Женя присела на корточки и открыла коробку, которую оставила снаружи – самую большую коробку. В ней лежало платье редкой красоты… многие бы сказали, что на редкость вульгарное. Бордовый шелк и алый тюль, алое же кружево.

“Я хочу, чтобы вы сверкали!
– сказала графиня, когда Женя попыталась возражать против такого наряда. – Вы должны сверкать на балу, как кровь вашего сердца, как ваш роман!”

“Хоть бы меня кто-нибудь остановил”, - подумала Женя.

Но она надеялась тщетно.

На другой день, в одиннадцать, ей привезли роман – опять не почтой переслали, а с нарочным. К роману графиня приложила письмо, оставленное между страниц тетради. Его можно было бы назвать рецензией.

Все это так забавно, просто умора, мрачно думала Женя, сознавая иронию ситуации. Просто лопнуть со смеху можно! С кем она, и чем занимается, что ворошит!..

Она взяла листок, исписанный тонким красивым почерком – ровные мелкие строчки время от времени выбрасывали крупные завитушки то вверх, то вниз, точно отражая взрывы темперамента писавшей.

“Chere et excellente amie,

c’est votre histoire, c’est le fond de votre coeur.* Это лучше всего, что я читала в своей жизни”.

Женя скептически хмыкнула. Ей опять стало стыдно.

“Ваш язык бесподобен, я как будто сама побывала в усадьбе Адашевых семьдесят лет назад. Вы точно Полина, вы знаете это?”

Женя покачала головой, приложив руку ко лбу. Великая ошибка неискушенных читателей – видеть в герое автора, особенно когда читателям этого хочется. Ведь читатель досочиняет за автора многое, сообразуясь со своим жизненным опытом и фантазией.

“Я была несколько удивлена тем, как глубоко вы погрузились в сокровенную жизнь женщины. Но вы правы, правы: женщина не может более молчать о себе, мы должны явить миру мужчин свою природу. Вы тонкий психолог, Eugenie! Сколь многого слепцы-мужчины, тиранически захватившие власть в литературе, не знают о нас! И как хорошо у вас вышло подражание старым писателям: о новом вы пишете старинным языком, quelle idee delicieuse*!

Только не пренебрегите моим дружеским советом: перепишите концовку. Я буду так вам благодарна! Знаете ли, что у меня на балу будет господин Букин, владелец “Пегаса”? Я его пригласила нарочно для вас. Там мы сможем столковаться.

Ваша А.Б.

PS Как верно вы назвали себя Авророй!”

Женя опустила письмо уже совсем с другим чувством – чувством солидарности. Она улыбалась, не замечая этого.

Кем бы ни была графиня, как бы ни была низка и развращена, она была ее сестра, ее союзница.

Женя убрала письмо графини в тот же ящик секретов, где держала памятки, оставшиеся от Василия. Потом взяла свою тетрадь и пошла с нею к столу. Анна Николаевна была права: она все знала, она высказала вслух то, что боялась признать сама Женя. Жене следовало завершить земные пути своих героев так, как они должны были завершиться.

***

Через два дня ей пришла записка, состоявшая из двух слов:

“Как дела?”

“Дело движется к концу”, - ответила Женя, и подписалась:

“Аврора”.

Эта игра уже затягивала ее. А графиню, вполне возможно, только забавляла.

“Приходите в Александровский сад* в воскресенье в одиннадцать утра, и приносите роман. Я ожидаю, что он будет окончен. Не подведите меня!”

В саду Женя опять застала графиню одну – хотя неподалеку ее могли ждать слуги или помощники. С этими высокими господами никогда нельзя было быть ни в чем уверенным.

– Давайте, - потребовала Анна Николаевна вместо приветствия, протягивая ладошку. – Я уже извелась от нетерпения!

Женя подала ей рукопись, и графиня тотчас же села на скамейку и погрузилась в чтение. Она быстро пролистала роман почти до конца, потом, тихо сказав: “ага”, затихла, прикованная к окончанию истории любви, которого добилась от своей протеже почти что силой.

Графиня в этот раз читала долго – так, что Женя едва могла совладать с разыгравшимися нервами. Но наконец ее терпение было вознаграждено. Анна Николаевна закрыла тетрадь и взглянула на писательницу со слезами на глазах.

– Именно так, как и должно было быть!

Она негромко зааплодировала, потом встала и торжественно заключила свою компаньонку в объятия.

– Погодите же, я увенчаю вас лаврами! – прошептала Анна Николаевна, улыбаясь сквозь слезы.

“Не сомневаюсь”, - мрачно подумала Женя.

Но она заставила себя улыбнуться и поблагодарить графиню. Та кивнула.

– Нет, это я должна вас благодарить! Вы подарили мне столько мгновений счастья! А сейчас пойдемте, отпразднуем это событие в каком-нибудь ресторане! Я хочу угостить вас шампанским, - проговорила Анна Николаевна.

“У меня от шампанского голова болит”, - подумала Женя. От нелепости таких мыслей она улыбнулась. Графиня рассмеялась в ответ.

– Ну вот и развеселились, а то мне даже показалось, что вы не рады!

Она дружески пожала Жене локоть, потом взяла ее под руку.

– Сегодня только репетиция настоящего торжества, а в этот вторник вас будут чествовать как следует, - сказала графиня, сияя предвкушением праздника, как бриллиантами.

***

Графине удалось влить в нее только полбокала шампанского – когда Анна Николаевна не видела, Женя только пригубляла свое вино. Однако пышный кусок ананасового торта, заказанный графиней в качестве закуски, она съела весь. Ей не только становилось плохо от спиртного, она еще и очень боялась захмелеть рядом с этим существом - от графини Шуваловой можно было ожидать чего угодно и когда угодно.

После этого небольшого сабантуя графиня стала с увлечением планировать день приема для Жени – так, как будто та жила одна и независимо. Впрочем, ее обстоятельства Анну Николаевну не интересовали.

– Прием начнется в семь, - возбужденно говорила она. – Значит, у моего парикмахера вам нужно быть не позднее пяти, а не позднее четырех – у моей маникюрши…

“Это, пожалуй, я смогу, - подумала Женя. – А вот дальше как?”

– Лучше всего приезжайте-ка ко мне к трем часам дня, - сказала графиня, быстро все обмозговав. Она улыбнулась, оглядывая Женю с видом Пигмалиона, хотя та вовсе не собиралась быть графининой Галатеей.