Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман
Шрифт:
Евгения Прозорова была выше того, чтобы ее переделывали по образцам, сидящим в голове у этой дамы!
И, однако же, ей приходилось соглашаться – хотя Женя не видела, какие большие изменения в ней можно произвести, даже с помощью графининых мастеров. Она все равно никогда не будет такой красавицей и светской дамой. И слава богу. Женя больше всего на свете хотела быть собой.
Сколько ей еще удастся пробыть собой?
Она вернулась домой, по дороге купив себе две пары чулок, под предлогом приобретения которых и отлучилась к графине. Женя попыталась подсчитать, сколько
“Скажу, что не могла найти белья подходящего размера”.
Женя вошла в дом, опустив голову. Игорь сейчас был у себя в кабинете. Женя попыталась незаметно проскользнуть мимо него, но тут дверь кабинета плавно приоткрылась.
– Заходи, - произнес ее муж.
Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
Игорь пропустил ее в комнату и захлопнул дверь.
– Садись, - сказал он. – Нам нужно поговорить.
Женя медленно опустилась на стул.
– В чем дело, дорогой? – спросила она, улыбаясь.
Он сел на стул напротив нее.
– Женя, меня не покидает ощущение, что ты мне постоянно лжешь, - проговорил Игорь. Он сейчас выглядел старше своих лет… и Женина ложь как будто отпечаталась на его лице, тенями и ранними морщинками. Ничто на свете не исчезает бесследно.
Ее муж был слишком благороден, чтобы, по примеру плебеев и самых больших тузов*, устроить жене скандал, криком и насилием доказывая свою власть. И сейчас Игорь просто смотрел на нее, ожидая, что она скажет, что объяснит ему.
– Игорь, я…
Ну вот, все и кончилось! Можно больше никуда не ходить!
– Я тебе не лгу, - с тяжелым вздохом сказала Женя. – Я не понимаю, с чего ты так решил.
Он покачал головою.
– Я тебе не верю.
Женя быстро моргнула.
– Ты решил, что я… что у меня?…
В глазах ее отразился такой ужас, что Игорь изменился в лице.
– Нет, Женечка, я знаю, что ты мне верна, - быстро проговорил он, теперь боясь за душевное равновесие жены. – Но у меня такое ощущение, что ты постоянно скрываешь от меня что-то, что очень важно для тебя и представляет для тебя угрозу. Я боюсь за тебя.
Женя встала и, подойдя к мужу, села к нему на колени, обвив руками его шею и уткнувшись лицом ему в плечо.
– Давай сегодня пойдем куда-нибудь вместе, - прошептала она. – Мы стали совсем чужими друг другу.
Он погладил ее по спине.
– Нет, я не хочу так думать. У нас просто… произошло взаимное недопонимание, случающееся между всеми людьми. Но я знаю, что мы сможем разрешить все наши трудности.
Женя сжала зубы, зная, что должна удержаться от слез и признаний, хотя это было очень трудно.
– Хочешь, пойдем покатаемся верхом? – предложил Игорь. – Ты ведь, кажется, полюбила этот вид спорта?
Женя посмотрела на него и расхохоталась так, что слезы раскаяния наконец навернулись на глаза.
– С удовольствием… С большим удовольствием!
К вечеру они полностью помирились. Женя сейчас благословляла мужскую нелюбовь к длительным объяснениям – как и мужскую неспособность вполне понимать женщин, даже у умнейших
представителей сильного пола.– Игорь, - непринужденно сказала она мужу вечером, когда они уже собирались ложиться спать. – Во вторник мама празднует день рождения, и меня пригласили к ней к пяти. Ты пойдешь со мной?
Это был опасный момент – хотя на самом деле не очень опасный. Игорь не ненавидел свою тещу, он вообще был достаточно снисходительно-почтителен ко всем женщинам, чтобы не одаривать их полноценной ненавистью – но старался избегать общества Серафимы Афанасьевны, насколько возможно.
– Меня же не приглашали, насколько я понимаю, - проговорил Игорь. Он улыбнулся. – Я не хочу портить твоей матери праздник.
Женя кокетливо-сердито засмеялась.
– Что ты такое болтаешь!
Он засмеялся тоже. Как хорошо, что мужчины плохо запоминают даты, думала Женя, глядя на мужа.
Теперь в этот обман ловко укладывались и посещение маникюрши и парикмахера. Значит, она и перед Фросей отоврется.
***
Фросю Женя, как и Игоря, предупредила заранее, в понедельник. Фрося посмотрела на барыню с неодобрением. В последние дни из ее обращения с госпожой исчезли простота и приветливость: как будто Фрося была вынуждена жить рядом с морально нечистоплотным человеком, которого ей приходится терпеть как хозяина… хуже – как хозяйку.
Когда морально нечистоплотной становится хозяйка, рушится весь дом.
Но теперь уже ничего не имело значения, кроме события, предстоявшего Жене. Во вторник она встала довольно поздно, чтобы вечером иметь свежий вид. Да и неизвестно, насколько затянется бал у ее сиятельства. Женя слышала, что такие вечера у богачей продолжаются далеко за полночь.
Женя приняла ванну, вымыла и высушила волосы и, надев бальное платье, заколола волосы в простую прическу. Сейчас она даже радовалась, что Анна Николаевна предложила ей услуги своего парикмахера. Разве можно появляться на гранд-приеме в доме графини Шуваловой с прической, сделанной горничной Фросей!
Да Женя сейчас и не хотела просить Фросю о помощи.
Она покинула дом, взяв с собой несколько необходимых дамских мелочей – и самое главное: роман. Ее, по обыкновению графини, уже ждал экипаж. Анна Николаевна вела свою игру… или пьесу, развязки которой Женя не знала. Как и жанра этой пьесы.
Но ей меньше всего хотелось бы выступить в главной роли в драме.
“Ну уж нет, Анна Николаевна”.
Женя села в экипаж – сегодня в настоящую карету, как в первый, торжественный раз – и карета покатила. Женя представила себя со стороны, и что-то сжалось в груди.
Дама в черном экипаже, в красном – “как кровь ее сердца”, как бездумно уронила Анна Николаевна, которой только хотелось покрасоваться перед самой собою. “Mon ame a son secret, ma vie a son mystere, Un amour eternel en un moment concu…”*
Когда Женя вышла из кареты, в ушах у нее все еще звучали эти строчки.
Она направилась к дому, все еще выглядевшему мирно и буднично в свете августовского дня. Хотя такой дом никогда не выглядел буднично, разве что для людей, лишенных “художественного смысла”.