Трансильвания: Воцарение Ночи

Снизившись на поляну у дверей замка, мы перетащили чудовище через порог вместе с подоспевшим на помощь монархам испуганным и побледневшим дворецким Робертом…

Черные небеса взрезал очередной электрический разряд молнии, когда мы с мужем вошли в лабораторию. Взмыв на мост под самым потолком, мы перегнулись через перила, наблюдая за процессом. Внизу копошились впервые увиденные мной карлики весьма нечеловеческого происхождения. До сей поры я даже не знала, что такие субъекты делят с нами замок.

— В девятнадцатом веке у меня был главный помощник в этом деле. — Произнес Владислав, глядя вниз на то, как хлопочут Амбердо и Роберт, раздавая приказы карликам и укладывая все еще не очнувшегося от воздействия серебряной пули, выпущенной из кольта графа, монстра Франкенштейна на подъемный механизм. Похоже, врач-акушер выполнял свои обязанности перед детьми короля даже после того, как они покинули тело матери. — Горбун был самым верным слугой и другом. Мы зачастую обменивались жизненными советами. Но охотник с моей дальней родственницей и компанией убили его. Теперь, единственные, кому я могу довериться в этом вопросе — Андерсен и дворецкий. Но от них много суеты и мало толку. Повешенный, которого я в последний момент вытащил из петли и дал своей крови, зависший между жизнью и смертью, беспрекословно исполнял мою волю. Порой, я скучаю по нему.

— Почему эти люди так поступили? Почему они убили твоего друга? — Я взяла мужа за руку. Невыносимо было смотреть даже на тень боли в его глазах. Эти глаза… Весь он… Создан для любви, а не для боли. Такая красота просто не должна страдать. Не имеет права.

Он обернулся ко мне и улыбнулся своей самой теплой улыбкой. — Им всегда не терпелось покончить со мной, с моими невестами, детьми. Они хотели уничтожить и стереть с лица Земли все, к чему я прикасался, чтобы не осталось даже упоминания обо мне. О чудовище. Девушек постигла жестокая смерть. Одну мою невесту уничтожили святой водой, другая сгорела, третьей вонзили серебряный кол прямо в сердце. А они никому не желали зла. Они просто хотели жить и воспитывать детей. Вместе со мной. Но можешь так сильно не переживать. Дело былое. Я уже почти забыл и живу дальше. Начинаю постепенно забывать, что и сам вскоре умер и оставался мертвым, пока Дьявол не дал мне третий шанс.

— Он, наверное, пугает… Ну… Дьявол, в смысле. Я столько слышала о нем от матери, из книг… Наверное, увидеть воочию — не то же самое. — Я намеренно сменила тему. Я видела, что его все еще трогает гибель невест, но не хотела проронить вслух, что если они умерли и не воскресли, туда им и дорога. Типичная женская ревность и борьба за территорию, но я была рада, что сейчас мне не приходится делить мужа с тремя полуобнаженными вампиреллами-прошмандовками. А уж о том, в каком виде они разгуливали по деревням, мне рассказывал даже Роберт.

— Он — просто Пустота и Тьма. У него нет души, но он — не вампир. Он — нечто иное. Когда находишься рядом с ним, из груди у тебя словно вытягивают всю радость, и ничего не остается. Ни любви, ни света, ни добра. Один лишь мрак. Первобытный и хаотический.

— Жутковато. — Задумавшись, я устремила взгляд вверх, наблюдая за тем, как яркий, слепящий глаза разряд молнии мелькнул на черном небосводе. — Небо было чистое сегодня. Ни облачка. А гроза прямо как по заказу. — Задумчиво пробормотала я.

— Она и есть по заказу. — Тихо произнес Владислав. — Я управляю погодой.

Среди карликов в традиционном черном и главных помощников в одеждах такого же цвета, мы, как монархи, выгодно выделялись контрастным зеленым и черно-золотым. На мне было надето яркое изумительного изумрудного цвета бархатное платье в пол с глубоким декольте и зеленые замшевые туфли на каблуке без узоров. Я увенчала свою голову диадемой, которой меня короновали в день свадьбы. Мой муж же был обречен в чем угодно выглядеть идеально, но сегодня, исключения ради, надел на черную атласную рубашку черно-золотой камзол. В остальном же он не изменял себе: черные брюки и сапоги, волосы зачесаны назад и забраны в хвост, золотая серьга в левом ухе. Я завистливо вздохнула. Мне приходилось часами приводить себя в порядок, наводить макияж, делать завивку, чтобы выглядеть, как королева. Он же не заморачивался, надевал то же, что и всегда, разве что варьировал цвета, но всякий раз выглядел безупречно, достойно короля.

— Поднимай рычаг! Поднимай монстра! — Скомандовал амбициозный Амбердо, и Роберт поднял вверх какой-то рычаг в стене.

Монстр постепенно пришел в себя, когда подъемный механизм пришел в движение. Молчать он и не думал, а изрыгал на наши бедные головы проклятия и характеризуя нас всеми известными ему эпитетами, разве что не используя матерные по той простой причине, что его создавали в этом мире, а не в моем, и он не успел, грубо говоря, нахвататься.

— Адские твари! Горите в аду! — Снова неестественно взвыл он, когда подъемник закончил движение, доставив монстра на крышу и автоматически поднявшись вертикально.

— Теперь генераторы энергии и динамо-машины. — Скомандовал с навесного моста мой супруг, и Роберт с доктором вновь взялись за дело. Тем временем, карлики создавали в лаборатории максимум шумов, переругиваясь и шипя друг на друга. Но вскоре и эти звуки перестали быть различимы. Гром грохотал с ошеломляющей силой, дождь хлестал через проем в крыше на нас, выливая с небес норму осадков минимум половины года за один день, работающие и поблескивавшие током двигатели всевозможных машин тоже издавали свои ни с чем не сравнимые звуки.

В этой грохотавшей Вселенной все-таки было время для идиллии. Владислав приобнял меня за талию, и я положила голову ему на плечо. Моя жизнь всегда была странной, а сейчас стала чудесатее вдвойне, но я ни о чем не жалела. Словно с рождения знала, чего я хочу и никогда не колебалась. Я хотела всю свою жизнь следовать за этим мужчиной и выносить в себе продолжение его рода, его семейного древа. Стать частью фамилии Дракула и дать жизнь потомкам этой фамилии. Будущим сынам Дракона. Или Дьявола, как угодно.

— Разряд! — Дал команду Роберт, и ослепительный свет молнии побежал по проводам и металлическим проводникам, подведенным к каждому из коконов.

— Три удара молнии и жизненная энергия чудовища, и наши дети оживут.

Безумный азарт огнем полыхал в черных глазах. Граф стиснул мою руку так, что я почувствовала боль. Этот азарт был сродни рвению поэта, с которым он читает свои стихотворения на публике, физика, совершающего мировое открытие, будущего профессора, находящегося в двух шагах от балла за защиту диссертации…

Новый удар молнии, и новый разряд пронесся по лаборатории со световой скоростью. Монстр на крыше, находясь под оголтелым проливным дождем, надрывно кричал от боли, которую причиняли ему удары тока в миллионы вольт.

Сразу после третьего удара оболочка каждого из коконов лопнула, и лаборатория заполнилась гомоном, нескончаемым писком и шелестом сотен маленьких крыльев. Итого: семьсот два малыша. Нет, я посчитала их не в воздухе, на такое даже мое вампирское зрение при их постоянном перемещении неспособно, а когда Роберт и доктор Андерсен аккуратно развешивали коконы под потолком и подводили к ним металлические трубки. Маленькие вампиры были зелеными, но не оттого, что совсем незрелые. Вероятно, они еще были покрыты зеленой слизистой оболочкой коконов. По логике, они должны были быть белыми, как я, или черными, как их отец, или серыми, как последствие совмещения хромосом с изменением фенотипа окраски. Крошечные летуны обладали нереально острыми клыками, маленькими красными глазками, перепончатыми лапками и крылышками, а также длинными хвостами. Все это удалось разглядеть, потому что двое самых смелых подлетели к нам и сели на наши вытянутые руки, умильно заглядывая нам в глаза. Стихли даже звуки работавших машин и крики боли монстра Франкенштейна. Единственным звуком в этом помещении был писк новорожденных.