Травоядный. Том III

empty-line/>

— Эй! Ты чуть не прибил меня! — бросил я раздражённо, у меня жутко разболелась тогда голова и уже начиналась жуткая ломка.

— Кха! Кха.! — тяжело задышал учитель. — Значит… ты ещё не готов увидеть…

— Что я должен был увидеть, старик?

— Ты всё ещё не готов…

Он тогда молча развернулся и ушёл тяжёлой походкой. Это были его последние слова, сказанные мне лично. В тот день он уехал из Восточного дома, не попрощавшись. И мне тут же принесли сладострастные пилюли, мерзкие дурманящие наркотики… На следующий день мою мать казнили, а меня сослали в глухой домишко среди скал… И жизнь моя превратилась в грёзы и убийства, пока не грянул гром.

Я уже давно не был тем мальчишкой: глупым, доверчивым и слабым. Когда-то отец был для меня богом, а затем я убил своего бога. Сейчас мой мир — прямая линия к новому убийству, к новой жизни и свободе. И перед мной стоит препятствие.

Я глубоко вздохнул.

Ф-уф-уф…

Звуков нет. Мир растворился. Вокруг нет света. Я ничего не вижу. И вижу всё. Сердце глухо бьётся в груди, замедляет свой бой. Моя аура начинает пульсировать.

«Что ты делаешь? У нас осталось не больше двадцати секунд!» — кричит сущность внутри меня.

Но его голос так далёк. Я закрываю глаза.

Увидеть суть.

Почувствовать не только течение энергии, но и её биение. Каждая частица эфира — мельчайшая пылинка энергии, связанная в единую неразрывную цепь, связывающую всё сущее. Я состою из энергии, мир состоит из энергии. Всё вокруг всегда состояло из энергии.

«Марк! Пятнадцать секунд!» — вновь кричит Черныш.

— Заяц! Сражайся со мной! — ревёт Уггель.

Я медленно открываю глаза. Энергия струится по моим каналам, перетекает по руке, стремясь к дымному кинжалу. Они сливаются в своей сути, связываются нитью, невидимой для глаз.

Прозрачная, тонкая нить энергии. Похожа на паучью, такая блестящая. В ней нет дыма. Нет ветра. Чистая энергия, что с рождения живёт в каждом.

Чистейший эфир.

«ДЕСЯТЬ СЕКУНД!» — верещит истошно Черныш.

— Я знаю… — шепчу я.

Ухо волка дёрнулось, и он бросился ко мне! Меч рассекает воздух, стремится вонзиться в плоть.

«Теперь я вижу, — думаю я, и впервые за долгое время моё лицо посещает искренняя улыбка. — Спасибо, учитель».

Волка окружили тысячи нитей энергии! Сотни волокон вокруг тела! Каждый будто отдельный орган, в постоянном движении и поиске. Именно с помощью них он находил меня, и также перенаправлял атаки. Вот оно что.

Я поднимаю руку, кинжал распадается на сотню чёрных игл, и к каждой ведёт тончайшая нить энергии.

— Умри!!! — кричит хищник в первобытном рёве.

Он заносит меч, тысяча нитей окружают клинок, готовые дать ему невообразимую силу!

— Нет. — отвечаю я.

И в этот миг каждая игла полетела в волка! Его энергетические нити заплясали в безумном танце, отбивая атаку!

— И это всё?! — рявкнул волк в метре от меня.

Я дёрнулся вперёд, и в следующую секунду мой кинжал коснулся его сонной артерии.

— Это всё, — сказал спокойно я. — Ты умер. И теперь ты мой.

Две иглы, тончайшие, буквально волосок, проскочили через его вихрь, и в момент, когда он пытался отбиться, я раскинул их в стороны. И так же, как паук не прилипает к паутине, я проскочил в небольшое окно, созданное двумя моими паутинками.

— Ты монстр, заяц… — растерянно пробурчал он.

— Поверь, я куда хуже.

Интерлюдия

Он сидел, как всегда, на своём троне, по левую руку пустовало кресло, предназначавшееся его сыну, по правую — первому советнику. Сейчас Мад’Кул вовсю трудился, чтобы привести Михаэля хоть в какой-то дееспособный вид. Но Арису Криму уже было всё равно, его наследник умер, погиб. Он покинет город и никогда сюда не вернётся. Он будет искать Марка, того, кто был его сыном в прошлой жизни. Он будет делать то, что он прикажет.

Какая ирония, но мысли об этом вызывали на его жестоком и величественном лице лишь улыбку.

Когтистая лапа элегантно держала бокал с дорогим вином, глаза рассеянно блуждали по ликующим гражданам. Сейчас улицу и прилегающую к арене площадь заполонил народ. Зверлинги стекались со всего региона, дабы взглянуть, хотя бы послушать бои. И финальный день обещал быть великолепным, особенно если бы главные претенденты на победу не были забиты до смерти во время бунта. По крайней мере, именно это знало большинство.

— Неважно, шоу обещает быть не хуже… — прошептал наместник, — Хряк! — бросил он, и к нему тут же подбежал распределитель игр.

— Да, господин, — раболепно, с поклоном ответил Крат Вальшас.

— Она готова? — спросил он, облизнув губы.

— Да, послушна и выполняет всё, что скажет.

— Значит, моя новая формула сработала… — с гордостью в голосе сказал Арис, — Начинайте финальный бой.

— Финальный? — переспросил распределитель, — Но осталось порядка двадцати травоядных, вы же не хотите…

— Всех, выставь против неё всех.

— Но как же традиции? Если она их всех убь…

Арис метнул на него взгляд, и глаза кабанида расширились, он схватился за шею.

— Про…шу… — хрипел он с покрасневшими, спешившими покинуть глазницы глазами.

Арис покрутил бокалом и отхлебнул, утёр усы и заговорил:

— Если она останется одна — так тому и быть. Если её убьют, оставшиеся станут победителями. Если их будет больше двенадцати — сделаем ещё бой, — спокойно и даже небрежно объяснял наместник, пока его подручный синел и задыхался.

Он даже не посмотрел на него, а кабан рухнул на пол и начал судорожно вздыхать, хватая ртом воздух и одновременно кашляя. Больше он вопросов не задавал, а побежал исполнять указ.

Побег Марка, или, как его знали все остальные, Декса, сначала опечалил его, ведь именно этот заяц должен был стать его вишенкой на торте. Но чем дольше он об этом думал, тем больше радовался такому исходу событий. Поглотив его сейчас, он бы поднабрал в силе, но в его нынешнем состоянии это — капля в море. А теперь Марк без сомнений станет сильнее и придёт к нему за местью, что тянется из прошлой жизни. В честь этого он решил нарушить своё же правило, по которому победители турнира становятся его ужином. Нет, теперь он действительно решил взять их с собой в поход. И даже лучше…

«Если она сумеет победить, это будет новой вехой в моём становлении властелином этого прекрасного мира, — думал он, без интереса наблюдая, как очередной заяц прикончил своего собрата на песке, — Использование травоядных на войне, это точно вызовет много разговоров, ха-ха! И она, мой образец „номер два“, станет той, кто покажет весь потенциал моих зайчиков».

— Арис, — услышал он за плесом знакомый голос, — Я ухожу.

Безымянный… Является, когда вздумает, исчезает, когда не нужен, и всегда возвращается. Арису всегда казалось, что он способен понять любого человека, существо. Но этот леопардид — совершенно другое дело.