Требуется Баба Яга

Я вытащила нос из-под одеяла и тут же зарылась обратно:

– Уходи.

– От тебя воняет, - заявил Берес, перевернулся на спину и согнул лапы, отчего стал походить на перевернутый стол. По размеpам уж точно.

Я подсматривала за Бересом одним глазом и злилась. На что – до конца не понимала.

– От тебя тоже.

– Я не девица, мне простительно. – Пес томно прикрыл глаза.
– Хоть бы печь растопила, как в пещере лежу – хoлодно, голодно.

– Тебе надо – ты и топи.
– Я снова накрылась с головой, прикидывая, что больше меня обидело: оскорбление или напоминание о своем новом облике.

– Ой, обидели кикимору. – Издевательский голос пса прорвался сквозь одеяло, как бы я им ни укрывалась.

– Оставили в живых, какое несчастье!

– Он вырезал мне на затылке крест! – Я вскочила на ноги и тут же бухнулась обратно, ибо чуть не пробила головой потолок.

– Ну, вырезал. Во-первых, у тебя копна – не видно, во-вторых, отрастут.

– Но я теперь девица!

– А до этого ты богатырем была что ли?

– Человеческая девица!

– И очень симпатичная, скажу я тебе.

– На всю жизнь!

– И это прекрасно. Представь, если бы он вырезал крест на затылке у бабки? Или у мышки-полевки? Вот где ужас!

Я замолчала, сраженная его словами в самое сердце:

– Но у меня больше нет сил.

– Разве?
– Пес перевернулся, встал на лапы и подошел к печи. Положил голову на полог и посмотрел на меня долгим немигающим взглядом.
– Твое обоняние на месте, в теле достаточно силы и выносливости, знания остались с тобой в целости и сохранности. У тебя есть дом – крепкий и теплый, есть друзья верные, есть враги хитрые. Ты живешь в лесу, как и хотела,твои сестры живы и здоровы. Что не так?

– Мои личины… – Слезы заглушили шепот. Они текли сами собой, как бы я их ни сдерживала.

– Да, оборачиваться зверьем ты больше не сможешь, это верно.
– Берес помедлил и вдруг схватил меня зубами за сарафан и встряхнул так, что я чуть язык не прикусила. Ткань жалобно затрещала, но выдержала.

– Эй!?

– Я готов возместить часть твоей потери.– Выплюнув сарафан, оскалился пес.

– Как?

Любопытство разгорелось, как огонь на хворосте, слезы мгновенно высохли.

– Яшкина книга ?ода. Она здесь.

– Где?
– Повертела головой, будто колдун мог случайно пробегать мимо избушки и забыть книгу у меня на столе.

– Я несколько дней, между прочим, ее искал.
– Пес определенно напрашивался на похвалу.

– Нашел?
– От волнения у меня перехватило дыхание.

– Нашел. – Пес опустился на пол и потрусил к двери. На пороге обернулся и, подумав, сказал:

– Отдам, когда вонять перестанешь.

И вышел, легко соскочив на зeмлю.

Я осталась одна. Мысли закружились в голове, мешая думать о важном. Берес был прав: ну, проваляюсь до зимы, а холода придут, что делать буду? Замерзать? Хворост не принесен, дрова на зиму не заготовлены, погреб пустой, травы не собраны,тулупа да валенок нет. А ледоруб? Как я воду добывать буду, когда лед на реке встанет? Да и с русалками вроде как уговор – лунки бить, а то подохнет и рыба, и нежить. Книг мало припасла на долгие зимние вечера. Пряжи нет, даже коврика какого-никакого на полу не валяется. Живу, как в берлоге. Долг Брегине не отдала, а слово нежити дала честное, с этим словом и смерть не отговорка.

Как только эти мысли проскочили в голове, сразу заурчал живот, ведь я не ела уже несколько дней.

Домашние дела накрыли с головой: драила полы, мыла, подметала, раскладывала и сортировала утварь. Убрала под лавку драгоценный ларец. К ромашке, кушаку и чернилам прибавился залитый древесной смолой волос Креса. На память. Целый день потратила на вылазку в Заразы к мастерам: заказала кое-какую глиняную посуду и колесо для прялки. Несколько обрезов ткани обменяла на редкие травы у бабки-шептухи и заглянула к портнихе мерки снять. Прикупила овечий тулуп у какого-то пьянчуги. Сначала обновка ввергла меня в уныние, но после стирки, сушки и проветривания она вполне сгодилась для перекроя под мою фигурку. Обрезков хватило на шапку и варежки. Осталось разобраться с валенками, но это уже другая задача. Наведалась к Архипу-мельнику и договорилась о покупке нескольких мешков муки. Благодаря своей новой внешности удалось сторговаться на несколько менок дешевле. Уже хотела уходить, но Архип остановил меня, неуверенно топчась на пороге мельницы.

– Мож, поможешь? Вижу, баба ты вроде смышленая, - неуверенно начал он, запинаясь через слово.

Я развернулась и вопрошающе уставилась на смущенного мужика. Чем я могла помочь, не представляла, но и уйти, не выслушав, не могла.

– Ты б поспрашивала у мужа свово, – смелее продолжил он.

Я горестно вздохнула: совсем забыла о нашем представлении в селении. Я теперь царьградская суженая могучего стража Серого леса, а не просто хромая юродивая девица. Выходит, скидку не за красивые глаза получила.

– О чем?
– Терпеливо смотpела на замявшегося от моего вздоха мельника.

Архип испуганно поглядел по сторонам, словно удостоверился, что кроме нас на мельнице ни души,и обреченно прошептал:

– Русалки.

– И что с ними? – Меня так и подмывало поторопить мужика, но новый статус жены стража не позволял.

– Работать не дают, бестии! – мельник заговорил так быстро, что я с трудом разбирала слова.
– Я и мясо им парное, значицца,и головы с рогами, и сердца бычьи, и копыта. А все не то, все не нравится. Уж, почитай, два стада вырезал. Где ж мне столько коров взять? Пусть поговорит страж, припугнет нежить. Сколько ж можно честной народ обдирать!?

Сразу вспомнила жалобы русалок на сумасшедшего мельника и я, пряча улыбку, серьезно сказала:

– Не переживай Архип. Поговорю.

– ? послушают ли? Нежить, как-никак! – Мельник засеменил за мной, жалобно заглядывая в глаза.

Я остановилась и, повернувшись к удивленному мужику, прошептала проникновенным голосом:

– Послушают. Как ветер листья уносит, так вода русалку отгонит. Не быть ей на мельничном колесе, не пакостить да не проказничать. Я так сказала!

И, размахнувшись, от души треснула Архипа по лбу:

– Веришь мне?

– Верю, – кивнул он, потирая голову. – Это все?

– Нет. Больше жертвоприношения в реку не кидай. Вот теперь все.

– Да как же?
– он снова засеменил за мной.
– Яшка говорил – кидать!

Я замерла. Наш пострел везде поспел!

– Это Яшка тебе насоветовал?

– Он, – закивал мельник.
– Он грамоте обученный. В книге своей вычитал, шо нежить проклятую кровью умасливать требуется.

– В книге? В какой?

– А мне почем знать? – ?рхип беззаботно улыбнулся. – Старая книга, листы темные, каракули стертые.