Третий Год

Если бы только это было так просто.

11

Как бы мне не хотелось покидать воду, я решила больше не отнимать у Джесси время. Если я хотела, чтобы мы вернулись к лучшим отношениям, то я тоже должна была внести свой вклад. Я понятия не имела, что сказал бы Ашер о том, что мы должны сдерживать свои чувства на публике, но он любил своего брата, так что, надеюсь, он хотя бы попытается.

Жизнь была сложной.

Как только я снова натянула джинсы, почувствовала прилив энергии, и, поскольку я испытывала это не в первый раз, я стиснула зубы и направилась вдоль бортика бассейна туда, где ждал Сонарис.

— Я уже думала, что избавилась от тебя, — сказала я вместо приветствия. — Давненько тебя не видела. Было приятно.

Он ухмыльнулся, ничуть не смущенный моими колкими замечаниями. Когда он выпрямился, прислонившись к стене, я отметила, что сегодня вечером он выглядел особенно собранно: в черной рубашке и брюках, с идеально уложенными волосами.

— Мы связаны, моя маленькая принцесса, — растягивая слова, произнес Сонарис. Если бы я была кем-то другим, от этой силы и тона его голоса у меня, возможно, пробежали бы мурашки по спине, но я уже два года общалась с атлантами и выработала к ним определенный иммунитет. — Ты никогда от меня не избавишься.

— Знаменитые последние слова, — выплюнула я, потому что день и так был эмоционально испорчен, и меньше всего мне хотелось иметь дело с этим отъявленным мудаком.

— Мы должны искупаться, — внезапно сказал он, и это была полностью моя вина, что я не была готова к тому, что он вытянул руку и схватил меня. За считанные секунды он перенес нас подальше от Академии, используя тот способ мгновенного перемещения, на который были способны только боги. И это чертовски раздражало.

Я понятия не имела, где мы находимся, но было светло, и мы находились на живописном пляже с пальмами и кристально чистой водой.

— Мне нравятся твои волосы, — сказал Сонарис. — Почти уместно, что в этом году ты выбрала мой любимый цвет.

— Верни меня назад. Сейчас же, — выпалила я.

Он покачал головой, и я потянулась к своей магии, готовая как надрать ему задницу, так и открыть проход, который приведет меня домой.

— Я тебе не принадлежу, — сказала я, и мой голос звучал глубже, чем обычно, когда во мне закружилась сила. — Сию же секунду скажи мне, в чем заключается твое одолжение, или не подходи ко мне, пока не будешь готов его выдать.

Этот ублюдок всегда улыбался. Мне это не нравилось. Я ему не доверяла. В Сонарисе было что-то такое, что будоражило мои чувства самым ужасным образом. Это напоминало мне о том времени, когда я думала, что я — человек и шла куда-то поздно ночью, в опасное место, и каждый волосок на моих руках вставал дыбом. Потому что я знала, что я в беде. Я знала, что зло таится вокруг меня. Сонарис был воплощением зла, я просто еще не разгадала его план.

Но разгадаю.

Его улыбка исчезла, и, возможно, только возможно, это было еще страшнее.

— Хорошо, если таково твое желание, — мягко сказал он. В его тоне чувствовалась скрытая угроза, но было трудно определить степень его гнева. — Я знаю, чего хочу в обмен на свою услугу, и теперь я готов дать тебе это понять.

Мудак, говорящий загадками.

— Ну…

Он шагнул ближе, и я хотела отступить, но это дало бы ему власть. И я скорее умру, чем сделаю это.

— Я хочу, чтобы ты провела один месяц со мной, на моем острове, исследуя мой мир и узнавая меня получше. Ты думаешь, что у тебя все готово с молодым атлантом, но как ты можешь быть уверена, если ты никогда не давала шанса ничему другому. Ты сама очень молода, и полностью посвятить себя одному, не исследуя другие варианты… Я не могу этого допустить.

На секунду у меня закружилась голова. Это была какая-то космическая шутка? Я имею в виду, Джесси только что проделал со мной то же самое в бассейне, только он, по крайней мере, немного шутил. Сонарис не шутил.

— Когда начинается этот месяц? — прошептала я, понимая, что связала себя обязательствами и не смогу от них отказаться. На самом деле, из всего, о чем он мог попросить, это было не самое худшее. Хотя, время могло быть и получше. По словам Мэб, один месяц — это все, что у меня было до выхода богов. Возможно, Сонарис знал об этом и делал это именно по этой причине.

Я, без сомнения, собиралась это выяснить.

— Прямо сейчас, — сказал он. — Это мой остров. Здесь всегда лето, и никто не заходит в мои воды без моего разрешения. Здесь уединенно и безопасно. Это идеальная…

— Тюрьма? — перебила я его.

Черты его лица на мгновение напряглись, но затем снова разгладились. Я наконец-то добралась до него, разрушив его безупречный внешний вид.

— Я мог попросить тебя о чем угодно, — напомнил он мне. — О чем угодно.

Я судорожно сглотнула, и он сделал еще один шаг ко мне, так что между нами осталось всего несколько дюймов.

— Помни, что если ты ведешь себя так, будто это худшее наказание, которое ты можешь получить. Уверяю тебя, это не так.

— Мне нужно в школу, — сказала я, качая головой. — В этом году я хочу закончить школу раньше. Я не могу пропустить целый месяц.

Он открыл рот, но я продолжила.

— Не говоря уже о том, что я слышала из надежного источника, что боги пробудут в своей клетке самое большее месяц. Я должна придумать, как остановить их, прежде чем это произойдет. Иначе нам всем крышка.

Сонарис поморщился.

— Ты часто ругаешься. Это раздражает и свидетельствует об ограниченном интеллекте. Я знаю, что ты не ограниченный человек, так что, может, сбавишь обороты.

Он серьезно…?

— Пошел. Ты.

Теперь я улыбалась. Этот кусок дерьма решил, что может прийти сюда и указывать мне, как следует поступать.…

Мои внутренние рассуждения оборвались, когда он схватил меня, крепко сжав мои бицепсы, и именно в этот момент я увидела настоящего монстра внутри него. Чудовище, которое он скрывал… пытающееся завоевать меня, используя фальшивое обаяние. Но я на это не купилась, и теперь он перестал притворяться.

Наконец-то я увидела настоящего Сонариса.

Под его ладонями забурлила энергия, и я отреагировала на это своей, направив ее в него. Он вздрогнул, но не отпустил меня. Он был таким сильным, одним из сильнейших богов, а я была по-дурацки самодовольной, считая его не более чем неудобством. Досадной помехой.

Теперь я, вероятно, расплачусь за это каким-нибудь ужасным образом.

Его сила окутывала меня, невидимая глазу, но ощущалась как толстые витки веревки, связывающие каждую часть моего тела, включая мою собственную силу, делая меня полностью уязвимой.