Три богатыря
Шрифт:
– Чтобы ее пили люди.
– То-то и оно! В ней купают овец!.. Все ясно? – торжествуя, спросил Еким.
– Ясно, – пожал плечами старец.
На самом деле он ничего не понял, и это было видно. Но спорить с богами!.. Об этом он даже боялся помыслить.
Еким чувствовал себя голодным. Ему хотелось пить. Он устал, хотелось отдохнуть, поваляться на охапке сена. Об этом он сказал старейшине.
А тот уже и думать забыл о продолжении обряда посвящения. Сейчас он мог только ублажать своих богов. Он велел усадить кумиров на коней и везти в кочевье, к хану Латаю.
Еким
Если Блуд и Тетеря что-то понимали, то лишь на уровне лошадино-овечьей сообразительности. По-людски говорить ни тот ни другой не могли. Могли только блеять и ржать.
Ничего не изменилось и на второй день их божественного пребывания в гостях у хана Латая. Когда они стояли возле Екима, первый становился на четвереньки и тыкался носом ему в колено; второй терся о его плечо. Они могли утолить голод травкой с земли, а жажду – водицей прямо из лужи.
Они оказались послушными, не пытались смешаться ни с овечьими отарами, ни с конскими табунами. И если бы не бестолковое блеяние и несносное ржание, их в самом деле можно было принять за богов...
Самозванцев окружили заботой, сдували с них каждую пылинку, досыта кормили, поили. Но Екиму не улыбался этот земной рай. Он не забывал о своих господах, тревожился о них, желал быть рядом с ними. Он бы удрал от печенегов и отправился на их поиски, если бы не Блуд с Тетерей. В степь с ними уйти он не мог, а оставить у печенегов – тем более.
Не мог знать он, сколь долго его друзья будут пребывать в божественной тупости. Но он терпеливо дожидался, когда на них снизойдет милость Истинного Бога. Тогда они прозреют, а пока...
Шло время.
Завтра кочевье хана Латая должны были покинуть все воины. Их собирала на рать княгиня Гзана. Повелительница. А сегодня в кочевье гуляли свадьбу.
Юная печенежская красавица выходила замуж за пожилого воина. Божественным оруженосцам отвели почетное место за свадебным столом.
Не забывая о святости своего положения, Еким свысока посматривал на печенегов. Не забывал он поглядывать за Блудом и Тетерей. И тот и другой вели себя смирно, ничто их не тревожило. Один тихонько лакомился сочной травкой с золотого подноса, другой – отборным овсом.
Все было хорошо, пока не вынесли какую-то чашу, окованную золотом. В нее налили вина и поднесли молодым.
– Да будут ваши дети сильными и смелыми! – торжественно изрек хан Латай.
Жених отпил из чаши, передал жене.
– И-и-го-го-о! – радостно заржал Тетеря.
– Бе-е-е... – вяло поддержал его Блуд.
Бог-конь захотел пить – так истолковали его ржание. В мгновение ока перед ним возник сосуд с водой.
– И-и-ге-ге! – замотал он головой.
Он хотел пить, но не воду...
– Налейте ему вина! – догадался хан Латай.
Воду выплеснули, налили хмельной влаги.
– Фр-р-р! – замотал головой Тетеря.
И показал головой на золотую чашу. Ну как можно отказать богу?.. Хан Латай лично поднес ему чашу.
Тетеря лихорадочно выхватил из подносящих рук заветную чашу,
припал к ней, осушил до дна. Затем передернулся всем телом, скривился, громко заржал. Его ржание вдруг закончилось словами.– И-и-о-го-го-о! И-и-о-о-ох, вы, погань степная! – заговорил он по-русски.
Он поднялся, гордо расправил плечи и грозно обвел рукой всех печенегов:
– Что ж вы, подлые, глумитесь над великим князем Святославом?.. Чашу из моей головы сделали. Да как вы посмели, нечестивцы?.. Ну, ничего, вы у меня еще попляшете!
Он яростно сверкнул взглядом, в гневе вытащил из ножен острый клинок, размахнулся им и, как одержимый, бросился на перепуганных печенегов.
Из бога-коня Тетеря перевоплотился в князя Святослава. В него вселился дух покойного...
Екима не интересовала золотая чаша. Но его сознание пробудилось, когда он услышал имя Святослава. Он-то знал, за какой чашей охотились три богатыря. И теперь он сам стал охотником.
Никто из печенегов даже не думал драться со взбесившимся лошадиным богом. Ему не отказывали в праве гневаться по любой причине. Бог есть бог!.. Степняки попросту удрали от него.
– Ага! Несчастные трусы! – Тетеря отчаялся поймать кого-нибудь, застыл на месте, как копытом ударил ногой оземь. – Боялись, боитесь и будете бояться князя Святослава!
– Да, да, они будут тебя бояться! – скрывая усмешку, подтвердил Еким.
– Ого-го! Да я погляжу, есть здесь смельчаки! – Тетеря смерил его презрительным взглядом. – Ну, держись! Сейчас я тебе задам!
– Не бей меня!.. Не бей меня, великий князь! – взмолился Еким. – Не видишь, мы свои!
– Свои?! – недоверчиво посмотрел на него лошадиный бог. – Кто вы?
– Мы руссы!.. Мой князь, нам нужно бежать! Пока печенеги не опомнились!
Нужно было как можно скорее уходить из кочевья. И не с пустыми руками, а с чашей Святослава, которую Тетеря продолжал держать в руках.
– Что?! Бежать?! – возмутился Тетеря. – Да ты за кого меня принимаешь?! Я не трус, чтобы бояться каких-то поганцев!
– Но печенегов много, а нас – мало! – Еким посмотрел на него убийственно-холодным взглядом.
– Ладно, ты уговорил меня, – неожиданно согласился одержимый. – Седлай коней. Мы уходим на Русь... Но мы еще вернемся!
Еким быстро раздобыл трех коней. Рассадил своих божественных друзей, прыгнул в седло сам.
Боги покидали кочевье. Разве же можно было так просто отпустить их?.. Печенеги побежали к своим лошадкам, вскочили на них. Они готовы были погибнуть от меча разъяренного бога, лишь бы только уговорить его вернуться в кочевье. Отъезд они восприняли как дурное предзнаменование.
Тетеря первым заметил погоню. Он остановился, развернул коня, выхватил из ножен меч и высоко вознес его вверх.
– Остановитесь, несчастные! – воскликнул он, обращаясь к преследователям. – Не то будет худо!
В это время над печенежскими всадниками пролетала большая стая диких голубей. То ли по случаю, то ли из озорства они оросили их дурно пахнущим дождем.
Птичье дерьмо не убило кочевников, но помутило их разум. В нем они узрели карающее возмездие небес. Боги гневаются на них.