Три дороги на двоих

Недели через две в отношениях этих двоих обнаружился прогресс. Ребёнок перестал бунтовать и начал реагировать иначе. Мне даже стало казаться, что его не столь радует моё присутствие, сколь наличие в непосредственном доступе рук отца. Борис тоже успокоился и уже весьма уверенно таскал своё чадо по дому. Но сюсюканий не разводил, всё очень даже серьёзно и по-деловому. И разговоры, как со взрослым.

Не знаю уж, насколько это правильно, но теперь мелкий другие интонации на дух не переносит. И если я ещё терплю, то он...

— У-а-а-а! — предсказуемо возмущается отпрыск на очередное «у-тю-тю», взрываясь потоками слёз и крика.

— У него, наверное, животик болит, — немедленно пугается и принимается квохтать моя родительница. — А может, он у тебя голодный? Кормишь нормально? Молоко-то есть?

— Даже больше, чем нужно. Он перед вашим приходом налопался так, что удивительно, как ещё из ушей не полилось! — успокаиваю её, наблюдая, как Борис подхватывает ребёнка и уносит к окну.

Душераздирающие вопли тем временем затихают. Месячная кроха начинает с неуёмным любопытством и настойчивостью отдирать занавески от карниза. Сил не хватает, конечно, но захват о-го-го!

— Так у тебя ничего не получится, — с сочувствием в голосе комментирует его действия муж.

Мальчишка немедленно прекращает свою разрушительную деятельность, рассматривая окружающее его пространство огромными синими глазищами. Немного подумав, решает, что папа, наверное, прав, и хмурится, явно начиная прикидывать — какое найти альтернативное занятие?

Приходится соскрестись с дивана и выдать буяну погремушку. Которая немедленно и бесцеремонно летит на пол. Ладно. Попробуем снова. Опять?

— Денис! — теперь уже возмущаюсь я. — Ах ты маленький шалопай! Бросишь ещё раз — больше игрушек не получишь!

Замахнувшаяся в очередной раз ручка замирает в нерешительности. Взгляд тут же перемещается на лицо Бориса, который пожимает плечами:

— Мама не шутит.

В синих очах появляется беспокойство. Теперь погремушка стиснута обеими ручками и спрятана подальше от моих глаз.

— Он у вас какой-то неправильный, — выносит вердикт новоявленная бабушка. — Замечательно, конечно, что быстро развивается, но... — она хмурится и заканчивает полушёпотом, чтобы мужская половина нашего семейства осталась не в курсе: — Ты бы к врачу на обследование его свозила. Мало ли что.

— Да, конечно, — с самым серьёзным видом обещаю то, чего не сделаю никогда. — Мам, пап, пойдёмте-ка пить чай, — зову родителей в столовую, справедливо полагая, что дальше мои мужчины прекрасно обойдутся и без меня.

В конце концов, у Дейва (а для тех, кто живёт на земле, — Дениса) сегодня праздник — месяц с момента рождения, так что положено отмечать. Да и поговорить нам есть о чём.

— Вероника, — неторопливо дегустируя торт, начинает разговор отец. — Ты подумай хорошенько. Разве можно такого маленького ребёнка брать в такую длительную поездку? Да и условия на корабле не самые лучшие, я-то знаю! Не нужно рисковать. Оставь его с нами. А ещё лучше сама оставайся. Не хочешь жить в этом доме, перебирайся к нам, твоя комната не занята. Зачем Борис тащит вас с собой? Не понимаю!

— Нет, пап. — Подперев голову рукой, я рассматриваю своих родителей. — Мы уже решили, вещи собрали. Я не хочу оставаться. Мне на «Тритоне» нравится, а Денис... Я думаю, ему тоже будет комфортно. К тому же с нами едет Алина, так что я не одна такая, — стараюсь улыбнуться.

Честно говоря, лететь на «Треон» (ещё раз — для родителей «Тритон») мне не хочется. Там невообразимо скучно. Нет, если работать, как это было на Превентире или на корабле, когда Лоет изучал на мне эманации, то очень даже весело. А вот ежели сидеть целыми днями в своём отсеке, довольствуясь краткими прогулками в оранжерею, болтовнёй с Алей, терзанием вильюрера на предмет «чего бы интересненькое найти» и краткими встречами с собственным мужем, который занят так, что иногда и на ночь не появляется, то приятного мало.

Вот только если Борис согласился с моими доводами и разрешил родить ребёнка и первый месяц пожить на Земле, то насчёт дальнейших планов был непримиримо категоричен. На корабль. И точка.

— Когда вернётесь-то? — Мама вертит в пальцах шоколадную конфету в яркой обёртке. Видимо, решает, стоит ли рисковать и портить фигуру лишними калориями или нет.

— Полгода точно, а дальше... — Я пожимаю плечами. — Как получится. У Бориса какой-то очень длительный фрахт намечается.

Расстроенная родительница всё же возвращает сладкий соблазн обратно в коробку.

— Звонить не забывай, — напоминает отец. — Или хотя бы писать, если интернет будет.

Будет, конечно, куда он денется. На корабле много чего есть. Однако же, уверена, предкам нужно сказать другое. То, что интернет зависает, почтовик глючит, а связь вообще бывает эпизодически. По крайней мере, отсутствие сообщений в этом случае они воспримут спокойнее.

Провожаю грустных родителей до двери, любуюсь на прощальные у-тю-тю-шки. Всё-таки мама никак не хочет принять наш стиль общения.

Дождавшись, когда дверь за родственниками закроется, муж забирает у меня хныкающего ребёнка.

— Хватит капризничать, Дейван, — совершенно серьёзно просит, утаскивая того в комнату. — Тебе пора спать.

— Борис, — ласково зову, топая следом. — Как ты это делаешь?

— Что? — Муж кидает на меня взгляд через плечо, укладывая моментально успокоившегося малька.

— Ты знаешь, — не сдаюсь я, наблюдая за его вознёй с сыном.

Подтверждая мои слова, ребёнок послушно закрывает глаза и отключается.

— Да ничего я не делаю. — Скрытная зараза мягко подталкивает меня на выход.

— Борис-с-с, — демонстративно-угрожающе шиплю. — Колись давай! Я не слепая!

— Просто я общаюсь с ним иначе. — Он улыбается, плотнее закрывая дверь.

— Телепатически? — мысленно хлопаю себя ладонью по лбу. Могла бы и раньше догадаться!

— Слова он ещё не воспринимает, — поясняет старк, — но образы, да. На них реагирует адекватно. И сам передаёт, кстати. Пройдёт ещё немного времени, он научится этим управлять, и ты тоже будешь его слышать и понимать. Уверен, что Дейв тебя заставит.

— И ты молчал? — моему возмущению нет предела. — Ах ты...! — Я шутливо замахиваюсь.

— Ладно, ладно, — теперь уже наигранно пугается мужчина. И тут же меняет тип поведения. Рванув меня за руку, припечатывает к стене своим телом. — Ты что-то ещё хочешь узнать? — вкрадчиво-бархатным голосом интересуется. Скользит ладонями, очерчивая контуры тела, и выдыхает: — А может, хватит уже разговоров?

И даже ответить на свой вопрос не даёт, заставляя забыть обо всём, кроме того, что он рядом.