Три года счастья

Помнит и теперь ненавидит себя.

Все сначала.

Запереться в женском туалете, упасть нв пол, достать из бюстгальтера спрятанный пузырек с кровью Кетрин.

Она и вправду может выпить ее кровь, перерезать себе горло, обратиться и завершить все свои страдания.

Какая разница бороться с жаждой крови или наркотической ломкой?

Жалкая.

На глазах выступили слезы.

Сколько судеб она сломала?

Она растеряла все шансы, но может кое-что сделать для Кетрин.

Словно сама себе перерезала горло.

Шон выломает эту дверь, если будет нужно, но мгла уже затянула ее.

Что от них останется?

Недописанная история?

— Одри, открой дверь или я выломаю ее, — вскрикивает тот стуча кулаками в деревянную дверь.

— Ты лгал мне! Это было внушение! Это не шанс! Уходи Шон, думаю гости не будут впечатлены, если я украду или сделаю что по хуже, ради дозы наркотика, — всхлипывает Одри. — Оставь меня.

— Никогда, — уверенно отвечает тот. — Открой дверь!

Упасть, сорвать бутоньерку с живой розой, положить рядом с пузырьком крови.

У Одри хватит сил сделать это.

Сил разорвать душу.

— Помнишь, я сказал тебе как-то, что единственный способ сохранить что-то навсегда — потерять это? Я был идиотом, детка… Теперь у меня есть ты. Это все окупает, правда? — опустил голову, слегка ударился о дверь.

— Одри! Что произошло, — ведьма слышит голос своей тети за дверью, вытирает слезы.

— Мишель, — пытается ухмыльнуться, бросила взгляд на дверь.

Сдалась. Затворка обернулась против часовой стрелки.

Упала.

Это ведь простое заклинание и Мишель разрушила его.

Теперь Шон может упасть вместе с ней, набросить на ее плечи свой пиджак.

— Вообще, если бы не ты, я бы так и не вышла с полицейского участка. Ты спас меня, понимаешь? Всегда спасаешь, а я все рушу. А теперь ты мой… Муж… Ты взял в жены обреченную. Софи и Джен-Энн мертвы, а я ведь так мечтала познакомить со своими подругами. Я плакала узнав о их смерти. Я так хотела уехать в медовый месяц в Новый Орлеан, где музыка и вечеринки, джаз. Теперь и Кетрин мертва. Внушения спало. Я не могу бороться, Шон. Нет.

— Помнишь, что случилось после того, как я спас тебя? Впервые.

— Я спасла тебя тоже. Ты сможешь бороться с этим ради меня. Нас. Я рядом.

— Я никого не могу спасти… Я и вправду хотела выпить кровь вампира, перерезать себе горло и обратиться в монстра. Я не могу бороться. Я не могу! Мне не для кого бороться.

— Одри ты все еще можешь спасти Кетрин и еще кое кого… Ты могла убить двоих. Понимаешь?

Мишель садится на колени. Вытряхивает содержимое сумочки, протягивая племяннице свой ритуальный нож.

Шанс все еще есть.

— Ты желаешь спасти, Кетрин? Ты можешь разорвать ее душу и соединить с душой того, кто любит ее. Всегда любил и боролся. Твой дар соединять души влюбленных после смерти, чтобы они были вместе в вечности. Часть ее души обретёт покой. Сконцентрируйся, моя девочка. Я помогу тебе.

— И что нужно делать?

— Окропи нож своей кровью и кровью Шона. Очерти треугольник и повторяй за мной, — Мишель берет ее руки в свои, пока та передает нож Шону.

— Только вместе? — спрашивает она, смотря в глаза парня.

— Всегда, — острое лезвие ранит ладонь.

Вместе.

Очертить кровью треугольник в который заключены пузырёк с кровью и испачканный кровью белый бутон розы, сконцентрироваться и повторять за Мишель заклинание.

Все как нужно: Пламя, которое тушит ворвавшейся в комнату ветер. Боль проникающая в каждую клетку тела Одри, словно она сама себе перерезала горло.

Все как нужно: Все стороны треугольника соединены во едино. Дьявол не получит часть души Кетрин Пирс, не унесет в Ад.

Губы шепчет заклинание, повторяют и кровь выступившая с глаз.

Заклинания на крови самые сильные.

У нее все вышло и Одри понимает это по улыбки ее тети.

Шон помогает ей подняться, поправляет пиджак на ее плечах, пока Мишель собирает с пола личные вещи.

Шон никогда не отпустит Одри, потому что любит и верит в то, что она сможет бороться. Она сильная. Вместе бороться с желание сорваться, солгать и сделать все, чтобы заполучить наркотик. Дойти до конца и успокоится, когда заполучишь желаемое.

Он нашел, чтобы спасти.

Но Одри спасет другое, то ради чего стоит жить.

— Миссис Мишель, что вы имели ввиду, когда сказали, что Одри могла убить двоих? — нахмурив бровь спрашивает Шон.

— Да тетушка, — пытается сказать Одри.

— Ну утром ты сказала, что тебя тошнило, даже не притронулась к закуски, о которой там много рассказывала мне по телефону и корзинки с кремом и фисташками, — улыбается женщина. — Я же доктор и могу понять, когда женщина беременна. Поздравляю. Я думала сказать тебе после окончания вечеринки. Теперь тебе нужно быть осторожнее. Идите к гостям, а я все здесь приберу.

Радость.

Не последнее радость.

Закрыла глаза глаза, прокрутить в голове то, что она могла погубить не только себя, но и невинную душу, своего ребенка. И как бы она тогда смогла существовать в вечности? Смотреть в глаза Шону.

— Значит, сегодня я поклялся защищать нас троих, — улыбнулся, подхватил Одри на руки и коснуться ее губ. — Я стану отцом. Идем, нужно сказать всем, что произошло. Все будут так рады.

Душа поет от радости.

Может у них в жизни и вправду все станет лучше и этот ребенок их надежда. Надежда, которая им так необходима.

*** Новый Орлеан. 2014 год. ***

“И ты нашла меня на городской свалке.

Запачкав девственные крылья пылью.

Унесла, ведь я был таким жалким.

Мой сухой хворост обрел свою зажигалку.

И мы поселились в моем замке черном.

Где ты проводила уборки упорно.

Но порядок ни при чем, ты просто обручилась с обреченным.

Вместе мы шли по канату.

Но я шел не так, как надо.

И я упал.

И я упал.

Вслед за мной и ты упала.”

Ему наплевать на порядок в мастерской, но Элайджа прислал девушку под внушением, считая, что мастерская его брата обратилась в свалку.