Три Л
Шрифт:
Откуда-то пришла песенка: «Я леплю из пластилина…». Откуда он её знает? Темнота, лёгкие, ласковые прикосновения, полудетский голос, напевающий эту песенку. Её пела Лена. Пела очень давно, ещё до того спора с отцом, который навсегда врезался в память едва начавшего себя осознавать Лепонта. После спора она ни разу её не пела. «Я бы полжизни отдала, чтобы не знать, что такое – лепить его». Вот что она имела в виду, а не то, что думал он. Лепили его другие – сотрудники центра, Кэт, любовницы, оказавшиеся на самом деле клиентками своеобразного борделя, где он – в роли проститутки. А она его лепить не хотела! Значит, не было в ней ненависти, не было того презрения, какое он себе воображал? Вспомнилось вдруг, как два года назад он проснулся, а рядом с кроватью, косоглазо глядя на него глазами-пуговицами, сидит заяц. И ударило
Дверь в кабинет открылась, мужчина вышел – такой же элегантный, как и за час до этого. Секретарша кивнула Лему:
– Иди, она ждёт.
Лем встал, шагнул в кабинет, знакомый ему до мелочей, до трещинок на паркете и ворсинок такого мягкого – его кожа напомнила ему об этом – ковра. В первый месяц он много времени проводил здесь. Кэт приветливо-деловито и в то же время отстранённо улыбнулась:
– Здравствуй, дорогой. Что-то нужно?
– Да, два вопроса решить. – Он уже знал, что говорить, как двигаться, какое выражение лица сделать. – Первое: что с комами? Их выдают всем сотрудникам? У меня он уже есть, и я не хотел бы…
– Не волнуйся, милый. – Она улыбнулась своей вкрадчиво-завлекающей и одновременно материнской улыбкой. – Просто поставь на учёт, и всё. Что-то ещё?
– Да. Не знаешь, куда делась Наташка? Вроде, обещала меня с подругой познакомить, а теперь исчезла. Не звонит, не пишет.
– Скучаешь по ней? – Улыбка хозяйки едва заметно изменилась, и Лем словно прочитал её мысли: «Не дай бог, влюбится, проблемы начнутся».
– Нет, но не могу сообразить, в каком я сейчас статусе.
– Свободного молодого мужчины, как всегда. – Она улыбнулась уже успокоенно и немного снисходительно.
– Отлично! – Он улыбнулся ей, но больше тому, что она, сама того не подозревая, ответила на главный его вопрос. – Спасибо за разъяснение. Пойду, надо перед дежурством пообедать. Да, вот ещё что. Я с Денисом в паре стоять не хочу. Не нравится он мне, хвастлив слишком. Поставь его с Генкой: Денис его опасается, не будет глупить.
– Хорошо, передам в отдел безопасности, там поменяют график. Иди.
>*<
Лем стоял на своём посту, словно в первый раз видя окружающее, и пытался понять: как он раньше всего этого не замечал? Весь этот комплекс – тот же центр! Только вместо лабораторий прибыль приносят магазины и рестораны. Но, как и в центре, здесь можно жить, годами не выходя наружу, как он и жил весь этот год. Всё собрано под одной крышей: квартиры, больницы, еда, одежда, спортзалы, бассейны, небольшой парк на верхнем этаже – всё, что нужно людям для удобной бездумной жизни. Год назад он хотел вырваться из тюрьмы, а получилось – сам, добровольно, пришёл в такую же тюрьму, только называется она иначе. Невероятно захотелось увидеть небо, солнце, звёзды. Звёзды! Тогда, два года назад, отец говорил, что нельзя склонять головы, надо видеть Вселенную. Лем всегда думал, что это означает: «Иди к своей цели, не считаясь ни с чем, не обращая ни на кого внимания». И он шёл по жизни именно так, не видя в окружающих равных себе людей, лишь удобные или неудобные предметы. А вышло – он ни разу не поднял головы, всегда склонялся перед властью – сначала перед властью сотрудников центра, потом перед властью Кэт. Но отец тогда говорил о другом! О том, насколько огромен, разнообразен и прекрасен мир вокруг, о том, чтобы быть человеком. И о том, чтобы защищать тех, кто слабее. Да, это было в день его рождения, когда ему подарили сшитого Леной Митьку, и он, Лем, а тогда ещё Лёшка, обещал защищать его. Где сейчас этот Митька? Выкинули ли его, или кому-то отдали?
Лем стоял на дежурстве, впервые за всё время улыбаясь хорошим воспоминаниям, которых совсем недавно боялся больше всего. А он, оказывается, помнит очень многое!
>*<
К вечеру он уже знал, как действовать дальше. Сначала отметиться в клубе, даже познакомиться с какой-нибудь девчонкой из тех, кто точно не будет претендовать на роль любовницы-клиентки, потому что у неё нет таких денег, связываться же с Кэт – себе дороже. Лем уже понял, что встречаться с кем-то по его выбору хозяйка не позволит, но сделать вид, что ищешь новую пассию, нужно. Потом можно будет вернуться к себе и снова влезть в общую сеть. Нужно выяснить ещё очень многое.
В одиннадцать часов он, снова заказав вместо ужина
молоко и сладкую булочку, засел за экраном. Теперь он искал сведения об отце и Лене. О Лене он не нашёл почти ничего, только что родилась она в две тысячи семидесятом году, в девяностом с отличием окончила школу и попыталась поступить в медицинский, но не прошла по конкурсу и выучилась на массажиста, а перед самим приходом в центр подала документы на подготовительные курсы опять же в мед, но ходить на них уже не смогла. В Дебрянске у неё жила бабушка, других родных не было.А вот об отце, Льве Борисовиче Лефорте, информации было очень много. Параллельщик, оказался в этом мире в две тысячи двадцать первом году в возрасте примерно одиннадцати лет. Воспитывался в детдоме в Риге, потом переехал в Ленинград, учился на математика-программиста на факультете математики и информационных наук ЛГУ. Был женат, жена разбилась в аварии – у мобиля отказал автопилот. Сын умер в девять лет от лейкемии. Учёный перешёл работать в частный исследовательский центр, занялся нейрофизиологией. Автор двух монографий и нескольких десятков научных статей, на его имя выдано пять международных патентов.
Всё это, пусть и не настолько подробно, Лем знал и раньше. Не знал он лишь одного и, прочитав, почти час сидел, осознавая всё заново. Последняя строчка в биографии отца: «Л. Б. Лефорт умер 22.08.2093 г. Смерть наступила в результате сердечного приступа. Похоронен 25.08.2093 на старом кладбище Смоленска рядом с женой и сыном».
Мир Лема рушился второй раз. Он целый год уверял себя: отец предал, бросил его, молча наблюдая, как Лена гонит его прочь. А отец тогда был уже мёртв, и Лена знала это. Знала, что если Лем задержится хоть на минуту – его поймают, и жертва отца потеряет смысл. И знала, что одному бежать легче, чем двоим – меньше вероятности, что выследят.
Жаклин поняла всё сразу и была права: не они предали его, а он – их! Они надеялись, что он сможет добраться до конторы, сможет найти помощь, а он, идиот, решил строить звёздную карьеру манекенщика! Доказать, что он – настоящий Лепонт! И что, доказал? Он – цепной пёс и предлагаемая любой богатенькой фифе секс-кукла в дорогой упаковке! Он продался за эту вот упаковку, за красивые шмотки, вкусную жратву и постельные утехи. И за прекрасное обслуживание в барбершопе! «Брутальный вид», «мужественность»! А на самом деле мохнорылый дурной щенок, возомнивший себя волкодавом! Он такой же потребитель миражей модных фирм и громких названий, как и посетители комплекса. Вроде бы всё создано для их удобства и развлечений, но на самом деле решают не они. Они всего лишь бездумное стадо, которое потребляет силос модных товаров, а потом само будет употреблено в пищу обжорами – такими вот хозяевами жизни, как Кэт. Цивилизованная, утончённая форма каннибализма. Да, их не едят в прямом смысле слова, но в реальности они ничем не отличаются от тупых коров на бойне.
Лема трясло, болел шрам, нос, горело в груди. Он не знал, что делать, куда сбросить то напряжение, что распирало его изнутри, мешая дышать. Идти в спортзал нельзя: время позднее, и неурочное появление его на «этаже здоровья» привлечёт внимание. Ходить по комнате? Лечь спать? Напиться? Всё началось в ночь на воскресенье с выпивки у Жаклин. Жаклин! Она давала ему какой-то адрес! Где эта бумажка? Ага, вот, в ремешке кома. Надо проверить, что это за человек.
Лем запустил поиск по указанному на бумажке адресу и вскоре смотрел на экран, снова не веря увиденному. Этот человек работал психологом в местном филиале конторы. Откуда Жаклин могла его знать? Но теперь есть шанс вырваться отсюда, исправить хотя бы часть ошибок. Или наделать новые?
Уйти открыто не получится – на выходе задержат под любым предлогом. Значит, надо всё обдумать. Но и задерживаться нельзя: уже начало субботы, а в понедельник его ком должен быть привязан к следящей аппаратуре отдела безопасности. У него меньше двух суток.
>*<
Всё дежурство Лем обдумывал, что ему делать. Идти напролом нельзя, но существует много обходных путей. У него есть деньги – та самая стопка купюр, которые он когда-то снял со счёта, но так и не потратил. Есть удобная неприметная одежда. Что ещё? Ком нужно оставить здесь – по нему Лема вычислят сразу. Документы в кабинете Кэт, соваться туда нельзя. Еда и вода – они могут потребоваться на первые часы, пока он не найдёт того человека. Всё это мелочи. Самое главное – как уйти?