Три темные короны

– Нет, никогда не извиняйся.

Она зажгла лампу и закрыла палатку. Её палатка была маленькой, а кровать превратилась в тонкий рулон одеял – но придётся это сделать.

Она подошла близко и скользнула пальцами по воротнику рубашки. Его пульс был безумен, когда она коснулась его губ и шеи. Он пах специями, которые использовали во время готовки,

и его руки сжали её.

– Я скучала по тебе, - сказала она.

– Перед Охотой ты меня не хотела, - начал он, но она покачала головой. Это было прежде. Теперь всё иначе.

Джулс приникла к его губам и прижалась к нему всем телом.

Сегодня она была смела. Может, виновато платье или сила костров?

Они целовались жадно, и руки Джозефа сжимали её с силой.

– Мне так жаль… - шептал он.

Она расстёгивала рубашку, подтолкнула его руки к завязкам своего платья.

– Джулс, подожди.

– Мы ждали достаточно долго.

Она потянула его к своей импровизированной кровати, и они рухнули на колени.

– Я должен сказать тебе… - начал он, но Джулс остановила его очередным поцелуем. Она не хотела ничего слышать о

Мирабелле. Всё кончено. Мирабелла не имела значения.

Они лежали вместе, и руки Джулс скользили под его рубашкой. Она прикоснётся ко всему нему сегодня вечером. К

каждому дюйму обнажённой кожи.

Джозеф крепко сжимал её, целовал плечи и шею.

– Люблю тебя, - вторил он. – Люблю, люблю, люблю…

А после он закрыл глаза, и его лицо скривилось. Он соскользнул с неё и перевернулся на спину.

– Джозеф? В чём дело?

– Мне жаль, - он прикрыл глаза рукой.

– Я сделала что-то не так? – спросила Джулс, и Джозеф крепко обнял её.

– Позволь мне просто обнимать тебя. Я просто хочу тебя обнимать.

Лагерь Арронов

После того, как праздник закончился и костры погасли,

Катарина и Пьетр лежали в её палатке бок о бок, Пьетр на спине, Катарина на животе, слушая последние возгласы ночи.

Воздух пах искрами и дымом, горелым деревом и разнообразным мясом. Тёплые ароматы, вечнозелёные деревья, солёный воздух над обрывами…

– Ты веришь Натали? – спросил Пьетр. – Относительно

Черноты?

Катарина барабанила пальцами по его груди.

– Она никогда не давала мне повода усомниться в ней.

Пьетр не ответил. Он был спокоен во время пира. Катарина забралась на него, чтобы заставить его ожить от поцелуев.

– Что случилось? – спросила она. – Ты сам не свой… Ты так нежен… - она подняла его руку и положила на бедро, - где твои требовательные прикосновения?

– Я был такой скотиной? – Пьетр заулыбался, а после закрыл глаза. – Катарина… Милая, глупая Катарина. Я не знаю, что делаю.

Он перевернулся на бок и сжал её подбородок.

– Ты помнишь дорогу к Достоянию Бреччии?

– Думаю, да.

– Там… - промолвил он, указывая через палатки в направлении южных лесов. – Через деревья за пятиугольной палаткой с белой верёвкой. Иди оттуда до камней с трещинами.

Ты должна пересечь поток, ты помнишь?

– Я помню, Пьетр. Ты поднял меня над водой.

– Но не завтра вечером. Я не смогу.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Катарина.

– Послушай меня, Катари… Натали считает, что сможет. Но если нет…

– Нет?

– Меня не будет вечером на Вознесении. Если она не справится, я не смогу на это смотреть.

– Ты не веришь в меня, - с болью выдохнула она.

– Это не так. Катарина, пообещай мне. Если что-то пойдёт не так завтра, я хочу, чтобы ты бежала. Прямо ко мне в Достояние

Бреччии. Понимаешь?

– Да, - тихо промолвила она. – Но, Пьетр, почему…

– Ничего, Катари. Если что-то пойдёт не так. Никого не слушай. Просто иди туда. Ты обещаешь?

– Обещаю, Пьетр. Обещаю.

Вознесение

Лагерь Вествудов

Элизабет прикрепила чёрный плащ к спине Мирабеллы,

Бри завязала его на груди. Он нависал над мокрой травой,

пропитанной чернотой, обернулся вокруг бёдер и груди. Это всё, что будет на ней во время церемонии Вознесения, кроме огня.

– Твой молодой человек не сможет оторвать от тебя взгляда, - промолвила Бри.

– Бри! – шикнула на неё Мирабелла. – У меня нет молодого человека!

Бри и Элизабет обменялись заговорщицкими улыбками.

Они не верили ей после того, как отыскали на краю поляны после охоты, покрасневшую и задыхающуюся. Но Мирабелла не смогла заставить себя рассказать им о Джозефе. Он – Природа,

и верен её сестре. Это слишком даже для Бри.

Снаружи загорелся оранжевый свет, окрасил небо розовым и голубым. Церемония начнётся на пляже на закате.

– Ты видела Луку? – спросила Мирабелла.

– Она ходила по пляжу сегодня. Она много должна сделать.

Не знаю, увидит ли она тебя раньше срока, - Элизабет ободряюще улыбнулась. Да, Верховная Жрица занята. Она не злится на Мирабеллу за то, что та вмешалась в казнь Арсинои.

– Ты должна сердиться на неё! – промолвила Бри.

– Да, - кивнула Мирабелла, но не могла. Лука была дорога ей эти годы. Привыкнуть к пропасти между ними в последние месяцы было трудно.

– Что со жрицами, Элизабет? – спросила Бри, выглядывая из щели между тканями. – Они странны. Прижимаются друг к другу, бормочут….

– Не знаю. Я одна тут, они знают это. И мне ничего не говорят.

Мирабелла повернулась, чтобы посмотреть. Бри была права. Жрицы весь день вели себя странно. Более жестокие и остранённые, чем обычно. И некоторые казались испуганными.

– Что-то в воздухе… - выдохнула Бри. – И мне это не нравится.

Лагерь Милонов

Арсиноя застёгивала пуговицы жилета и чёрной рубашки,

поправила ленту маски. За её спиной Мадригал ёрзала в мягком чёрном платье.

– Джулс говорила? – спросила Мадригал. – Что видела меня с

Мэтью?

Арсиноя замерла. Она повернулась к Мадригал, удивлённая и разочарованная.

– Мэтью? – переспросила она. – Мэтью Караф?

– Не называй его так.

– Он её, вот кто он. Думаю Джулс была недовольна.