Три Ярославны

— Ты — знаешь?.. — спросил Пишта, и по лицам воинов было видно, что все они подумали о том же.

Но Агнеш не ответила. Она поднялась от догорающего костра, и Миклош поднялся вместе с ней, и оба посмотрели на небо.

Небо светлело: близился рассвет, надвигалось утро.

Солнце уже готово было взойти, когда близ городских ворот возникли как из-под земли призрачные, как бы бестелесные в утреннем тумане фигуры передовой десятки варягов.

Двигаясь легко и бесшумно, они переместились к стене, закинули верёвки с когтями на её верх, взлетели по ним и исчезли за остриями частокола. Меж тем, пластаясь по траве, подернутой инеем, так же бесшумно подтягивалась под стену вся варяжская сотня, и Левента был впереди неё.

Он напряжённо вслушивался в тишину. Короткий, тотчас заглушённый вскрик донёсся из-за ворот, на время всё стихло, потом лязгнули засовы, и ворота открылись. Вторая десятка варягов во главе с Левентой быстрой перебежкой тотчас бросилась в них.

Древний старик со ржавым мечом у пояса лежал на земле в крови, никакой другой стражи за воротами не оказалось. И очень тихо было в Шароше, даже не лаяли собаки.

Старик был ещё жив, дышал. Левента наклонился над ним:

— Где воины разбойницы?

— Сам ты разбойник, — отвечал старик шамкающим ртом.

Варяг замахнулся над ним мечом, но Левента остановил его руку.

— Где люди Агнеш? — повторил он. — Тебе перевяжут рану и остановят кровь. Говори!

— Не найдёшь их, — злорадно отвечал старик. — Разве что поищешь ветра в поле. Унеслись они в поля, как утренний ветер...

Старший из варягов помахал рукой. Остальная сотня, уже не таясь, во весь рост, вошла в ворота.

— Соврал — прирежу! — пообещал варяг старику.

Держа мечи наготове и поминутно оглядываясь, варяги с Левентой двинулись по улице. Но правда, безлюдна была улица — и эта, и другая; землянки и кособокие хижины были покинуты, лишь в немногих из них жались друг к другу и испуганно глядели на варягов старики, дети и женщины.

На площади пусты были шалаши воинов, хотя ещё и дотлевали между ними угли кострищ. На месте шатра Агнеш высился один остов из жердей. И олений череп на средней жерди скалился на Левенту, как ему показалось, с насмешкой.

В ярости и досаде Левента рубанул по нему саблей. И рубил его, и топтал на земле ногами, покуда и череп, и рога не превратились в мелкие обломки и не смешались с земным прахом.

Тогда Левента опомнился и огляделся. Варяги уже разбрелись по городу в поисках хоть какой-нибудь добычи. Особо оживлённые голоса доносились со двора ишпана: там в запертых амбарах обнаружились бочонки и мехи с вином.

— Вели людям возвращаться в лощину, к коням, — решительно сказал Левента, подходя к старшему из варягов. — Разбойники не могли далеко уйти.

Но варяг не спешил исполнять приказание.

— Ярл Свенельд велел нам взять город, — отозвался он. — А больше он ничего не сказал.

— Я говорю! — крикнул Левента, сжав рукоять сабли.

Варяг глядел на него равнодушно, но миролюбиво.

— Прости, Левента, — сказал он. — Мы сделали то, что ты просил. И больше ты над нами не начальник.

Оживление в амбарах сменилось уже весёлыми криками и хохотом. Кто-то запел песню. Больше здесь Левенте делать было нечего.

Он повернулся и, ускоряя шаг, побежал к воротам.

Дозорный отряда Антала, покусывая травинку, бездумно глядел в розовеющее небо, когда мощная рука Пишты удавом обхватила сзади его шею и сжала так, что травинка осталась закушенной навеки.

По знаку Пишты Агнеш и Балаж выехали на опушку. Остальные воины, едва угадываясь среди деревьев, таились в роще. С пригорка был как на ладони виден походный лагерь королевского отряда, расположившийся в ложбине меж двух других холмов. Утро ещё не начиналось для него. Спали под телегами и просто вповалку на траве воины, и только кашевары уже приступили к делу: из-под котлов ползли дымки. В глубине лагеря виднелся шатёр воеводы.

— Совсем Антал не ждёт гостей, — ухмыльнулся Миклош. — Самое время будить.

Агнеш согласно кивнула.

— Если из нас один останется, — вдруг сказала она, — дай слово, что уведёшь людей на юг, на пустые земли. И там осядешь.

Миклош глянул на неё неодобрительно:

— Не лучшие слова ты сказала перед боем.

— После боя, может, никаких не скажу, — ответила Агнеш, выхватила из ножен саблю и привстала в стременах.

И с криком «Гайда!» ринулись из рощи вслед за поскакавшей вперёд Агнеш её воины.

Они грохочущей лавиной скатились в сонный лагерь, сея смятение и ужас среди его защитников такой побудкой. Застигнутые врасплох, воины Антала метались беспорядочно и бестолково, и всюду их доставали сабли и пики. Полуголый Антал выскочил с мечом из шатра. Сразу несколько воинов Агнеш во главе с Буйко устремились к нему, весело поигрывая над головами саблями.

И был бы конец воеводе, но что-то коротко свистнуло, и Буйко со стрелой, крепко вошедшей ему в глаз, первым упал с коня.

Ещё и ещё просвистело. Упал вслед за Буйко другой воин, и третий, и четвёртый. Непонятно было, откуда летели стрелы, но поражали они метко и наверняка. Упал Любен — стрела попала ему точно в шрам на лбу; упали Тамаш и Йонаш... Воины Агнеш смешались, растерянно озираясь и ища невидимого врага. Но к тому времени очнулись наконец воины Антала. И он сам, побуждая их к наступлению, уже яростно взмахивал мечом.

Тут и невидимый враг показался. Печенежские лучники, начавшие стрельбу с двух холмов, теперь катились с них двумя встречными рядами, не переставая стрелять на скаку и безошибочно поражая в людском месиве только противников.

Агнеш поняла, что печенеги готовятся сомкнуть свои смертоносные ряды в круг, из которого уже никому не будет выхода. И круг быстро смыкался, но ещё оставался в нём незамкнутый проход, ведущий обратно, к лесу. Атам, в лесу, — деревья, вечные защитники...

— Всем — в лес! — крикнула она, и Пишта повторил её приказ громовым голосом: «В лес!» И захлебнулся своим криком со стрелой в горле. Но воины услышали и, раскидывая врагов отчаянными ударами сабель, стали продираться сквозь их ряды в отступление.

Тем временем на холм выскочил Левента на взмыленном коне. И остановил коня, увидев, что прискакал поздно.

Уцелевшая горстка воинов с Миклошем и Агнеш вырвалась из боя и уходила к лесу. Но, отрезая им путь, из-за леса выскочила на рыжегривых конях лёгкая конница секеев.

А сзади, продолжая источать стрелы, неумолимо смыкалось кольцо печенежских лучников...

10

настасии приснился сон, смутный и горячечный, как бред.