Триединый

* * *

После ужина, лежа в своей комнате и глядя в потолок, я думал. Передо мной стояла моральная дилемма. Могу ли я встречаться с Селией или Фиореллой, учитывая, что одной 17 лет, а другой 18, тогда как мне…

В этом месте я внезапно завис. Мне… сколько мне… Мой возраст…

В голове крутились разные числа. Тридцать… Шестнадцать… Сорок два… И все они казались правильными.

Рывком усевшись, я прижал ладони к вискам. Твою мать! Что это такое творится?

— Мне… сс-с-шест… трид-цать, — чуть ли ни по буквам выдавил я вслух. И аж вспотел от потребовавшегося для этого усилия.

Решив, что нужно проветриться, встал и полез в шкаф за костюмом для ночных рейдов. Наверняка Гелдерн уже соскучился по своему таинственному супергерою!

* * *

Пробираясь в сумерках в сторону Серого переулка, я услышал то, что поначалу показалось беседой. Невидимая за высоким кустарником девушка говорила кому-то:

— …Мне кажется, ты ошибаешься. Я стою здесь уже давно. Меня покусали комары. А его нет.

Она умолкла. После вновь сказала:

— Нет, он не пришел… Красивое сегодня небо… Мне кажется, ты не очень сообразителен.

Опять повисла пауза.

— Ардисс уже спит. И я тоже пойду спать…

Тут мне стало интересно. Обогнув живую изгородь, я чуть не врезался в Муниру.

— Ой! — сказала девушка, отпрянув от неожиданности. — Что ты здесь делаешь? Опять несешь кирпичи?

— Я не ношу кирпичи.

— Но ты же сам говорил в прошлый раз…

— Это образное выражение… Короче, забудь. Ничего не было. Лучше скажи, что ты здесь так поздно делаешь? И почему упомянула мою фамилию? С кем ты говорила?

— Я хотела лечь спать, — глядя в землю, Мунира начала наматывать розовую прядь на указательный палец. — И почти разделась.

— Класс, — одобрительно сказал я. — Но сейчас ты одета и здесь.

— Ну, разумеется. Не могла же я пойти в парк раздетой.

Я мысленно досчитал до десяти.

— А зачем ты вышла? И что говорила обо мне?

— Что ты не пришел.

— В каком смысле? Куда?

Она пожала плечами:

— Куда-нибудь.

Мне захотелось схватить ее и встряхнуть, чтобы мозги девушки встали на место. Мысленно досчитав до пяти, я собрал всю выдержку и спокойно поинтересовался:

— С кем ты говорила?

— С ним, — неопределенно взмахнула рукой Мунира. Она широко зевнула. — Хочу спать… Но Зюзя сказал, надо предупредить.

— Кто? — я начал припоминать, что уже слышал это имя. — О чем предупредить?

— Откуда я знаю?! — возмутилась Сендэлл. — Я устала и хочу спать.

Отвернувшись, она пошла по дорожке к школе. Отдалившись от меня шагов на десять, затормозила. Стоя вполоборота, бросила:

— Зюзя говорит — опасайся разных глаз.

— Чего? Каких глаз?

— Разных, ты же слышал.

Больше не сказав ни слова, Мунира ушла.

Вот же ненормальная! Что она имела в виду?

Свернув с дорожки на полигон, я двинул к Серому переулку. По пути раздумывал над словами Муниры. Наверняка в них есть какой-то смысл. По крайней мере, раньше он обнаруживался. Пускай не сразу и не самым очевидным образом, но все же…

Разные глаза, разные глаза… Что это означает? Разные люди? Разные взгляды на что-то?.. Блин, неужели нельзя сказать нормально? Что за дурацкая привычка загадывать ребусы!

* * *

Оказавшись в городе, я долго прочесывал темные улицы в поисках бандитов. Но похоже, этой ночью криминал взял выходной. Потому мои мысли снова вернулись к мучившей меня проблеме.

Итак, можно ли встречаться с девушкой, если я… мое тело… Черт! Да что опять со мной происходит?!

Я начал злиться. Почему, когда начинаю думать о возрасте, мысли странным образом разбегаются?

Усевшись на освещенную фонарем ступеньку какого-то дома, я заговорил сам с собой:

— Сколько бы мне ни было, я сейчас пацан. Верно?.. Отлично, здесь никаких расхождений. Получается, что юридически я…

— Что за барчук нарисовался на нашей улице? — перебил меня глумливый голос. — Ты наверно не знаешь, что за проход здесь нужно платить?

Подняв глаза, я увидел типичного местного гопаря: не старше двадцати пяти, в широких брюках, грубых ботинках, мятом пиджаке, наброшенном на грязную рубаху, и в кепке. Ухмыляясь, он чистил ногти длинным ножом.

— Юридически, я младше них обеих, — повторил я. Одновременно с этим, ухватив лежавшую рядом трость за конец, врезал тяжелым округлым набалдашником по внешней части щиколотки грабителя — точно над выступающей косточкой. — Так что с этой стороны все законно.

Взвыв, гопник выронил нож. Упав на задницу, вцепился в ногу.

— А-а!.. Что ты сделал… … урод… …. да …. тебя щас!..

— С другой стороны, — я поднялся. Рассекаемый тростью воздух зашуршал. С костяным стуком набалдашник впечатался в кепку. — Если исходить из законов Земли, они обе достигли возраста согласия. Мэльволия так и вовсе совершеннолетняя…

Задумчиво глядя на безмолвно лежавшего грабителя, закончил:

— То есть, никакой проблемы-то и нет. И не было. Посмотрим правде в глаза: меня беспокоил тот факт, что я почти вдвое старше. Но, если не париться из-за этого, то все норм. И при наличии у девушек желания, я вполне могу замутить с любой, и даже… ну, ты понял. Как бы то ни было, моя совесть чиста.

Повеселев, я зашагал по улице.

Через несколько кварталов путь мне преградили трое.

Дубинка и два ножа, — автоматически отметил я, хотя мужчины не выставляли оружие напоказ. Напротив, старались держать незаметно.

— Похоже, ты заблудился, — сказал один сиплым пропитым голосом.

Точно так же разговаривал бомж, который регулярно тусил возле магазинчика, где я покупал пивас и всякие снеки, вроде сушеных кальмаров. Время от времени я подкидывал ему мелочь. Вот только в отличие от пьяницы из моего мира, мужик, стоявший передо мной сейчас, явно не на мелочь нацелился.

— Не боись, мы те покажем дорогу. Где ты обретаешься?

Пока сиплый заговаривал мне зубы, его дружки потихоньку обходили меня справа и слева. Убежденный, что я не вижу его, грабитель с дубинкой, коротко замахнувшись, врезал мне по затылку. В смысле, попытался, потому что в момент удара, моей головы там уже не было.

А вот набалдашник трости попал точно в цель — колено атаковавшего. И почти сразу же врезался в челюсть, оборвав короткий вскрик. Кость громко хрупнула. Похоже, в ближайшее время кушать грабителю будет трудно.