Триумф поражения

— У вас какой приказ? Никуда меня не выпускать? — настаивала я, вставая на цыпочки и заглядывая Евгению в глаза.

— У меня приказ сопровождать вас и охранять, — доложил охранник, отшатываясь от меня.

— Прекрасный приказ! — восхитилась я, похлопала застывшего Евгения по плечу и вернулась в квартиру.

— Ясно, — говорит Ленка, с беспокойством вглядываясь в мое лицо. — Куда идешь? Во сколько? Что одеваем?

— В пять вечера в ресторан "Сольди", — сообщаю я подруге то, что сказал мне позвонивший в полдень Кирилл Иванович.

— Жди. Сейчас все привезу! — обещает Ленка и отключается.

Я не разрешила Кириллу Ивановичу за мной заехать. В модный дорогой итальянский ресторан меня привозит Евгений, который провожает меня до дверей и возвращается в машину ждать. Кирилл Иванович в великолепном сером костюме и ярком синем галстуке уже ждет меня возле стойки администратора.

— Вы… прекрасны! — чувственно улыбнувшись, Кирилл Иванович откровенно осматривает меня с ног до головы. Именно в таком порядке. Потому что я в зеленом коктейльном платье, у которого несколько объемных юбок длиной до колена. Красные лакированные туфли на шпильке и красный клатч. Ленка, которая красила меня долго и тщательно, сделала акцент на губы. Они тоже красные.

— Слушай! Это настоящий вызов с твоей стороны. Если этот Кирилл Иванович проявляет интерес не к тебе, а как-то тебя собирается использовать в своих играх, то сегодня точно переключится на тебя! — Ленка вздыхает. — Ты уверена в том, что делаешь?

— Более чем! — грозно отвечаю я.

Теперь, стоя перед красивым зрелым мужчиной, которому нет еще и пятидесяти лет, я вижу, каким неподдельным интересом загораются его глаза.

— Спасибо, — спокойно и вежливо отвечаю я на комплимент. — Добрый вечер!

— Добрый! Простите, поражен, ослеплен вашей красотой и вкусом! — извиняется Кирилл Иванович, провожая меня к столику. Это отдельный кабинет в глубине ресторанного зала.

— Я позволил себе смелость сделать заказ на двоих, — лучезарно улыбаясь, говорит мужчина. — Думаю, вы не были в этом ресторане, и сразу хочу поразить вас здешней кухней.

— Это ваш ресторан? — догадываюсь я.

— Мой, — кивает Кирилл Иванович. — Вам нравится?

— Здесь красиво, — я оглядываюсь по сторонам, напрягаясь от того, что мы сидим не в общем зале.

— Не переживайте, — считывает мои мысли мужчина. — У меня самые добрые и искренние намерения.

— И в чем они заключаются? — спрашиваю я, посмотрев Кириллу Ивановичу прямо в глаза.

— Сразу к делу? Хорошо, — Кирилл Иванович откладывает вилку и салфетку. — Вино или что-то другое?

— Вино, пожалуйста, сухое, белое, — прошу я, разглаживая свою салфетку.

Мой бокал наполняется невидимым официантом, стоящим за моей спиной.

— Так в чем? — нетерпеливо напоминаю я, пригубив вино.

— Простите, ради бога, если я ошибаюсь, — аккуратно начинает Кирилл Иванович. — Но мне почему-то кажется, что Саша, Александр Юрьевич, проявляет к вам повышенный интерес. И я имею в виду не вашу работу на него арт-директором.

Я прекрасно понимаю, что он имеет в виду. Но не могу подтвердить этого. Ни за что.

— Это ошибочный взгляд. Он сложился потому, что у нас с господином Климовым-младшим несколько противоположные взгляды на некоторые аспекты работы нашего агентства, — спокойно объясняю я, стараясь не сжимать ножку прохладного бокала. — А я слишком эмоциональна для более спокойного диалога с начальством. Вот Александр Юрьевич и выходит из себя. Если вы считаете, что я угроза браку вашей дочери, вы очень ошибаетесь. Никакие отношения, кроме рабочих, нас не связывают.

— Очень рад этому, — цепко удерживая мой взгляд, говорит Кирилл Иванович. — Мне очень дорого счастье дочери, а она влюблена, как девчонка. Впрочем, она и есть девчонка…

— Они прекрасная пара, — дежурная фраза под дежурную улыбку.

— Согласен, — вздыхает Кирилл Иванович. — В моей семье, как вы успели заметить, Нина Сергеевна, есть некоторые проблемы с этим самым счастьем.

Делаю большой глоток вина, запоздало оценив его терпкий вкус.

— Вы о себе или о Маше?

— Я обо всех, — жестко отвечает Кирилл Иванович. — И о себе, и о Маше, и о сыне.

— Я могу спросить? — мягко спрашиваю я.

— Конечно, — улыбается Кирилл Иванович. — Спрашивайте.

— Где Машина мама? — отставляю бокал в сторону.

Кирилл Иванович грустно смотрит на меня:

— Машина мама оказалась женщиной, не умеющей и не желающей заниматься детьми. Она ушла от Миши, когда Машка только родилась. В один непрекрасный день просто взяла и ушла.

— Разве так бывает? — не верю я ему. — Из такой семьи?

— Какой такой? — раздраженно спрашивает Кирилл Иванович. — Вы имеете в виду известность и богатство? Это не всегда удерживает мужчину и женщину вместе.

— Но ребенок, — мои глаза наполняются слезами. — Как она могла оставить вашего сына, я представить могу, но дочь, только что рожденную дочь…

— Легко и без сожалений! — презрительно отрезает Кирилл Иванович. — Поверьте, дорогая моя, такие женщины, к сожалению, существуют, живут, дышат одним воздухом с нами, но ни к чему не привязываются, даже к своим детям…

— А Миша, ваш сын, не пытался найти себе новую жену, а девочке маму? — совершенно наглею я, продолжая интересоваться частной жизнью посторонней мне семьи.

Кирилл Иванович морщится и отвечает довольно жестко:

— Вы же видели Мишу? — мужчина вздыхает. — Он у меня с детства болезненный и совершенно немужественный. Не мальчиковый мальчик. Удивляюсь, как он с Татьяной познакомился и жениться решился. Я был против, но он настоял. К сожалению, это был первый и последний его мужской поступок…

Я помнила Мишу, Машиного отца и брата Светланы, хотя видела его только один раз на вчерашнем детском празднике. Да. Он не производил впечатление сильного человека и вообще отца.

— Маша очень славная. Но ее любовь к куклам не кажется вам пугающей? — решаюсь спросить и это.

— Ни в коей мере! — снова жестко реагирует Кирилл Иванович. — Маша нормальный ребенок, растущий в любящей семье, но пока без матери. Я надеюсь только на лучшее.

— Конечно! — тут же соглашаюсь я, испугавшись, что расстроила и рассердила Кирилла Ивановича своими вопросами.

— Я смог воспитать двоих детей один, — напоминает мне холеный, красивый мужчина, протянув ко мне руку и взяв мою. — И Миша с моей помощью справится. Хотя ему нет еще и тридцати. И на нем рано ставить крест.