Трофейная жена генерала дракона

Она сильно смягчила удар, который должен был стать для меня смертельным.

Генерал осторожно поднял книгу, и я увидела кровь. Много крови.

– Так, - прошептал он, бросаясь к столику, где стопкой были сложены тряпки.
– Я сейчас посмотрю…

“Смотри, смотри!”, - всхлипывала я, чувствуя, как он бережно вытирает кровь. Сейчас меня не сильно смущала моя легкая нагота. А его не сильно интересовала. Так что в этом вопросе мы пока были солидарны.

– Ну что там?
– прошептала я, видя, как генерал отстраняет от раны.

– Где-то миллиметра три - четыре. Считай, что “обделалась легким испугом” - выдохнул он.

Я видела в его глазах такое облегчение, словно он был искренне счастлив.

– Все хорошо, - произнес он, а я пыталась рассмотреть рану.

– Зелье!
– прошептала я, видя, как на мой вздрагивающий живот потекла струйка крови. Ой, мамочки. Вот сейчас мне точно станет плохо! Не выношу вида собственной крови.

Генерал бросился к столику и схватил зелье, щедро плеснув его на тряпку. Тряпка тут же прижалась к моей груди.

– Все хорошо, - произнес он, глядя мне в глаза. Я кивнула, осторожно нащупывая дрожащими пальцами мокрую, пахнущую травами тряпку.

Я лежала, прижимая к груди тряпку. Все еще не верилось, что череда случайностей спасла мне жизнь.

– Это что такое вообще было? Грабитель? Разбойник?
– прошептала я, глядя на генерала.

– Есть у меня подозрение, - заметил генерал.
– Но надо проверить…

С этими словами он встал и вышел из комнаты.

Глава 38. Дракон

Я вышел из комнаты, чувствуя, что меня трясет. Я не знал что со мной такое. Странное, если не сказать, страшное чувство, когда ты, слышишь крик, не раздумывая берешь кинжал и выходишь в коридор.

В голове только одна мысль: “Я убью того, кто посмел ее тронуть!”.

Эта мысль была такой знакомой, что это даже пугало.

Увидев, как незнакомец заносит кинжал над перепуганной Фионой, я почувствовал такую ярость, от которой внутри все взорвалось, ослепив меня. Не осталось никаких чувств, кроме ярости.

Что-то громыхнуло. Я слышал странный звук, словно где-то что-то упало. Люстра, покрытая пыльными гирляндами покачнулась над головой. Я помню, как меня пронзила распирающая боль в груди, словно кто-то или что-то пытается вылезти из меня. Как это что-то дикое, яростное, рвется наружу и раздирает когтями все внутри.

“Кем бы ты ни был, ты поднял руку на то, что мне дорого!”, - пронеслась внутри меня мысль.

И словно отголосок воспоминаний. Буквально доля секунды. Коридор. Незнакомый мужчина избивает ногами красивую женщину, лежащую на полу. Он бьет ее, а ты чувствуешь, словно бьют тебя. Каждый ее крик причиняет тебе страшную боль.

“Кто-нибудь! Спасите маму!”, - это была первая отчаянная мысль.В коридоре еще люди. Они смотрят на эту картину, но ничего не делают.

“Кто-нибудь!”, - сердце заходится в панике.

Мужчина не слышит ничего. Ни моего крика, ни моих слов. Он в ярости.

А я понимаю, что маму никто не спасет. Что она умрет. Моя драгоценная мама умрет! Я больше никогда не обниму ее! Она превратится в холодную безмолвную мраморную плиту с с букетом цветов!”.

Я вижу свою руку, которая тянется к мечу, лежащему на полу. Рука маленькая, детская, несколько ссадин и порезов. Я вижу ее в кружевной манжете.

Я вспомнил то чувство, когда впервые крепко сжал рукоять. Я помню, что слез не было. Не было сомнений.

А потом я зажмурился и вонзил меч в спину разъяренного отца.

Я опомнился, видя испуганные глаза Фионы. В этот раз я не сразу отдернул руку. Мужчина рухнул вниз, а я увидел самую страшную картину. По стенке сползла Фиона. В ее груди торчал стилет. Она с ужасом смотрела на свою грудь, а я понимал, что это последние секунды ее жизни.

Последние секунды жизни женщины, которая так мне дорога. Забыв про раны и про боль, я бросился к ней, подставляя свою руку под ее голову.

Она дышала, судорожно ловя воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег. Я пытался ее успокоить.

Я знал, что такое ранение смертельное. И было чудом, что она еще была жива. Золотые волосы рассыпались по моим рукам, пока я нес ее в комнату. Я был уверен, что не донесу. Что на постель положу уже мертвой.

И эта мысль рвала сердце.

Нет. Только не она. Только не эта женщина. Я готов был обещать судьбе все, что угодно, лишь бы она выжила. Я готов был обменять жизни всей Исмерии на одну ее жизнь. В этот момент я почувствовал, как она мне дорога.

Она еще дышала, когда золото ее волос растеклось по подушке. Я видел ее шрам, видел ее испуганный взгляд.

Я пытался расшнуровать корсет. Может, получится ей помочь… Главное, вспомнить, как… Кинжал разорвал завязки, и я увидел книгу из которой торчал стилет.

Я поднял книг, видя рану, но не такую глубокую, как я думал. Бережно стирая кровь, я видел, что не все так плохо. Мне захотелось и плакать, и смеяться. Фиона удивленно смотрела на рану. Она все еще была напугана, а я утешал ее как мог.

А потом приложил зелье, вылив остатки на салфетку.

Ее дыхание становилось ровнее. Паника прошла. А я смотрел на нее, понимая, что хочу ее обнять. Крепко - крепко. Уткнуться в ее волосы, шептать ей о том, как она меня напугала. Баюкать ее на руках и благодарить судьбу за каждый ее вдох.

– Это что такое вообще было? Грабитель? Разбойник?
– прошептала она.

– Есть у меня подозрение, - мрачно произнес я.
– Но надо проверить…

Я вышел из комнаты, чувствуя, как в голове завертелся туман. “Мама!”, - пронеслось в голове. “Ты все сделал правильно!”, - слышал я еще один голос. Крепко зажмурившись, я тряс головой, пытаясь разобраться, почему у меня два папы! Почему я называю папой того, кого убил. И того, кто сейчас обнимает маму.

Мне показалось, что я захлебываюсь обрывками воспоминаний. Они, словно яркие вспышки, проносятся перед глазами. Я видел серые стены крепости. Красное знамя, которое полощет ветер. Какие-то горы вдалеке.

Потом перед глазами промелькнуло лицо женщины… Красивой и незнакомой. Она юна и напоминает статуэтку. У нее пепельные волосы, собранные в роскошной прическе. Серебро на платье. Она вся искрится, сверкает. Красавица улыбается мне. Вокруг бал. А я целую ей руку. И слышу свой голос: “Я рад, что мы скоро станем одной семьей!”.