Трогать запрещено

Переворачиваюсь на бок, ребра отдают тупой болью. Херня. Смотрю на Котенка – вот где важно. Улыбаюсь. Юля, зажмурившись, сидит в кресле у окна. В руках ручка, колпачок которой она нервно покусывает. В ушах наушники, в которых я слышу… это что? Немецкий?

Заметив или почувствовав, что я ее разглядываю, девчонка открывает глаза и оборачивается. Улыбается, вытаскивая наушники из ушей. Тормозит какое-то видео на ноутбуке, которое смотрела. Или, в ее случае, скорее слушала.

Я решаю пошутить. Спрашиваю, силясь не засмеяться в голос:

– Юля.

– М-м?

– У меня к тебе серьезный вопрос.

– Насколько серьезный?

– Ты смотришь взрослые немецкие фильмы, пока я тут овец во сне считаю?

Юлька теряется. Зависает. Потом понимает, какие “фильмы” я имел в виду, и смущается. Моментально краснеет до кончиков ушей, взвизгивая испуганно:

– Я не смотрю такие немецкие фильмы! То есть… я вообще никакие такие фильмы не смотрю! Это… нет! Это не то, что ты подумал!

Я посмеиваюсь. Девчонка зачем-то закрывает ноутбук. Резко и дерганно хлопает им, как будто я ее и правда застукал за чем-то постыдным. Но я-то знаю, еще вчера заметил, что никакие это не фильмы, а курсы. Мой котенок проходит курсы немецкого, подтягивая знание языка. Надо ли говорить, как много для меня это значит? Несмотря на то, что мы пока не обсуждали, что будет дальше, после моей выписки из больницы, Котенок уже думает о будущем. Нашем. У Котенка уже есть план. Боевой мой зверек…

– Ладно, я шучу, – иду на попятную. – Шучу. Не красней, – подмигиваю. – Я знаю, что ты начала учить немецкий. Как идет? – присаживаюсь на постели.

Юля тут же пересаживается с кресла ко мне на кровать.

– Скверно. Мой мозг отказывается запоминать, понимать и принимать этот грубый язык.

– Тебе надо просто живое общение. Так быстрее втянешься, – тяну руку, заправляя выбившуюся из ее хвоста прядь за ушко. – Поболтаем, я тебя натаскаю, будешь шпарить лучше, чем на английском. Вот увидишь.

– Надеюсь. А то у меня на Берлин большие планы, вообще-то!

– Позволь полюбопытствовать, а я в этих планах фигурирую? Или ты собралась сцены Германии без меня покорять? – улыбаюсь. – Вообще-то, не забывай, я первый, кто пророчил тебе стать примой, Котенок!

Юля хитро щурит глаза:

– Все целиком и полностью зависит от твоего поведения.

– Даже так?

– Мхм. Я теперь девушка независимая… м, почти…

– Вот-вот, отец услышит, быстро всю твою независимость прикроет.

– И все-то ты любишь портить! – закатывает глаза девчонка, заразительно хохоча. – Как чувствуешь себя? – спрашивает немного погодя.

– Улыбнись так еще раз, и будет лучше некуда.

– Очаровательно. А если серьезно?

– Хорошо. Все хорошо. Зачет?

– Зачет, – кивает Юля и подается вперед. Наклоняется, прижимаясь своими губами к моим губам в дразняще-сладком поцелуе. А потом еще и еще разок.

Мое тело ужасно по ней соскучилось наравне с сердцем. Вот только оно, в отличие от второго, не готово к активным действиям. Боль все еще не отпускает. Тупая и приглушенная, но мучает. Иной раз даже повернуться с бока на спину – проблема. Правда, Юля об этом не знает и знать не должна. Хватит уже на ее долю переживаний.

– Итак, чем займемся? – хлопает в ладоши моя егоза. – До приезда папы, – бросает взгляд в телефон, – три часа. Я сгоняю, возьму себе кофе и, может, посмотрим какой-нибудь фильм?

– Я бы рад, но мне очень надо поработать, Юль. Ты меня уже неделю не подпускаешь к документам. Мои замы там уже скоро вздернутся.

– Ага. Поработаешь. Как только лечащий врач даст добро и тебя выпишут с больничного – хоть уработайся! А пока – фильм! – фыркает Юлька, подскакивая с кровати. – В качестве бонуса разрешаю тебе выбрать какой. Только чур – не ужасы! – командует, вручает мне свой ноутбук и выныривает из палаты.

Вредная девчонка! Не ужасы, говоришь?

Ну-ну…

Не ужасы ей подавай. А если все же ужасы? Так, чтобы прижалась всем телом…

От взбунтовавшегося воображения мой флагшток натянул одеяло так, что, приди сейчас Юля, она точно может подумать, что я тут не ужасы выбирал, а смотрел то самое немецкое кинцо.

Неудобняк. Нужно срочно “остудиться” и перевести мысли в другое русло. Но память играет со мной злую шутку, подкидывая кадры из нашего новогоднего мини-отпуска.

Нахожу все же в поиске достойный фильм. Судя по описанию, Юле должен понравится.

Слышу, как открывается дверь.

– Юль, я откопал кое-что интересное, – произношу, выводя фильм на экран.

Но тишина в ответ заставляет меня повернуться к двери.

– Привет.

Эхом проносится в голове знакомый голос. В дверях стоит Илона. На плечах халат, под ним платье вязаное. Вид у нее такой себе. Из прежней ухоженной женщины на меня смотрит совсем другой человек будто.

Пялюсь на нее и не понимаю, что происходит. Какого хера она приперлась? А потом, когда приходит понимание, накатывает злость, ярость. Да такая, что, сжав кулаки, чувствую, как суставы похрустывают. Совершенно не обращаю внимания на боль в кистях.

– Тебя кто сюда пустил?

– Мне нужно с тобой поговорить, – выдает быстро, все еще переминаясь с ноги на ногу в дверях. – Мне нужна твоя помощь, Богдан...

– Ты ошиблась адресом, выход за твоей спиной, – отворачиваюсь к ноуту, ставлю точку в разговоре, сжимая челюсть так, что зубы бы не раскрошить.

– Ты не понимаешь, Богдан! – не сдается Илона. Привлекает мое внимание, сделав ко мне пару шагов, но, поймав мой взгляд, останавливается. Стоит бледнее мела. Потрясающе играет жертву. Вот только у меня нигде и ничего не торкает. Совершенно.

– Это ты не понимаешь, Ил. Проваливай по-хорошему!

– Мне нужна твоя помощь! Мне правда, без тебя не справиться, – еще два шага ко мне. – Мне больше не к кому пойти… Титов, пожалуйста!

– Ты серьезно думаешь, что я помогу тебе после всего того, что ты сделала? После всей той херни, что ты натворила? Или ты слишком самонадеянная, или просто дура. Разговор окончен.

Мне бы встать, да вот только боль в теле не даст. Даже не рискну пробовать. А так бы встряхнул ее хорошенько и выставил за дверь. Юлька придет, обалдеет от такой, мать ее, гостьи.