Тролли и легенды. Сборник

Девочка не боялась жажды, ведь все ручьи в округе переполнились талой водой. Голод ее тоже не пугал — у нее с трех лет хватало силы воли, чтобы из упрямства не есть целые сутки. Вот холод страшил ее больше. Хотя ночи становились все короче и короче, температура все еще могла меняться очень резко, даже днем. Вдобавок Силье не была уверена — стoит ли ей щадить корсаж своего бюнада: он ей жал, сдавливал ее маленькие, только появившиеся грудки, наличие которых отказывалась признать ее родительница.

Девочка вновь остановилась. Она достала из чехла нож и разрезала все завязки на корсаже. Ей дела не было до того, сколько стоит кожаный шнурок; вздох, который она наконец смогла сделать, стоил всех монеток мира: она с удовлетворением освободилась из-под гнета как стесняющей ткани, так и скупости своей матери.

Гнев ее частично улегся. Щеки раскраснелись и стали солоны от усилий и слез; она обернулась, чтобы прикинуть пройденный за последние полчаса путь. Долина выглядела великолепно, она никогда не была такой красивой: голые каменные скалы и пустоши пестрели необыкновенной синевой горечавок, бледно-желтым оттенком первоцветов и неброским пурпуром мытника. В лучах солнца сверкали множество водопадов, делая пейзаж еще живописнее, чем месяц назад. Заснеженные вершины лесистых гор придавали окрестностям величие, присущее вечности. При взгляде отсюда Морвика представлялась всего лишь кучкой бревенчатых домов с дерновыми крышами, сгрудившихся у самой кромки воды. Едва различимой. Нелепой. Единственное, что представляло какой-то интерес, — два стоящих на ремонте драккара. Деревня казалась дремлющей словно ленивая росомаха, пропустившая приход лета.

Силье задумалась, обнаружила ли ее мать, что она сбежала. Сонья, после отъезда мужа занятая тем, что баловала младшую дочку и потворствовала всяческим капризам двух ее братьев, наверняка с облегчением восприняла бы исчезновение старшей дочери. Бабушка нашла бы аргументы, оставившие ее в деревне, но Мормор^[24] умерла от сильной простуды перед самым концом зимы. Бабушка унесла с собой часть ее детства, вместе с тем лишив ее хранительницы девичьих секретов.

Больше никто и никогда ей не расскажет сказочных легенд, от которых она была без ума.

Силье горестно вздохнула. У нее нашлось бы еще столько вопросов к Мормор о ее богах, о неимоверно сильных йотнар^[25] или об их женщинах, то самых чудовищных в мире, а то настолько завораживающих, что кружили голову самому Одину.

Смерть Мормор усугубила разброд в душе девушки-подростка, которая и без того переживала преображение своего тела. И в голове, и на сердце все у нее шло наперекосяк. Лучше было покинуть эти места, слишком наполненные болью, чтобы сохранилась их магия. Ничто больше не удерживало Силье в этой деревне, пропахшей вяленым лососем и шкурами мускусных быков. Жалко будет только обнимашек с младшей сестрой Фридой, да еще… что она не успела отвесить этому придурку Кнуту заслуженную плюху за то, что прятался за грудой больших округлых валунов, чтобы подглядеть, как она купается у подножия водопада Семи Сестер.

Она считала, что отец понял бы ее уход, он ведь единственный ее во всех решениях поддерживал. От него она унаследовала силу характера и неспособность довольствоваться меньшим. Когда он возвращался домой — наступали праздник и роскошная жизнь; из своих завоеваний он привозил столько сокровищ. Вот бы только он проводил дома больше, чем те два месяца в году, когда в море было не выйти! Если бы он в очередной раз не уехал, она могла бы остаться. Сонья же постоянно считала деньги. Под предлогом того, что семья, пока ее глава в отъезде, получает доход лишь от продажи гагачьего пуха, всяческие фантазии отсекались. Каждое украшение становилось мясом, шкурами и оружием, каждая золотая монета — кормом, инструментами и семенами. Но отказать в покупке платья для старшей дочери, которая за зиму выросла на три дюйма, всего за неделю до деревенского праздника — уж это было чистой воды жадностью!

Ее тетя со своим собственным трактиром была не так прижимиста, и Силье была уверена, что сможет позволить себе самые красивые наряды на свете, работая у нее.

Ветерок высушил белокурые локоны, прилипшие к потному лбу Силье. Девочка снова вернулась к ходьбе и чуть выше сошла с тропинки, чтобы срезать путь через группку худосочных берез. Склон поднимался так круто, что ей приходилось помогать себе руками, но она прикидывала, что сократившаяся дорога стoит сбившегося дыхания да нескольких царапин на руках. Одолев еще лигу, она оказалась среди сосен, сбившихся одна подле другой на относительно ровном клочке почвы. Земля сильно пахла перегноем, мхом и сыростью. Поверх нее были разбросаны остатки шишек, погрызенных белками перед зимой и теперь окончательно распадающихся.

Достигнув большого валуна, Силье провела грязной рукой по вспотевшему лицу. Наконец-то к ней вернулось спокойствие. Но стоило ей на мгновение прислониться к покрытому лишайником камню, как земля ушла из-под ее ног. Она рефлекторно попыталась задержаться, но тщетно; руки расцарапались о мелкие шероховатости камня, рукава блузки были порваны острыми выступами, а корни покарябали ей лицо; она самым немилосердным образом полетела вниз с высоты восьми футов.

Всю тяжесть приземления приняла на себя ее левая лодыжка, заставив ее вскрикнуть от боли. Сверху просыпалось немного земли, сосновых иголок и камешков. Силье на миг скорчилась от боли в полной убежденности, что сломала кость. Не сразу восстановив дыхание и как следует поохав, она наконец подняла голову и открыла глаза. Сначала перед глазами стояла лишь чернота. Затем, благодаря свету из отверстия, которое пробило ее тело, она различила стены. Девочка очутилась на груде камней. Яма, в которой она находилась, была широкой, с довольно плоским дном чуть ниже вершины груды. На расстоянии пятнадцати футов темнота становилась абсолютной; так что ни к каким определенным выводам юная беглянка не пришла.

Силье с гримасой вытянула ногу, отчего с нее свалилось еще немного сосновых иголок. К своему облегчению, она сумела осторожно поворочать лодыжкой во все стороны. Нога очень болела, но, похоже, ничего не было сломано. Поразительно, но мысли Силье обратились к матери, которую она кляла всего несколькими минутами назад. Ей бы хотелось, чтобы мать была с ней. Она знала, что Сонья обняла бы ее и поцеловала, как делала это при каждом ее падении с ее первых шагов. Однако Силье отогнала воспоминание; она не хотела больше с ней общаться. И уж тем более не хотела признавать, что оказалась в ужасной ситуации всего-навсего не вынеся, что мать отказала ей в новом платье.

Юная девица подняла взгляд в поисках выхода. Луч света упал ей на нос, испачканный землей и каменной пылью. Все, что он выявил, — это стена практически без зацепок. Девочка поднялась, перенеся вес на здоровую ногу, и стала наощупь искать путь наверх.

Увы, ни единой щелочки. Силье и впрямь оказалась в ловушке. Как же ей выбраться отсюда? Даже если она закричит, никто не услышит. Девочка далеко отошла от пути, и что она забрела сюда, никто не знал. Ее внезапно поразило, насколько она оказалась глупа.

— О богиня Фригг, не дай мне умереть в этой дыре, — в испуге прошептала она. — Помоги мне, умоляю тебя.

Но богиня материнства и невинности, видимо, более не желала заниматься ребенком, который вырос слишком большим и слишком эгоистичным. Видимо, Фригг уже предрешила для девочки такую мрачную судьбу.

Силье покричала, позвала на помощь, но никто, разумеется, не пришел. Следовало найти другое решение. Девочка отказывалась становиться очередной душой в царстве мертвых Нифльхейма. Однако когда она вглядывалась во тьму перед собой, ей казалось, будто она слышит голос бабушки, описывающей сырое, холодное жилище богини Хель. Осмелится ли она шагнуть в кромешную тьму, даже не зная, есть ли у нее шанс выбраться?

А был ли у нее другой выбор?

Силье глубоко вздохнула, чтобы набраться смелости. Разве она не дочка Халвора Нильсена? Она пока даже ни с каким существом не сталкивалась, всего лишь со своим собственным страхом.

— Немного мужества, — прошептала она себе, слезая с камня.

Но в какую сторону пойти?

Разницы между левой и правой стороной не было. Однако когда Силье заставила себя сосредоточиться, у нее сложилось впечатление, что она слышит регулярное, очень редкое, очень слабое позвякивание с правой стороны. Возможно, это вода капала в подземный бассейн. Стоило попробовать. К тому же ей захотелось пить.