Тролли и легенды. Сборник

— Или ты не боишься Хрунгнира?!

Еще как! И в этом-то и была проблема!

— Я повредила лодыжку, — сумела выдохнуть она.

— А.

Он выглядел раздосадованным, и, кажется, не представлял, что делать в этой ситуации. Так в молчании прошло несколько секунд.

— Ты ведь не собираешься меня съесть? — спросила Силье тоненьким голоском, все еще укрываясь за обрывками блузки.

— Хрунгнир ест корни и свежую землю. Только не кровь.

Как ни странно прозвучал этот ответ, но Силье полегчало. Бабушка говорила ей, что не думает, будто йотнар плотоядные, как гласили народные поверья. Под землей не хватит пищи, чтобы они прокормились, утверждала она. Силье была очень рада, что бабушка оказалась права.

— Ты не можешь здесь оставаться, — тяжело проронил тролль. — Это… моя шахта.

— Я сюда случайно попала, Хрунгнир, — ответила Силье, все еще мысленно молясь богине Фригг. — Я упала в яму и не смогла выбраться. Прошу тебя, помоги мне, и я сразу же уберусь.

Вялому каменному мозгу потребовалось какое-то время, чтобы уразуметь информацию.

— Твое имя?

— Силье Нильсен.

— Забирайся на руку Хрунгнира, Силье Нильсен.

Должно быть, юная девица ослышалась. Она рискнула взглянуть: тролль протягивал огромную четырехпалую ладонь. Действительно, она могла бы на ней усесться. Он что, всерьез предлагал? Тролль смотрел на нее наклонившись, без агрессии, зубы спрятались за вислыми губами. В конце концов, не настолько уж он был и чудовищным. Девушка отвела руки, открывая лицо, все еще залитое слезами. И все же отпрянула, когда тролль провел пальцем по ее щеке. Он замер на мгновение, словно подыскивая слово, но не мог его найти. А потом коснулся ее щеки. Прикосновение было грубоватым и пыльным, но не таким холодным, как ожидала Силье. Хрунгнир снял мелкую слезинку, тут же впитавшуюся в жаждущую влаги кожу.

— Как ты это делаешь?

— Не знаю, — ответила Силье, все больше и больше дивясь этому существу.

Он снова протянул руку, чтобы подтереть очередную слезинку. Та, казалось, мгновенно испарилась с сухой кожи. Тролль потер пальцы, тщетно пытаясь отыскать ее снова. С его крошащейся кожи посыпалась пыль.

— Как ты это делаешь?

Силье почувствовала себя довольно неуютно. Увидев, что рука снова приближается к ней, она утерла лицо.

— Не знаю, — сказала она. — Это слезы. Они появляются, когда мне больно или грустно.

Прежде чем маленький каменный мозг успел додуматься до другого вопроса, девочка села прямее и спросила:

— Почему так кричал, если ты не злой?

Он склонил голову вбок:

— Потому что гномы сказали прогонять смертных мужей.

— Гномы? Они еще есть в этих горах?

Хрунгнир, казалось, надолго задумался:

— Не видел давно.

— Моя бабушка говорила, что они покинули эти края больше двух веков назад. А еще она говорила, что тролли могут жить тысячу лет. Сколько тебе сейчас лет?

Тролль, похоже, не имел представления, сколько прошло времени.

— Ты продолжаешь копать шахту без гномов? Мормор мне рассказывала, что они использовали троллей как рабов. Если они ушли, зачем ты все еще копаешь? Ты свободен.

Хрунгнир наморщил свои безволосые брови. Видимо, разобраться со свободой было не проще, чем со временем. Силье все еще находила тролля уродливым, но уже не таким ужасным. Его попытки размышлять заставили ее улыбнуться.

Она распрямилась, прислонившись к стене пещеры, и отряхнулась. Ее плащ порвался, а бюнад находился в плачевном состоянии. Хотя она его терпеть не могла за то, что он был ей слишком мал, она бы нипочем по доброй воле не довела его до такого состояния. Теперь Фриде его никогда не надеть. Оценив количество сосновых иголок и грязи в волосах, Силье прикинула, что лицо у нее должно быть черным как уголь. Она провела по нему рукой, чтобы хоть как-то стряхнуть пыль, но безрезультатно.

Тролль снова предложил отнести ее к выходу. Учитывая боль в лодыжке, Силье согласилась и осторожно устроилась в его ладони. Она оперлась на руку йотуна, чтобы лучше держаться, и при этом коснулась теплой, бугристой на ощупь кожи — одновременно плоти и камня, с постоянно осыпающимися складками. С первым же шагом тролля она почувствовала себя перышком, ее несли, словно хрупкую королеву. Хрунгнир опустил руку, только согнул кисть; ноги Силье почти касались поверхности, а сама она, казалось, летела в нескольких дюймах над землей. Хрунгнир был удивительно деликатен, пусть даже он утрамбовывал полы в шахте просто вышагивая по ним. Его лампа освещала гигантский коридор, который выглядел несравненно приятнее, чем на пути в ту сторону, несмотря на завесы паутины и торчащие корни, тщетно искавшие воду.

Обратная дорога очаровала девушку. Она мысленно возблагодарила богиню Фригг за это волшебное приключение.

— Ты совсем один или тут есть еще тролли? — вдруг спросила она Хрунгнира.

В черных косеньких глазах промелькнула глубокая печаль. А потом, похоже, в каменном уме вдруг всплыло воспоминание, вызвавшее у тролля неуклюжую улыбку:

— Когда Хрунгнир был маленький, Хрунгнир и мама смотрели, как пляшут огни в небе, ночью.

Силье улыбнулась, поняв, о чем он говорит: она тоже любила разглядывать северное сияние вместе со своей бабушкой. Она не видала его уже несколько месяцев, словно с бабушкой исчезли и эти чудесные мгновения.

— И гномы забрали Хрунгнира, потому что он был сильный… и Хрунгнир больше не видел маму.

Лицо Силье потемнело. Хотя всего несколько часов назад она сама желала навсегда расстаться с матерью, Силье решила, что вырывать тролля из родных рук — это несправедливость. Она нашла поступок гномов чудовищным, и понадеялась, что никто из них не пережил ярости дракона, которого те потревожили в южных краях.

— А ты не думал ее поискать?

— Да, вот почему Хрунгнир долбит!

— Ты роешь гору, чтобы найти свою маму?

Тролль кивнул с довольным смешком, словно признаваясь в каком-то ребячестве, которое давно скрывал от гномов. Силье не стала обращать внимания на безобразную гримасу, радостно перекосившую его физиономию; ее ошеломило недоумие тролля. Он рыл гору, веря, что однажды наткнется на пещеру своей матери, не осознавая, насколько грандиозная перед ним задача. Даже если это была правильная гора, какие у него были шансы найти ее?

— Почему бы не выйти и не попытаться найти дорогу?

— Свет делает плохо.

Это правда, Мормор говорила, что тролли под солнечными лучами превращаются в камень. Силье вспомнила догадки и слухи о гигантских лицах, которые можно было увидеть на скалах фьорда. Бабушка рассказывала, как тролльские боги — римтуссер — проиграли войну с богами Асгарда. Некоторым удалось спастись в кровавой бойне, которая унесла даже их отца Имира, первого из существ. Многие из них, охваченные горем при виде людского мира, созданного из его останков, ушли глубокой ночью и сели ждать восхода солнца. С первыми лучами рассвета тела воинов-великанов превратились в камень и слились с горами, чтобы земля сохранила память об их былом существовании. Боги Асгарда попытались затопить статуи, заполнив долины водой и создав фьорды, но даже когда ледники весной таяли, лица всегда возвышались над уровнем моря.

— Но ты можешь поискать ночью! — воскликнула она.

— А что, если Хрунгнир не найдет пещеру до рассвета? Мама говорит, что тролли выходят наружу днем, когда нет надежды. А у Хрунгнира она есть.

Силье замолчала. Она не могла разрушать его мечты, доказывая ему нелепость его способа поисков матери. Однако этот разговор испортил все волшебство этой встречи.

Когда Хрунгнир поднял ее наружу из шахты на своей кирке, чтобы не попадать под солнечные лучи, Силье почувствовала тяжесть на сердце оттого, что оставляла тролля наедине с его одиночеством и ограниченностью его слабого рассудка.