Тролли и легенды. Сборник

— Спасибо, Хрунгнир! Тысяча благодарностей за эти мгновения, проведенные вместе, — сказала она, используя любимую формулу учтивости своей бабушки. — Могу ли я вернуться и навестить тебя, когда моя лодыжка почувствует себя лучше?

Тот буркнул из темной глубины своей норы:

— Вот еще, гномы сказали прогонять смертных мужей!

Подобного ответа Силье не ожидала. Она возразила:

— Но я не муж! Я девушка!

Тролль, казалось, надолго задумался:

— Ну, тогда да! — объявил он наконец.

Силье хихикнула.

— Итак, до скорой встречи, Хрунгнир! Береги себя!

— До встречи, девушка Силье Нильсен!

Девочка поднялась, на сердце у нее полегчало. Она не бросала Хрунгнира в одиночестве посреди его шахты. Она вернется.

* * *

С поврежденной лодыжкой Силье никак не могла продолжать путь в Фюглестадватнет. Судя по положению солнца, было уже далеко за полдень. Что вполне естественно, девочка отправилась назад в свою деревню. Обратный путь дался ей тяжело, и из-за крутых склонов она проделала его значительную часть на собственном заду. По счастью, ей подвернулась деревяшка, которая под конец дороги послужила вместо костыля.

Солнцу наконец-то вздумалось направить свою колесницу к линии горизонта, когда в поле зрения появилась Морвика. На крыши домов, покрытые молодыми побегами травы, лег золотистый закатный оттенок. За маленькими окошками, зажатыми между толстыми бревнами, горело несколько свечей. Кое-кто из деревенских уже улегся в постель. Было поздно, даже очень поздно для этого времени года. Силье подумала, что мать наверняка накричит на нее. Знала бы она, как близка была к тому, чтобы вообще больше не увидеть свою дочь! Но все это уже было неважно. Силье ни о чем, кроме Хрунгнира, не думала, и ничего ей не хотелось, кроме одного — рухнуть на кровать.

— Силье! Во имя Одина, что с тобой случилось? — воскликнул Кнут, внезапно появившись на повороте тропы.

Заходящее солнце залило сиянием светлые волосы юноши, а его серые глаза с ужасом смотрели на нее. Неужели она такая страшная на вид?

— Упала в яму, — проворчала она, мало расположенная любезничать с этим типом.

— Ты поранилась?! Хочешь, я помогу тебе дойти до дома?

Она могла бы возразить, что досюда добралась сама и могла бы и до конца дойти без него, но, честно говоря, была измотана. И мысль о том, что этот грубиян хочет быть с ней мил, не так уж ее отталкивала.

Она поджала пересохшие губы, еще немного поломалась, набивая себе цену, а потом согласилась.

Кнут как можно естественнее приобнял ее за талию и обвил ее рукой себя за шею. Он был всего на месяц старше ее, и ей пришлось признать, что за зиму он сильно вырос: он вытянулся на два дюйма выше ее, тогда как она всегда была выше его. Как знать, может, из него и выйдет интересный мальчик. Было бы обидно уйти, так этого и не узнав.

Первые шаги они сделали в молчании. Кнут не осмеливался с ней заговорить, словно ситуация оказалась для него еще более неловкой, чем ей представлялось.

— Что ты делал за околицей?

Он пожевал губы, прежде чем ответить:

— Я видел, как ты уходила сегодня утром вся в ярости, и ближе к ночи поджидал тебя.

На это Силье не нашлась, что сказать. Простая мысль о том, что он может за нее волноваться, а не только думать, как устроить ей каверзу, казалась абсурдной.

Возле камней, подложенных под домом Силье для защиты в снежные месяцы, Кнут убрал руку с талии спутницы. Несмотря на оранжевые отсветы с неба, она заметила, что щеки паренька стали красными, как вареные раки. Под конец ей стало сильно не по себе. К счастью, из дома донесся детский плач и вопли мальчишек, не желающих ложиться спать. Чтобы нарушить томительную атмосферу, шум пришелся довольно кстати.

— Зачем ты тогда увязался за мной к водопаду «Семь сестер»? — напрямик спросила Силье, пытаясь вернуть контроль над ситуацией.

— …Я просто хотел посмотреть, куда ты идешь, и… я не знал, что ты собираешься купаться совсем голая.

— А почему ты не ушел, когда увидел, что я раздеваюсь?

Он закусил губу со щекой и весь съежился, как будто одежда вдруг стала его душить. Затем, не осмеливаясь поднять своих серых глаз, признался шепотом:

— Потому что ты красивая.

А потом он улизнул, как бобер, спасающийся из-под падающего дерева. Силье замерла. Она не сразу сообразила, что сказал Кнут и что это значит. Стало быть, у богини Фригг в рукаве еще фокусы, если только это не богиня любви Фрейя вдруг заинтересовалась ее судьбой.

С улыбкой на губах и головой, витающей в облаках, Силье поднялась по лестнице и открыла дверь.

Девочка знала наперед, что немедленно ощутит — ее бабушки под этим кровом нет, — и что это будет непереносимо. Она ожидала бурных упреков от матери за опоздание, а еще больших — при виде ее платья. Она была уверена, что младшие братья, увидев, что ей трудно ходить, не упустят случая тут же дернуть ее за тонкие косички. Но этому дню предстояло стать днем перемен, и глаза Соньи, переведенные на старшую дочь, были красны от слез. Она опустила Фриду на пол как мешок и, не обращая внимания на то, что та упорно не желает засыпать, бросилась к Силье, чтобы заключить в объятья.

— Что с тобой случилось? С тобой все хорошо? — тревожно спросила она, не в силах разжать рук.

Силье не обняла ее в ответ и продолжала держать руки по швам. Ее привели в замешательство следы слез, которые мать пыталась скрыть, и удивляло, что два ее брата тихонько стоят в стороне. Сонья всерьез отнеслась к ее уходу; подступающая ночь заставила ее опасаться самого худшего. И Рюрик с Ингваром, хотя им было всего шесть и восемь лет и они были теми еще упрямцами, осознали всю серьезность ситуации. Самый подходящий момент, чтобы потребовать себе новое платье. Но события этого дня уже многое изменили в Силье.

— Я упала в яму и подвернула лодыжку, — просто объяснила она. — Прости, мама, я не нарочно довела одежду до такого состояния. Я честно хотела, чтобы Фрида когда-нибудь смогла ее надеть. И больше того, я даже не смогу танцевать на деревенском празднике.

Сонья по-прежнему прижимала ее к себе, делая вид, что не замечает, что дочь ее не обнимает. Ее материнское сердце отходило от переживаний. Утренний спор о дороговизне платья остался далеко позади.

— Я его отремонтирую. Это неважно. Скорее садись, дорогая. Покажи мне свою лодыжку. Может быть, все не так плохо.

* * *

Подлеченная, вымытая, одетая, заплетенная, напоенная и накормленная Силье лежала в постели. Фрида уснула, свернувшись калачиком справа от нее, Рюрик и Ингвар — слева. Мальчики обычно не искали ее общества, предпочитая за компанию с Кнутом совать ей в обувь зеленых лягушек. Она провела рукой по их спутанным светлым волосам. Приходилось признать, что ее противные братья действительно очаровательны — когда спят.

В доме было тихо. Сонья убирала со стола. Силье следовало бы заснуть, но у нее не выходило. Причина была не в том, что всякие прогулки на пару недель исключались, и что она пропустит деревенский праздник. У камина безнадежно пустовало кресло Мормор. Сможет ли время заполнить эту утрату? Ей на глаза навернулись две крупные слезинки. Чувствуя, как они мягко стекают по обеим щекам, она подумала о Хрунгнире.