Трон Знания. Книга 5

Выбравшись из колодца, Сибла расстелил на полу карту. Хозяйка дома терпимости утверждала, что туннель ведёт в Ведьмин парк. От дома молитвы до леса с пугающим названием девять миль. Быстрым шагом можно дойти за два часа. Через четыре часа он вернётся. Навестит старуху, узнает, погасил ли Гвоздь долги. Вечером проведает Найрис, а утром отправится в Мадраби. И пусть Братьям не удалось узнать, кто заправляет городом, — правитель обязан прекратить бесчинства.

Пойти с Сиблой по туннелю вызвались трое Братьев. Переоделись, взяли фонари, воду, моток верёвки. Помолившись, спустились в колодец.

Свет фонарей прыгал по низким щербатым сводам и прогнившим балкам. Под ногами хлюпала вода. По узкому подземному проходу сектанты двигались цепью, слегка приседая и пригибая голову. Было то жарко, то холодно. Путники снимали куртки и вновь надевали. С непривычки гудели ноги, ныла шея. Приходилось делать остановки.

Сибла посмотрел на часы. Стрелки дёргались туда-сюда, как в конвульсиях.

— Сколько времени?

— Часы стоят, — прозвучало в ответ.

— Ради Бога, пустите меня вперёд, — взмолился Брат, идущий сзади. — Мне в спину кто-то дышит.

Сектанты вжались в стены, пропуская его. Сибла пошёл вторым. Вскоре из хвоста цепи вновь послышалась мольба. И Сибла пошёл третьим. Спустя какое-то время он оказался последним. В спину и правда кто-то дышал, взглядом буравил затылок. Сибла резко обернулся. Свет фонаря прорезал темноту.

— Стойте!

Братья присели на корточки, приложились к горлышкам бутылок.

— Мы идём целый день, — промолвил Сибла, пытаясь уловить во мгле подозрительное движение. — Или мне это кажется?

— Мы идём целую вечность, — сказал белобрысый сектант, вытирая рукавом лицо. — Думаю, пора возвращаться.

— Я — за, — откликнулся скуластый Брат.

— Возвращаемся, — отозвался сектант с квадратным лицом.

Братья поднялись и двинулись вперёд.

— Не в ту сторону, — произнёс Сибла. — Я шёл последним. Теперь идите за мной.

Его спутники замерли.

— Ты шёл первым, — возразил белобрысый.

— Последним! — не сдавался Сибла.

Сектанты обменялись озадаченными взглядами.

— Ты что-то путаешь. Ты шёл первым.

— Да что с вами?! — воскликнул Сибла и втянул голову в шею, услышав, как его голос прозвучал в глубине туннеля троекратным эхом.

Затрещали балки, сверху посыпалась земля. Сибла направил свет на каменный округлый потолок: откуда земле взяться? Провёл ладонью по волосам: ни песка, ни земли. Передёрнув плечами, сказал безоговорочным тоном:

— Идите за мной.

Его спутники порой менялись местами, но он продолжал шагать в голове цепи, тараня лучом фонаря беспросветную мглу. Запах сырости сменился запахом опасности. Потолочный свод снизился. Сибла не помнил, чтобы им приходилось идти, сгибаясь в пояснице. И списывал свою забывчивость на усталость.

Дверь возникла неожиданно. Железная, покрытая чешуйками ржавчины. Странным показалось то, что она была заперта изнутри на задвижку, хотя Брат, спустившийся в колодец последним, клялся, что оставил двери открытыми.

Сибла сдвинул засов, взялся за дверную ручку и потянул на себя. Расширив глаза, прошептал:

— Нас заперли.

Засунув фонарь в карман куртки, заколотил кулаками по плите:

— Откройте!

От мысли, что это проделки Хлыста или его дружков, сдавило дыхание. Бандиты захватили дом молитвы. Вот она месть за вчерашнее безрассудство.

— Дай-ка я, — проговорил белобрысый Брат, пробравшись к Сибле. Вцепившись в ручку, дёрнул что есть силы. — Вроде бы сорвал с места.

Упёрся ногой в коробку, потянул. Двери с тягучим воем открылись, впустив в туннель поток тёплого, свежего воздуха. Сибла зажмурился от яркого света, а когда поднял веки, не поверил своим глазам. Он шёл первым, потом последним. Затем сектанты повернулись, и он всё время возглавлял цепь. Он был уверен, что ведёт людей к колодцу. Как они очутились в лесу, в овраге?

Путники вышли из туннеля, посмотрели на высокие склоны, соединённые провисшим мостиком: почерневшие доски, обмотанные верёвкой; верёвочные перила. Выбравшись из оврага, уставились на странный лес: перевитые стволы, уродливые ветви, бурая листва, серая хвоя. Небо, подёрнутое мглистой дымкой.

Пытаясь сориентироваться, Братья забирались на самые высокие деревья, но они оказывались самыми низкими. Решили перейти по мостику на другую сторону оврага. Мост под ногами завизжал, заголосил, разрывая ушные перепонки. Не дойдя до середины, сектанты вернулись.

У белобрысого Брата началась рвота, у скуластого пошла носом кровь. Сиблу морозило, его сознание куда-то уплывало. Откуда-то появились вороны, чёрные, как беспросветная ночь. Покружив над оврагом, расселись на верёвочных перилах. Вперили в людей немигающие взгляды. Порыв ветра вздыбил блестящие перья и превратил птиц в демонов.

Сибла не помнил, как вместе с Братьями съехал по склону, как брёл, спотыкаясь и шатаясь, по туннелю. Не помнил, как его вытащили из колодца, помыли и уложили в постель. Он три дня провалялся в горячке, бредя и никого не узнавая. Очнувшись, решил, что всему виной воздух, застоявшийся под землёй, пропитанный запахом гниения балок и затхлой воды.

Скуластый и белобрысый Братья пришли в себя раньше Сиблы. Отравление ядовитыми парами, как ни странно, не коснулось четвёртого сектанта. Это он волочил остальных, когда они уже не могли не идти, не ползти.

Окончательно оправившись, Сибла привёл себя в порядок и прошёл в зал.

— Ты куда? — спросил Людвин, раскладывая на трибуне листы с текстом предстоящей проповеди.

— В больницу.

— Не ходи.

Сибла обернулся:

— Найрис выписали?

— Ей перерезали горло. Её подружку, которая дежурила в палате, повесили в туалете. А мне закрыли доступ в публичный дом.

— Это хорошо, — промолвил Сибла и, усевшись на скамью, уронил руки на колени. — Это хорошо.

Людвин спустился с возвышения, сел рядом:

— Если бы ты поделился со мной, я бы тебя отговорил, и ты не наломал бы дров. Эти ублюдки забирают всё, что нам дорого.

— Это хорошо, — повторил Сибла и, поднявшись, покинул дом молитвы.

*

Врач написал на листочке имена проституток, чьё состояние здоровья вызывало у него серьёзные опасения. Подчеркнул пару имён: