Трон Знания. Книга 5

— Эти точно на ладан дышат. — И вручил список Сибле.

Санитарка дала ему табурет и новую простыню. Завела в палату, указала на холмик, прикрытый клетчатым одеялом:

— Поговорите с ней первой. Ей недолго осталось.

Сибла двинулся по узкому проходу между коек. Женщины смотрели на него с ужасом, словно он, облачённый в белоснежный плащ, явился пред ними чёрным ангелом. Это была другая палата, не та, в которой лежала Найрис; шлюхи, по идее, не могли знать, что он виновен в её смерти. Видимо, плохие вести разнеслись по больнице как вопли среди ночной тишины.

Сибла поставил табурет возле кровати. Усевшись, наклонился вперёд, отвернул край одеяла и посмотрел в синюшное лицо:

— Ты меня слышишь?

Девушка подняла воспалённые веки; взгляд мутный, отстранённый.

— Можешь говорить?

Она с трудом разомкнула слипшиеся губы и выдохнула:

— Да.

— Исповедуйся. Излей душу.

— Зачем?

— Я единственный, кто может тебя спасти. — Сибла снял перчатки, прикоснулся к отёчной щеке девушки и ощутил кончиками пальцев, как липкая, натянутая кожа покрылась мелкими мурашками. — Ты стоишь перед вратами ада. Я хочу отвести тебя к калитке рая, хочу вложить твою руку в ладонь Всевышнего. Позволь мне это сделать.

— Спаси, — прозвучал слабый голос.

Сибла разложил простыню, хрустящую, не знавшую стирки. Накрыв себя и страдалицу тканью, отгородился от внешнего мира. Дневной свет потускнел, под надбровными дугами пролегли тени. В сумрачных впадинах лихорадочно заблестели глаза.

Сибла сжал горячую руку девушки; ладони слились.

— Покайся в грехах. Расскажи всё, как на духу. Обрати осуждение Всевышнего в Его благословение.

Она шептала еле слышно, давясь словами и обдавая лицо Сиблы запахом боли. Он не хотел её клеймить позором, не хотел ей сочувствовать, но клеймил и сочувствовал одновременно. Внутренняя борьба накалилась до предела, и участливое отношение к шлюхе взяло верх. Людвин прав: нельзя земную жизнь мерить неземными мерками.

Сибла подбадривал девушку вопросами и кивками, после каждого признания произносил: «Отпускаю». Её голос слабел, воздух с трудом вырывался из лёгких, между словами зависали долгие паузы.

Не закончив фразу, она закрыла глаза:

— Я боюсь.

— Не бойся. Бог уже рядом.

На её губах появилась вялая улыбка, рука обмякла, черты лица сгладились. Холод смерти принялся выдавливать из тела тепло жизни. Сибла выпустил остывающие пальцы, скинул простыню. Поцеловал покойницу в лоб и одеялом накрыл её с головой. Услышав всхлип, посмотрел через плечо. Санитарка стояла у двери, прижимая к глазам уголок косынки.

Выйдя в больничный парк, Сибла прислонился спиной к клёну, устремил взгляд в небо, испещрённое резными ярко-жёлтыми листьями. Где-то там душа мученицы совершает последний путь. В сердце заворочалась вина перед Найрис. Он не дождался, когда она очнётся. Не выслушал исповедь, не отпустил ей грехи. Оставалось надеяться, что это сделал Людвин в одно из своих посещений дома терпимости. Иначе блудница с глазами ребёнка сейчас испытывает муки, которые неведомы живым.

Сибла вернулся в палату, выслушал исповедь ещё одной проститутки и понял, что сегодня больше ни с кем не сможет говорить. Раскаяния в грехах заняли не так много времени, но заполнили его душу до краёв, вытеснили шаблонное лекало, как сказал бы Людвин. Замена ошибочных мыслей и представлений иным мировоззрением была слишком тяжёлой и забрала много сил.

Шагая вдоль ограды, Сибла задыхался от боли в сердце, с трудом сдерживал стоны, но продолжал печатать шаг, взирая в небо. Надеюсь, ты там… Он будет ходить в больницу каждый день, чтобы упасть вместе с порочными женщинами, вместе с ними встать и вместе с ними очиститься. А сейчас он пополнит список Людвина новыми кличками и чужими грехами.

Невзрачный автомобиль прижался к тротуару. Из него выскочили двое молодчиков, преградили Сибле дорогу и молча указали на распахнутую дверцу.

Посмотрев на пешеходов, торопливо перешедших на другую сторону улицы, Сибла забрался на заднее сиденье. Молодчики уселись по бокам, дали знак водителю. Автомобиль сделал резкий разворот.

Навалившись плечом на соседа, Сибла заметил, как тот вытащил из кармана чёрный мешок. Сибла не успел и глазом моргнуть, как мешок оказался у него на голове, шею стянула верёвка. Сердечную боль как рукой сняло. Сиблу бесцеремонно ощупали. Откинув полу плаща, достали нож из чехла на бедре, проверили голенища сапог. Снисходительно похлопали по колену.

Автомобиль беспрестанно сворачивал вправо, влево, пытаясь сбить пленника с толку и замести следы. Спустя какое-то время затормозил. Сиблу вытащили из салона, взяли под локти и повели, предупреждая о порожках и ступенях. Сквозь мешок просачивались запахи извести, краски. Пахнуло подгоревшими пирожками и уплывшим молоком. Ноздри уловили знакомый душок плесени. Откуда-то сверху послышался раскатистый смех. Наступила тишина, нарушаемая шагами: его и похитителей.

Наконец с головы сдёрнули мешок. Подвальное помещение. Лампочка на проводе. На глиняных стенах грязно-жёлтые разводы. В углу с потолка свисает цепь. Сибла посмотрел себе под ноги, сместился с бурого пятна на земляном полу. Он не хотел думать, зачем здесь цепь и откуда взялось пятно. Уставился на двери, закрывающие смежную комнату, догадываясь, что за ними кто-то есть.

Тревожно взвизгнули петли, через порог переступил… Хлыст. Сибла никогда прежде его не видел. Но как же точно обрисовал Крикс бандита: седые волосы-пакли; низкий лоб как кривой карниз; один глаз закрыт повязкой; пальцы, изуродованные подагрой. Дьявол во плоти.

Из-за спины Хлыста появился Гвоздь. Поставил посреди комнаты стул. Отойдя в сторону, изогнул губы в ухмылке.

Усевшись на деревянное сиденье, Хлыст вжал кулак в бок, второй рукой упёрся в колено и уставился на Сиблу, словно ожидая, когда тот заговорит. Молчание затянулось.

Сибла оглянулся на молодчиков.

— Боишься? — прозвучал надорванный голос.

Сибла посмотрел на Хлыста:

— Нет.

— Я вижу твою душонку в уголках твоих глаз, человечишко.

— Они шумно дышат и мешают мне вести беседу с Богом.

Хлыст перекатил голову от одного плеча к другому:

— Откуда ты взялся?

Взирая в единственный глаз, Сибла не мог понять, какого он цвета. Просто тёмный глаз, в котором чувствовалась грозная сила и жизненная мудрость.

— Жил в Авраасе. Пятнадцать лет был Праведным Братом. Следил за порядком, наказывал грешников. Потом наш Отец покончил с собой, секту признали вне закона. Два года бродил по стране в поисках пристанища. Нашёл его в Рашоре. Создал Братство Белых Волков. Меня зовут Сибла. Я предводитель. А ты кто такой?

— Какая тебе разница?

— Никакой. Просто при первой встрече принято знакомиться. Вот я и спросил.

Покосившись на Гвоздя, Хлыст хмыкнул:

— Думаешь, будет вторая встреча?

— Мне всё равно, — сказал Сибла, ощущая странную пустоту в груди.

— Не хочешь спросить, почему ты здесь?

— Нет.

— Вот уж малолетки пошли: ничего не боятся. — Хлыст с довольным видом издал утробный звук. Вновь перекатил голову от плеча к плечу. — Почему выбрал именно Рашор?

— Хороший вопрос. — Сибла скользнул взглядом по полу. Бурые пятна — это кровь. После его ответа появится ещё одно пятно. Плевать. — Рашору нужны волки, чтобы отпугивать тех, кто хуже волков.