Трон

— Иди ко мне.

Они обнялись и заплакали. Так и сидели вместе на постели, пока в шатер не вошел Аби-Рама.

— Ну вот еще! Мало вам дождя снаружи, так вы решили навести сырость и внутри! — насмешливо сказал он, чтобы как-то успокоить женщин.

— Я пойду! — подскочила Мара.

— Нет, нет. Я ненадолго. А жену я и при тебе поцеловать могу, — притягивая к себе Шаммурат, пошутил наместник Изаллы. Поцелуй вышел короткий и неловкий, жена оказалась куда стеснительней, чем ее муж. Он ухмыльнулся и тут же засобирался. Только на входе обернулся, и тогда лицо мужчины стало совершенно серьезным:

— Помни об одном: что бы я ни делал, это для нашего блага…

Набу-шур-уцур навещал Шушану раз в три-четыре дня. Как же тяжело давались ему эти минуты! Когда он входил в ее шатер, жена узнавала его, поспешно вставала с ложа, где неподвижно сидела все это время, и, оглядываясь назад, обращалась к своим детям, словно к живым, говорила:

— Иония, Лилита, Марьям, Априм… Ступайте к отцу, обнимите его!

Затем она начинала рассказывать ему о тех приключениях, что якобы случились с ее детьми, пока мужа не было рядом. То задумчиво и тихо, то насмешливо, то вдруг возбуждаясь, чтобы потом говорить без умолку…

— Заболела Хэмми. У нее весь день был жар. Но лекарь говорит, что все обойдется… Ахикар сегодня впервые взял в руки стилус. Написал на табличке — «МАМА»… Смешной такой — потом ходил всем показывал, хвастался, гордый собой. А Марьям, ты не поверишь, чуть не утопила котенка… Случайно, конечно…

Потом, вдруг встрепенувшись, она обязательно кого-то не находила.

— А где Ромина? Где моя Ромина?! Кто видел Ромину?!

И начинала кричать, стенать, рвать на себе волосы… На ней почти не осталось волос. И все усилия служанок, пытавшихся сохранить хоть какое-то подобие прически, были заранее обречены на провал.

Набу-шур-уцур после такого обычно уходил. Не было сил это видеть. О своем горе он старался не думать. У него оставался сын. И все чаяния и надежды Набу теперь связывал только с ним. К Шеру были приставлены два самых надежных стражника из личной охраны царя, они сопровождали мальчика даже там, где при обычных обстоятельствах это вызвало бы чувство неловкости. Питался он с царского стола с личного согласия Арад-бел-ита, дабы и с этой стороны исключить малейшую возможность беды. Спал в одном шатре с отцом. Но Шеру пошел пятнадцатый год. Возраст еще не мужа, но юноши. И отрок рвался в бой с горячностью, столь присущей молодости. Тем более что он вышел и статью, и силой в родителя.

— Да о чем ты?! — попытался как-то осадить парня отец. — Тебя сломают в бою, как щепку!

— А ты испытай, — заносчиво отвечал сын, схватившись за меч.

Схватка получилась короткой, опыт одержал верх, однако Набу вынужден был признать, что сын действительно управляется с мечом не хуже многих. После этого, хоть и с тяжелым сердцем, сановник все-таки назначил Шера начальником караула у самых безопасных в лагере ворот, смотревших на горы.

В ночь после битвы Набу-шур-уцур тоже навестил жену. Нашел ее спящей. Какое-то время сидел у ее постели, вглядываясь в такое родное лицо, пока Шушана не заворочалась и не повернулась к нему спиной. Тогда он встал, устало потер глаза, размял плечи, запрокинул голову, шумно выдохнул… И вдруг услышал голос жены. Спокойный, ровный, тот самый — настоящий, каким он был до их несчастья:

— Уходи… Позаботься о Шере… Что бы с тобой ни случилось, обещай мне.

Он не смог ей ответить. В горле встал ком. Набу просто ушел. Молча. В полном смятении. Испугавшись неведомо чего. Ему казалось, что сами боги сейчас говорили с ним устами его жены.

«Конечно же, я позабочусь», — лишь мысленно ответил он.

Шер не спал. В караульном помещении он был один, и обрадовался отцу, в первую очередь, потому, что уже не знал, как побороть сонливость.

— Что нового? — пытаясь басить, спросил юноша после обычного обмена приветствиями. — Ты же был у царя на военном совете?

— Был, — снисходительно посматривая на сына, ответил Набу.

— Нет, ну скажи, что дальше? Будем отсиживаться за стенами? Сейчас самое время нанести удар, неужели царь этого не понимает, — запальчиво говорил Шер.

Отец потрепал его волосы, жесткие, как конская грива. Усмехнулся:

— А из тебя выйдет хороший полководец.

— Отец, довольно обращаться со мной как с маленьким, — скривился Шер. — Ну, скажи, о чем говорили на военном совете.

— О чем… На Ашшур-аха-иддина совершено покушение. Враг лишился половины колесниц и всей конницы. А так как вся наша сила в скифах, мы будем дожидаться, пока стихнет дождь.

— А я что же, все это время здесь буду сидеть?

— Ты же хотел быть воином. А это твой пост. Пока ты здесь, тылы наши в сохранности…

— Это он?

— Кто? — не понял Набу.

— Тот человек, которого подобрал под стеной мой караул… Он убил Ашшур-аха-иддина?

— Да.

— Каков смельчак…

Новость, которая должна была поднять дух войска Арад-бел-ита, о чем уже знали все офицеры, знать и даже шептались на женской половине, принес в лагерь Арица, ловко обошедший все препоны на своем пути. Он вырвался из ловушки, когда его обложили со всех сторон, ушел от погони и по иронии судьбы едва не погиб от своих же. Одна стрела вошла в правое бедро, вторая — под левую ключицу. Шер сам пришел разбираться, кого подстрелили его караульные, а услышав из уст раненого, что он служит его отцу, немедленно позвал санитара.

Арад-бел-ит первым навестил сына Шимшона. Выслушав лазутчика, царь расцеловал его, как родного, пообещал награду — золото и высокую должность. Посмеялся: «Вижу, убивать — это лучшее, что у тебя получается. Будешь у Набу-шур-уцура правой рукой по этой части. А пока выздоравливай. Я приказал отнести тебя к офицерам».

Впрочем, Арица принес и плохую новость, испортившую Арад-бел-иту праздник. Она касалась Теушпы.

— Ты уверен? — переспросил царь.

— Писец, который служил мне связным, услышал об этом на военном совете, — подтвердил Арица. — По словам Скур-бел-дана, киммерийцы уже повернули назад. Переправиться через Евфрат им помешало половодье.

Затем объявился Гиваргис. Поздоровались, сердечно обнялись — все-таки не виделись почти два года. Но стоило старшему брату похвастать молодой женой, младший помрачнел, и разговор после этого прервался. Гиваргис догадался о причине такой перемены и стал неловко оправдываться:

— Ты это зря. К чему она тебе… Да и по закону все это…

Потом поднялся с ложа и, хмурясь, пошел прочь.

Ашшур-ахи-кар объявился у жены, когда перевалило далеко за полночь. Нежно поцеловал, бережно увлек на постель…

Это была их первая близость после рождения сына.

Как же много счастья они подарили друг другу в эту ночь….

***

После военного совета Арпоксай покидал царский шатер одним из последних. Многочисленные похвалы Арад-бел-ита, не раз напомнившего, что без скифов сегодняшний успех в сражении был бы немыслим, потешили самолюбие номарха. Он даже на время забыл о бегстве Хатраса. Но оказалось, царь и тут обо всем проведал, хотя скифский предводитель и предпочел бы скрыть этот позорный факт от ассирийца.