Тростник под ветром
Шрифт:
Юхэй обладал твердым духом, он мог вынести любую боль, любые издевательства. Но допрос в Иокогаме показал, что дальнейшее сопротивление бессмысленно.
Несмотря на то что он находился в больнице, он был хорошо информирован о том, что происходит вокруг. Юхэю было ясно, какие силы и с какой целью хотят уничтожить его «Синхёрон». Попытка обвинить «Синхёрон» в пропаганде коммунизма была лишь нехитрым трюком в этой нечистой игре. Премьер-министр Тодзё больше всего на свете боялся, что неудачи японской армии на фронте породят критические настроения в среде японской интеллигенции, вызовут к жизни новое общественное движение, угрожающее существованию его правительства. Вот почему предпринятые по его инициативе репрессии были направлены на подавление всей интеллигенции в целом. Задача состояла в том, чтобы заставить народ молчать,
Прежде всего решено было закрыть «Синхёрон» и другие журналы, которые считались ядром прогрессивной мысли. Прямо и косвенно участвовали в осуществлении этого гнусного замысла министр внутренних дел и его заместитель — начальник II отдела Информационного управления при кабинете министров, ответственные руководители Общества служения родине, игравшего теперь роль союза работников прессы, начальник канцелярии главного полицейского управления, губернатор префектуры Канагава и многие другие представители бюрократических и военных кругов.
Тюрьма и законы военного времени угрожали всем и каждому. Естественно, что журналы — беспомощные печатные органы, издаваемые частными гражданскими лицами,— не могли оказать никакого сопротивления этим репрессиям. Ведь протестовать можно было одним лишь путем — апеллировать к закону. Однако суд, «священный и справедливый», да и все без исключения работники юстиции подчинялись только приказам угнетателей.
Юхэй Аеидзава решил посоветоваться со своими друзьями, тесно связанными с журналом. Все это были люди, совершенно неприемлемые для нынешнего режима,— такие, как Цунэго Баба, Бунсиро Судзуки, Маса-мити Рояма. Оказалось, что их мнение в основном совпадало с решением Юхэя.
«Чтобы продолжать издание журнала, пришлось бы пойти на постыдный компромисс с правительством и руководством армии. В этом случае журнал не оправдал бы надежд своих старых сотрудников и читателей и, кроме того, способствовал бы распространению порочных взглядов в среде японской интеллигенции. Миссию «Синхёрон» можно считать законченной. Наиболее мудрым выходом из создавшегося положения является самоликвидация, причем сделать это нужно немедленно, пока не опорочена честь журнала».
Юхэй полностью разделял подобную точку зрения. В конце июня он вызвал к себе в больницу нескольких сотрудников редакции и объявил о ликвидации журнала «Синхёрон».
Вскоре, в начале июля, его вызвали во II отдел Информационного управления. Одновременно вызвали также и директора журнала «Кайдзо». С трудом поднявшись с постели, Юхэй потащился в Информационное управление. К этому времени оборонительные бои на острове Сайпан приняли безнадежный характер, авиация противника уже бомбила остров Нань-у-дао, остров Суль-фур, архипелаг Огасавара. Пламя войны с каждым днем подбиралось все ближе.
Крутая дорога, взбегавшая к возвышенности Миякэ, вела к старинному зданию, когда-то служившему помещением Главного штаба. В зарослях деревьев, растущих по сторонам дороги, оглушительно трещали цикады. Юхэй, задыхаясь, взобрался наверх. Он хорошо знал, зачем его вызывают. Ясно, что это простая формальность, церемониал для вручения! приговора.
Приговор был кратким и беспощадным. Поскольку характер журналов «Синхёрон» и «Кайдзо» недопустим в военное время, обоим журналам предлагается самим объявить о прекращении издания. Передача другому лицу названия журнала, издательских прав и тому подобного запрещается.
Работа по ликвидации издательства «Синхёрон» требовала от трех до пяти месяцев. Но директор Асидзава решил, что и после окончания этих работ он оставит помещение за собой. Золоченые иероглифы «Синхёрон» па входных дверях он тоже решил не снимать. Он твердо верил, что наступит время, когда вместе со всеми своими многочисленными сотрудниками он возобновит издание журнала. Возможно, это произойдет уже после войны, и как раз в том случае, если война закончится не победой, а поражением... Если он терпеливо переждет тяжелые времена, не растеряв своих устремлений, буря обязательно прекратится. А когда ураган пронесется, пригнутый ветром к земле тростник снова
распрямит стебель и зазеленеет в ласковых лучах солнца новыми листьями... Ночами, лежа под синим пологом от москитов, Юхэй думал о журнале. Он верил и ждал наступления этого дня. Несгибаемый дух его не сломился — он только затаился и как бы оцепенел. Печально и одиноко было у Юхэя на сердце.Иногда в больницу навестить отца приходила Кинуко, она рассказывала ему о Кумао Окабэ и плакала. Вечерами заходила проведать Юхэя усталая после работы Иоко. Всякий раз при виде красивой, совсем еще молодой невестки Юхэй вспоминал Тайскэ. Он хотел, чтобы Иоко снова вышла замуж. Однако военные руководители объявили вторичный брак преступлением. Женский журнал, поместивший статью под заглавием «Вдовы убитых имеют право выходить замуж», конфисковали, а вскоре и совсем закрыли... Всякий раз как Иоко заходила к свекру в палату, Юхэй думал о безвыходном положении, в котором очутились миллионы японских женщин — вдов погибших солдат, и сердце его сжималось от боли.
Сайпан и Тиниан — два маленьких островка, покрытые зарослями сахарного тростника, отделенные друг от друга узкой полоской воды. Живущие здесь японцы в большинстве своем уроженцы острова Окинава, приехавшие сюда на заработки. К 11 июня 1944 года американцы завершили окружение Сайпана и Тиниана. Американский флот располагал огромными силами — в составе эскадры насчитывалось свыше двадцати авианосцев, более десяти линкоров, свыше сотни транспортных судов.
Потеря острова Сайпан была бы равносильна потере всей южной зоны Тихого океана,— для Японии это означало потерять весь Тихий океан в целом. Вот почему 18 июня японский военно-морской флот выступил для выполнения важнейшей задачи — отбросить противника от Сайпана и Тиниана. Одновременно для поддержки боевых операций со всех японских авиационных баз на островах Тихого океана вылетели соединения военно-морских бомбардировщиков.
Операция закончилась полным провалом. В очередном сообщении Ставки говорилось, что, «несмотря на огромные потери противника (потоплено пять авианосцев, один линкор и другие суда, а также сбито свыше ста вражеских самолетов), нашим вооруженным силам не удалось добиться решающего перевеса». В действительности же дело обстояло намного хуже, чем гласило сообщение, а слова: «Наши потери: один авианосец, два транспорта и пятьдесят самолетов» — вообще от начала до конца являлись чистейшим вымыслом. Авианосцы «Тайхо» и «Сюкаку» пошли ко дну, авианосец «Хио» получил такие сильные повреждения, что фактически выбыл из строя. Самолеты, базировавшиеся на этих авианосцах, были на три четверти-уничтожены.
Лейтенант Кунио Асидзава вылетел в составе эскадрильи бомбардировщиков с авиационной базы на острове Перирю. Перирю — крохотный плоский островок на юго-западе архипелага Палау, окруженный коралловыми рифами и как будто плавающий на поверхности моря. Это абсолютно безлюдный островок, заросший кокосовыми пальмами и папайей.
Американские подводные лодки дни и ночи держали архипелаг Палау под наблюдением. Как видно, массовый' вылет японских самолетов с острова Перирю был замечен, и сообщение немедленно передано американскому командованию. А может быть, обнаружить японские самолеты помогли чуткие радарные установки. Рассчитав предельную дальность полета японских бомбардировщиков, соединения американского флота поспешно отодвинулись за пределы зоны полета японской авиации.
Кунио и его боевые друзья обшарили весь район к западу от Сайпана, насколько им позволяли запасы горючего, но внизу, под крыльями самолетов, расстилалось только лазурное море, сверкавшее на солнце легкой рябью.
— Противник не обнаружен. .
— Противник не обнаружен...
После долгого бесплодного полета эскадрилья разделилась. Звено Кунио Асидзава, уже не имевшее достаточно горючего, чтобы вернуться на свою базу на острове Перирю, полетело по направлению к острову Яп. Кунио и раньше не раз случалось приземляться на этом острове. Яп — зеленый островок, сплошь заросший густым пальмовым лесом. В лесу жили туземцы, племя канаков,— полуобнаженные женщины в коротеньких юбочках и мужчины в набедренных повязках из пальмовых листьев. Вокруг их маленьких хижин валялись камни, иные не меньше метра в диаметре,— у канаков они играли роль денег. Сверху, с воздуха, Яп выглядел крохотным, ненадежным клочком земли, затерянным среди бескрайних океанских просторов.