Туата Дэ
Шрифт:
Глава LI
Всё произошло так как он и думал.
Колокольный звон единственной опущенной мины никто не услышал.
Нужна была вторая - Тампест протянул руку, но схватил лишь пустоту. Оглянувшись, он увидел,что подававший ему мины второй номер бежал.
Краем зрения было видно мокрую фигуру, улепётывающую куда-то к грузовым люкам…
На долю секунды, полковник хотел последовать примеру - но остался.
Он не любил бесполезных действий.
Бык
И всё-таки он не понимал людей.
Его добычей было что-то живое. Огромные синие киты. Глубоководные твари. Рыба…
У всех них есть кровь.
“Рианна”, с заклиненным баллером, крови не пустила.
Ты думал, что она здорова…
И бык промахнулся. Ровно на те градусы, на которые разворачивала “Рианну” её угасавшая скорость. Ровно на те узлы, которых не хватало транспорту…
Это всё произошло в один момент.
Мина ударила около плотно сжавшегося, похожего на пробуренную в сером камне скважину сфинктера дыхала, проткнув как сапожное шило мокрую кожу толщиной в дюйм, куда более тугую и плотную, чем сталерезина противохимических костюмов.
Обтекаемая и чёрная как корпус подлодки, овальная голова, упала на воду перед острым как бритва углом из стальных листов
Острый стальной нож форштевня, вдавливаемый страдающее мясо инерцией двадцати тысяч тонн металла, разрезал жир, упругую живую кожу, мышцы.
Деформированная сталь, накатившая на череп гигантского кита как прокатный вал, вогнала лопнувшие по швам листы обшивки и смятой носовой балластной цистерны, прямо ему в мозг
И тут..
Мина сдетонировала.
Вязкий влажный хлопок, раздавленный накатывающей и топящей умирающего гиганта массой транспорта
Куски мяса и горячий, жидкий и густой как молоко, расплавленный взрывом шестнадцати фунтов гексогена с магниевой добавкой, розовый жир от крови, залил судно до самой грот-мачты.
Полковник стоял, отставив ногу назад и расставив руки - как в тот момент,когда он пытался удержать равновесие, когда “Рианна” разрезав чёрный глаз гроссвалура, резко, как гигантский поезд, остановилась, безжалостно побросав своих пассажиров и экипаж на стальные стены и палубу. Его короткие черные волосы извечная тяжёлая английская шинель, способная выдержать химическую атаку, была до последнего волоконца пропитана горячей, исходящей паром, липкой как нефть субстанцией. Вокруг Тампеста, с каждым дуновением ленивого жаркого ветерка, распространялся по остановившемуся транспорту, запах бойни.
Даллесона, только поднявшегося с колен, вывернуло на чистую палубу жёлтой желчью и водой.
А Дюпре стоял, упёршись взглядом в полковника, застыв как ледяная скульптура и по его коже, несмотря на влажный воздух и жару пробегал мороз.
Он не мог предугадать - какова будет реакция однорукого чудища.
И если это будет буря - хорошо было бы заранее спрятаться. Пересидеть злой ветер. Как мышка в корнях
дерева.В цепном ящике. Закопавшись с головой в груду ржавых звеньев.
И пусть он там, наверху, рвёт им всем головы…
Меня-то, меня-то! Не видно.
Но и двигаться, а тем более - бежать было опасно. Этим можно было привлечь внимание…
Песнь оставшихся касаток Гоффмана стала похожи на крики пытаемых.
Кричащие так готовы на всё, - всё сказать, сдать своих, указать,где прячется родня. Даже расстаться с разрезаемой и обожженной конечностью, - лишь бы больше ничего не было.
Не боли, а вообще ничего.
Француз знал - кричащие так, благословляют выпущенную им в лоб пулю.
И бесконечные песни-крики огромных китовых маток можно было теперь слышать даже оглохшим от миномётных залпов, простым человеческим ухом.
Пока “Рианна” здесь - этой их пытке конца-края не видать.
Неожиданно, Полковник захохотал.
Утерев с лица горячий китовый жир, он повернулся и обратился к французу, как к единственному стоящему в поле зрения:
А ведь хорошо, что я сейчас не курил!
Он тряхнул ладонью, сбивая с неё жир
А то бы вспыхнул как свечка!
С минуту, подумал -и нутряное сало капало с его свалявшихся в чёрные морковки кудрей.
В самом деле, а отчего, - произнёс он, обращаясь больше сам к себе,а не к Дюпре,- Отчего бы и не выпустить пару зажигательных - когда дадут ход? Вот же вони будет! И дым нас от них закроет!
И вновь засмеялся.
Лозанго - Портовые кварталы Марилонге -грузовой пирс номер 6.
Мой сосед рассказал про Сант-Яго
И про двести рыцарей храбрых....
Тампест не пустил на «Рианну» местных. Ни грузчиков, ни чиновников из управления порта. Согласно приказу полковника, плывшие с ним наемники, вооружившись распакованными и собранными «фальта», немедленно выставили корме и баке вооруженные посты. И кроме того, на рубке уже занял свое место пулемёт.
Кроме «Рианны» там стоял ещё один сухогруз, не успевший уйти из Марилонге с началом волнений. Революция давно завершилась, посадив в кресло нынешнего президента, зафрахтовавшая компания прогорела, корабль оставался - вместе с не до конца разбежавшейся командой. Без топлива, без фрахта, без хозяина.
Моряков, тыкая в спины стволами длинных испанских винтовок, загнали в душные, проржавевшие на солёной жаре, давно некрашенные и грязные кубрики. Спорить с молодчиками в свежем и необмятом, только со склада, номере пять - но без малейших знаков различия было себе дороже. Поэтому, как бы ни были отвратительны запахи ржавого душного помещения, куда без малейшего выхода, набилось человек сорок, они предпочитали тихо сидеть и слушать мерный, гулкий стук каблуков по листам палубы.
Скандал, по всем меркам, полный и страшный. Но если Тампеста в Европе волновало хоть что-то - хотя бы то, что Седьмая Армия не даст оружия, безоткатных орудий или дешевых немецких патронов к «Фальта», - то здесь он не собирался никого стесняться.