Туда! И надеюсь, обратно...
Шрифт:
Судя по тому, как что-то хрустнуло, те саблезубые твари и ему успели кровушку подпортить.
– Переоценили... – протягивает он. – Так давай проверим правы ли вы. Спускайся!
– Мне и тут хорошо... – пищу я.
Он улыбается.
Я так понимаю фраза «Тогда мы идем к вам» излишня.
Ахах... Ёжик! Пита упрекала, а сама ведь тоже еще не придумала предсмертные слова! А надо ведь что-нибудь в меру пафосное и патетичное, но при этом емкое и запоминающееся, и желательно с капелькой юмора!.. Аррр... Ничего в голову не приходит! Почему жизнь нельзя поставить на паузу?!
Пауза не потребовалась.
Идиот! Какая зараза забыла ему объяснить, что главное правило любой атаки – это неожиданность! А вследствие этого – тишина! Какой же он...
Я вижу, как меч Катона готовится к стремительному и точному удару, и глаза непроизвольно закрываются.
Я не могу это видеть! Я не хочу это видеть! Ведь потом картина его убийства будет преследовать меня... целых две минуты моей недолгой оставшейся жизни. Как ни странно, эта мысль успокаивает, и я набираю достаточно смелости, чтобы поднять веки.
Пит еще жив. Он даже каким-то образом умудрился выбить из рук противника оружие, и они начали бороться в рукопашную.
Но ведь Пит сильный, да? Он же?..
Сможет одолеть машину для убийств? Вряд ли...
Но как же тогда... Дура! Я – дура! Самая настоящая дура! Как я могла забыть, что у меня есть нож?! Нож, который я умею метать! Ну как умею... Бросать ножи в шкаф в спокойной обстановке – это одно. Когда на кону стоит жизнь дорогого тебе человека (а в извращенной перспективе еще и твоя) вероятность промахнуться увеличивается до 99%. Но если я не попытаюсь, у нас даже этого процента не будет.
Я выдыхаю, прокусываю щеку, чувствую отрезвляющий вкус крови и сжимаю в холодной ладони холодное лезвие.
Вцепившиеся друг в друга Пит с Катоном в пылу драки не заметили, как приблизились к краю обрыва.
Так. Хватит прогонять перед глазами миллионы печальных вариантов развития событий. Пора действовать.
– Пригнись! – крикнула я Питу, из всех сил молясь, чтобы Катон не последовал его примеру. Напарник, ни секунды не колеблясь, исполняет приказ. Я отсчитываю три удара сердца и бросаю.
Только бы не в Пита... Только бы не в Пита... Только бы не в Пита...
Вдох.
Выдох.
Да! Я попала! Но... В руку?! Нет! Как?! Я же...
Катон пошатнулся, но выстоял, и с бешеной яростью рванул в мою сторону, на секунду забыв обо всем на свете. Этой секунды Питу вполне хватает. Его кулак врезается в живот соперника. Катон кричит, инстинктивно пытается ухватится руками за воздух и цепляется за куртку Пита. На какой-то страшный миг мне кажется, что сейчас рухнут оба. Но ослабевшие пальцы руки, из которой все ещё торчал мой нож, оказались не способны на цепкую хватку, и Катон камнем падает вниз.
Глухой удар. Хриплый выдох. И тишина.
– Он мертв? – шепотом спрашивает Пит.
Ответом ему служит выстрел из пушки.
– Выходит, мы победили, Китнисс, – произносит он бесцветным голосом.
– Да здравствуем мы, – отвечаю я без всякой радости, потому что знаю – нифига мы не победили.
Раздается шорох, и я вздрагиваю, предполагая невозможное – Катон каким-то образом выжил и пытается выбраться из бездны, но нет – это земля начала возвращаться
на свое законное место. Будто кто-то из центра управления играми нажал на перемотку, и почва, кусочком за кусочком стала восстанавливаться в той же последовательности, в какой рассыпалась, за одним маленьким исключением – образовавшихся ям, на дне которых лежали тела Катона и Цепа.Пит ждет, что за ними прилетит планолет, ждет победного рева труб, а я пытаюсь смириться с пульсирующей болью в ноге и думаю – что же мне теперь делать?
– Эй! – кричит Пит в небо. – В чем дело?
Ему предсказуемо никто не отвечает.
– Может, нам уйти подальше от тела? – предлагает парень.
– Давай, – киваю я, так как ничего другого не остается.
Пит помогает мне спуститься по Рогу вниз, и мы выдвигаемся в сторону озера, но до него не доходим – я ломаюсь на середине пути и падаю на землю, укрытую мягким одеялком снега. Пит, у которого сил осталось не больше, чем у меня, не садится, а пристально вглядывается вдаль и с облегчением выдыхает, когда появляются планолеты и забирают тела павших трибутов. Надеется, что сейчас и за нами прилетят. Но ничего не происходит.
– Чего им еще нужно? – произносит Пит слабым голосом.
– Не знаю, – вру я.
Не успевает Пит задать очередной вопрос, как по арене прокатывается многократно усиленный голос Клавдия Темплсмита.
«Приветствую финалистов Семьдесят четвертых Голодных игр! Спешу сообщить вам об отмене недавних изменений в правилах. Детальное изучение регламента показало, что победитель может быть только один. Игры продолжаются! И пусть удача всегда будет на вашей стороне!»
На миг раздается шум помех, и наступает тишина.
– Если подумать, этого следовало ожидать, – спокойно произносит Пит.
Я с трудом, морщась от боли, встаю, он качает головой и медленно идет ко мне, доставая из-за пояса нож.
Серьезно?! То есть с Катоном он боролся руками, а для меня и ножа не пожалел?! Я прям польщена! Какой же он все-таки...
Он подходит и сует нож мне в руки.
– Сделай это.
Я молчу.
– Ты должна.
Я знаю.
– Иначе они выпустят каких-нибудь переродков или придумают что-нибудь похуже.
Нет ничего хуже переродков. Но это не важно. Я уже все решила. И его аргументы излишни.
Поудобнее перехватываю рукоятку ножа и смотрю в печально-решительные голубые глаза.
В голове всплывают обрывки почти позабывшегося разговора.
– Пит...
«А если я здесь умру, я очнусь у себя в теле?»
– Все в порядке.
«Надеюсь, ты не собираешься это проверять?»
– Китнисс...
«Нет, конечно, я же не дура!»
– Я люблю тебя...
– А я дура... – нервно смеюсь я, вонзая нож куда-то в район сердца.
Это были самые идиотские последние слова.
И за ними последовали не менее идиотские последние мысли.
Если бы я сейчас снимала собственную смерть, то скорее всего начала бы с крупного плана, а потом постепенно отдаляла камеру, пока распростертая на снегу девушка не превратилась бы в едва различимое кровавое пятно. Красный на белом – это ведь так красиво... А еще я бы подложила музыку! Только вот какую... Тараканы, вы же в этом лучшие! Спойте мне, пожалуйста, мою последнюю песню!