Мы возвратимся. Нас провожали, нас отпевали… Мы возвратимся! Знает дорога, знают омелы — мы возвратимся! С яблонь могильных вороны кличут, облеплены снегом — как яблоки-дички. Стынут деревья. Птицы замерзли. Небо замерзло. Снег съел дороги. Но мы возвратимся! Дикие яблоки ждут нас в чащобе — мы молодые за ними ходили зорькою ранней, пойдем
и снова! Мы возвратимся. Вороны кличут над нашей могилой… Мы возвратимся!
Каин
Вижу рок. И вижу небо братово, небо, отворенное ножом. Кровь не сохнет. Кровь под дикой яблоней — хоть ослепни — вечно видеть обречен. Авель, ясно, был хороший мальчик, он уже стучит в калитку рая, яблоки сорвет он золотые, от которых мать с отцом прогнали. Моя доля — вечно ждать прощенья, без огня в ночи окаменелой, слушать тишины шаги волчиные на чужой земле, от боли белой. Я оглохну, я ослепну. Но от жизни некуда бежать. Смерть отказалась. Всё равно мне память сердце выгрызет. Мне на свете только ненависть осталась.
* Я боюсь в октябре *
Я боюсь в октябре крика мглы за окном, когда ливень больной птицей бьется в мой дом, распластав по стеклу сизых крыльев печаль. Я боюсь слушать мглу. Осень — смерти печать. Мглой прибита душа, как пшеница в полях. От ударов дождей глухо стонет земля.
* Ангел неловкий упал *
Ангел неловкий упал в иней лесного жасмина, выбирался, цепляясь за ломкие ветви лишь левой рукою и левым, на птичье похожим, крылом. - Что с правым крылом, кто тебя покалечил? — Однажды упала мне в руки комета, падучая зоренька, как будто мечта золотая, ее удержать я старался — прожгла до кости и крыло, и плечо, и запястье. Как хорошо, что через эту рану багровой ртутью вытекла душа. И мне не жаль спаленного крыла.
Омела
Там, крыл журавлиных выше, омела глазастая дышит. Омела! Высоко, где звезды и грозы, повисли корявые гроздья — омела, златая как грозы, омела! Там в судоргах тучи, грозою кипучей раскаты гремят — и бросается с черного неба омела. В зеленой дубраве — зов горький, плач белый. Кто кличет — кто тужит — кто стонет? Омела в рябиновой кроне! Омела то стонет. Омела.
Бронислава Вайс (Папуша)
(с польского)
* Там, где ветер поет свои песни, *
Там, где ветер поет свои песни, тихо молится Богу цыганка на осенней зорьке студеной. Чернокосой цыганке вторят златовласые сестры-березы. На скрещеньи дорог, перепутьи о заветном, о самом близком тихо просит Бога цыганка, и летит листва золотая.
* Полюбил меня лес, *
Полюбил меня лес, подарил мне цыганское слово. Ветер петь научил, а река помогала мне
плакать. Я из диких цветов соткала себе дивное платье. Птицы, травы, деревья мне братья и сестры родные. На цыганских привалах плещет дым в журавлиное небо, просят Бога костры — уберечь милый лес от пожара. Жизнь что малый листок, нынче ль, завтра меня похоронят, а в чащобах лесных будут жить мои кроткие песни, повторят их ручьи, и шумливые ветви, и птицы. На звериных тропинках не умрет, не умолкнет мой голос.
Песенка
Может быть через долгие годы, может быть через несколько дней как птенец, моя нежная песня затрепещет в ладони твоей. И откуда она прилетела? Наяву или в сказочном сне — смуглой ласточкой, вестницей смелой встретишь песню мою о тебе. И припомнишь меня ненадолго, и улыбка скользнет по губам. Ты не сделаешь ласточке больно, ты отпустишь ее к небесам.
* Мой добрый лес, родимый лес, *
Мой добрый лес, родимый лес, седой и смуглый мой отец! Ходить меня ты научил, оберегал меня, хранил. Твоей заботою жива. Тебе печали расскажу. Дрожит пугливая листва — и я осинкою дрожу. И песней искренней своей я вторю шороху ветвей, траве и голосу зверей. Скажи, доколь босой идти по неизвестному пути?.. Кто сможет мне теперь помочь, избавить от больной тоски. Ушла от леса злая дочь. Не слышу голоса реки. Ты ждешь меня, мой добрый лес, седой и смуглый мой отец.
* Земля моя *
Земля моя, печаль моя, я верное твое дитя. Я в платье, цветами увитом, в веночке из огненных маков, пойду на высокие горы, пойду во святые долины, воскликну, сколь хватит дыханья: земля моя, печаль моя, я верное твое дитя.
Текучая вода
Закончилось время цыган кочевых. А я будто снова увидела их. Лишь отраженье в быстрине речной — она бежит и в берег бьет волной, и взором не догнать, не уследить, плотиной ей пути не преградить. Река не знает языка людей, но с детства разговариваю с ней. Плотвицею серебряной блеснет, печалью тайной сердце мне сожмет. Каурый конь придет на водопой и тоже станет говорить с рекой. Но ей не будет дела до коня, она стремится в дальние края.
* Я к вам пришла не хлеба попросить *
Я к вам пришла не хлеба попросить, а слова доброго и крепкой веры. Мне вовсе не нужны монетки ваши, я лишь прошу делиться с бедняками. Я прихожу к вам из шатров убогих, изорванных ветрами и дождями. Я всех прошу: и стариков седых, и малышей, и девушек прекрасных: откройте двери каменных домов, как всем открыты у цыган шатры, серебряные от лесных морозов. Мне вовсе не нужны монетки ваши. Я вас прошу: сердца откройте ближним. Не превращайте белый день в злую черную ночь!