Творцы миров
Шрифт:
Широкая лестница, ведущая из верхней части парка к центральному входу, возникла перед Венцеславой неожиданно. Не рассчитав ритма движений, девушка оступилась, упала, больно ударившись плечом о выщербленные плиты, сорвалась и покатилась вниз по ступеням. Очнувшись у подножия лестницы, Слава заметила длинную фигуру, торопливо спускавшуюся к ней, несомненно, это был Антоний. Преодолев слабость, она вскочила на ноги и из последних сил побежала к выходу. Ее никто не преследовал.
Обломанный ноготь цеплялся за одежду, причиняя боль, казавшуюся нестерпимой. Слава едва сдерживаясь, лишь б не закричать. Неловким движением, надорвав ворот блузки, она извлекла из-за пазухи связку ключей, подскочила к двери. Ключ никак не попадал в замочную скважину. Пару минут девушка тыкала им, как попало, пока не поняла, что засовывает его бородкой вверх. Повернув ключ как надо, Слава наконец отворила замок и ввалилась в квартиру. Тут же зажгла свет. Задвинула
лучшим исходом была бы гибель в его объятьях. Но она уцелела, и теперь ее ждало существование более страшное, нежели сама смерть. И все же в душе девушки еще теплилась надежда – вдруг все обойдется и причиной пережитого окажется лишь ее пылкое воображение и проклятая Иркина водка? Что, если Антоний только поцеловал ее?
Пальцы похолодели, в них возникло легкое покалывание. Славе так не хотелось поднимать руку, касаться шеи. Неопределенность была прекрасна. Все же Венцеслава вынудила себя ощупать кожу – маленькие припухлости почти не ощущались под пальцами. Разум подсказывал ей – эти неровности не были обманом осязания и от того страх, сконцентрировавшийся в руках, только усиливался. Окончательный приговор могло вынести только зрение. Преодолев страх, девушка подошла к зеркалу. Так и ест две крошечные ранки, окруженные чуть опухшей кожей, четко проступали на бледной шее. Венцеслава видела, как толчками билась под ними артерия.
Зеркало представилось экраном – главная героиня «ужастика» переживала миг рокового перевоплощения. С нетерпением ожидала Венцеслава грядущее действо, буйство сил зла. Но эпизод слишком затянулся. Ни скрежет когтей из отточенной стали, ни перезвон адских цепей не нарушали ночной тишины дома. Блаженное заблуждение исчезло столь
внезапно, как и пришло. Она не была зрительницей. Спасительная твердь экрана не разделяла увиденное и реальное. Жизнь оказалась много проще и гораздо страшней киношных кошмаров. Случилось непоправимое, и не вымышленные монстры, а всепоглощающе одиночество убивало ее душу. Печать проклятия в самом деле клеймила ее шею.
Слава опустилась на пол, сжала коленями руки, уткнула в них голову и замерла. Хотелось выть тоненьким-тоненьким голосом, хотелось проснуться. Спустя недолгое время желание жить, чувства и мысли постепенно вернулись к девушке. Почувствовав прилив энергии, она попыталась бороться, противостоять проклятью. Прежде бросилась к аптечке, тщательно, густо замазала ранки зеленкой. Решительно подошла к телефону, но, уже набрав «03», опустила трубку на рычаг. Что могла она сказать диспетчеру, о чем просить? Ее историю сочли бы глупой шуткой, а разве иначе восприняла бы подобное повествование она сама? Потом Слава вознамерилась дозвониться родителям, но почти сразу отказалась и от этой попытки – вряд ли стоило рассчитывать на их понимание. Можно было все рассказать Ирке – то, что Ирка ей поверит, Венцеслава знала, но посвящать подругу в свою тайну не хотела.
Девушка вновь села у стены, закрыла глаза. «Я умерла и даже не заметила этого. Как странно. Наверное, это произошло в тот момент, когда я сорвалась с лестницы и потеряла сознание. Прошло всего несколько секунд, но за это время я рассталась прежней жизнью и вступила в новую. Врачи мне уже не помогут. Мне никто не поможет…»
Венцеславу знобило. Она прошла в комнату. Укутавшись пледом, примостилась в уголке дивана и основательно задумалась. Осознав необратимость случившегося, она впервые отважилась заглянуть в недалекое будущее, попыталась представить новые правила своего существования.
«Что я знаю о них? Довольно мало. Никогда не любила такие фильмы. Почему я их толком не смотрела?! Кто ж знал, что это правда? Можно ли было представить, что именно со мной случится такое?! За что? Ладно, Славка, не впадай в истерику… Ты просто вспоминаешь все, что известно о быте вампиров. Спокойно. Спокойно вспоминаешь. Ну, «Дракула» – граф, замок, летучие мыши… Какая-то Трансильвания… Хотела бы я знать, где она находится? В Европе, наверное. Кажется, вампирам нужна эта трансильванская земля, а спать необходимо в гробу. Где же мне взять гроб? Неужели без него никак нельзя? Это категорически утверждалось то ли в «Интервью с вампиром», то ли… Кстати, толковый фильм, душевный, вдумчивый. Полезный. Снят с пониманием.
Наверное, основан на реальных событиях. Иначе откуда такая проникновенность? Разве человек может понять вампира? Но к делу – упыри не переносят солнечного света. Это знают все. Только в «Доме Франкенштейна» вампир появляется под зонтиком в черных очках средь бела дня и с ним не происходит ничего плохого. По-моему это выдумка. Не очень удачная. Дезинформация. Сколько молодых вампиров могло погибнуть из-за легкомыслия сценариста! Судить
таких писак надо.С солнцем все ясно – оно убивает. Я лично экспериментировать не буду – после восхода на улицу ни ногой. Так и жить от заката до рассвета. Но с гробами, трансильванской землей неясно, туман. Где ее взять? Если бы все вампиры ездили за землей в Трансильванию, то вместо этой самой Трансильвании давным-давно была бы глубокая дыра. Да и не в каждом фильме про эту землю упоминается. С гробами сложнее. Почти во всех историях они, то есть – мы, спим в гробах. А если у вампира еще нет собственного гроба? Что с ним бывает от этого? Умирает? Но вампиры почти бессмертны. Они как Бессмертные в «Горце» – трудноуничтожаемые. Интересно, что будет, если вампиру отрубить голову? Бессмертный от этого умирает, а вампир что же – живет? Жизнь без головы… Или новая вырастает, или старая прирастает… Опять я не о том. По существу надо мыслить, по существу, сколько раз мне это в школе твердили! А Бессмертных в отличие от вампиров не бывает. Или бывают? Я
раньше и в вампиров не верила, пока не случилось… Тогда мне явно не повезло – лучше бы я оказалась одной из Бессмертных. Хотя бы загорать было можно… Но пришлось бы учиться рубить головы, а, как говорили в каком-то боевичке: «отрезать голову намного сложнее, чем кажется». Но вернемся к нашим вампирам…».
Внезапно Слава рассмеялась. Собственные рассуждения показались ей крайне забавными. Она вновь ощутила некоторую отстраненность – серьезно рассуждать о вурдалаках и прочих телемонстрах было просто смешно. Она – вампир! Что могло оказаться нелепей такого утверждения! Она – вампир. Рука невольно потянулась к шее – след вампирских клыков, увы, не был гримом. Вновь припомнив Антония, Венцеслава удивилась, как не сумела с первого взгляда угадать в нем типичного упыря. С его-глазами, костюмом, прической, манерой выражаться… Как только она приняла эту матерую нежить за привлекательного мужчину?!
Время шло, рассвет близился, и до его прихода надо было срочно разрешить проблему дневного отдыха. Она могла сомневаться сколько угодно, но солнечный свет погубил бы ее без жалости и промедленья. Венцеслава посерьезнела – обстановка не располагала к веселью.
«Поскольку вампиры умирают редко и с трудом, возможно, отсутствие гробов для них не смертельно. Наверное,
спать в гробу комфортно, но это как в пятизвездочном отеле, а мне хотя бы – коечку в общежитии. Все равно гроб за оставшееся время не отыщешь, надо рисковать. Если выживу – хорошо, если нет, значит нет… в смысле пойду искать гроб. Может быть, без него просто кошмары снятся? В самом деле – не погибну же я без этого дурацкого ящика! Солнце, осиновый кол, но не отсутствие гроба убивает подобных мне. Иначе об этом что-нибудь да сняли бы. Короче – рискнем. Еще? Осиновый кол, надеюсь, пока не актуален. Чеснок? В «Интервью…» говорили, будто он не действует. Можно сходить на кухню и проверить. Ладно – не к спеху. Жаль я выключила телевизор, когда показывали «Бал вампиров». «Носферату» – чума, крысы, сушеные трупы, нет, это не по существу. Недавно был сериал про вампиров, а до него еще один, кажется по Стивену Кингу, но я оба не смотрела. Обидно, кабы знать… Вспомнила: «От заката до рассвета» – тоже о вампирах. Только они какие-то неправильные – вампиры-мутанты. Но остерегаться крестов и святой воды очень даже следует.
Теперь – питание. Я, кстати, начинаю хотеть есть. После обеда прошло часов десять, а у меня ни крошки во рту не было. Крошки не годятся – я перехожу на жидкую пищу. В «Байках из склепа» вампир работал на станции переливания крови – хорошо устроился. Про переливание крови было еще в «Жаждущей крови американке» – но я ее не досмотрела. Показалось скучно, хотелось спать, а проблемы там,
оказывается, рассматривались важные. Вампиризм – заболевание, изменение организма на клеточном уровне. Неужели это, правда, вирус? Тогда надо выпить таблетки. У мамы в аптечке есть антибиотики. Или антибиотики от вирусов не помогают?
Чему учит опытный вампир молодого в том же «Интервью…» пить кровь, пока бьется сердце жертвы, живую кровь. Иначе случится беда, как с этим… забыла имя… неважно. Стоп. Значит, я должна убивать?! На самом деле, по-настоящему? Не как в кино, а как в жизни? Но это немыслимо, ужасно! Я не хочу, не умею, у меня просто не получится. За это сажают и вообще это гадко…
Отсутствие выбора – в «Интервью…» об этом немало сказано. Один из философских аспектов произведения – тьфу! Чушь какая в голову влезла. Со школой – конец. Вампиры не посещают учебные заведения. И это их преимущество, но тот самый пресловутый выбор… Ребенок легко смиряется с необходимостью убивать. Взрослых угрызали моральные аспекты, а девочка попробовала и полюбила. «Попробовав раз – ем и сейчас» — прямо как в рекламе. Вкусно и никакой морали. Дети легко ко всему привыкают. Они — прирожденные убийцы – «дети кукурузы». Но я не ребенок! Уже не ребенок. Могу я ко всему привыкнуть или у меня в голове уже завелись морально-этические нормы? Шестнадцать мне исполниться через четыре