Творец слез

Что знала Аделина? И почему он открыл ей свой тайный мир, а мне нет? Он мне не доверял?

И опять меня охватила неуверенность, нахлынули неприятные мысли. Я старалась их отогнать, но они упорно лезли в голову. Я смотрела в глаза Ригелю, и мое сердце изнывало от тоски по близости, я хотела поселиться в его душе теперь, когда он проник в мою.

Кем я была для него?

– О, вот вы где! – Из гостиной выглянул улыбающийся Норман. – Пора за стол! Идете?

Ужин проходил весело и оживленно. Мы сервировали стол лучшей посудой и приборами, а о блюдах и говорить нечего, настолько они были вкусными.

Аделина села с противоположной стороны стола, уступив мне место рядом с Ригелем. Я украдкой поглядывала на нее, чувствуя, как сердце затягивает пеленой грусти. Видя ее в окружении дорогих мне людей, я испытывала безграничную привязанность к ней, но одновременно большую неуверенность. Аделина, любимая подруга, затронула чувствительные струны в моей душе.

– Положить тебе немного сальсы? – спросила она сидящую рядом Асию, которая недоверчиво посмотрела на нее. Аделина улыбнулась и аккуратно налила ей на краешек тарелки золотистый соус. Так же недоверчиво Асия наблюдала за тем, как Аделина подкладывает ей запасной кусочек хлеба.

– Какой невероятный запах стоит в этом доме! – сказал Джордж. – Как будто мы ужинаем в цветочном поле!

– Может, мы чего-то не знаем? – подхватила Далма.

Они оба повернулись к Анне, и она хихикнула.

– О нет! Я тут ни при чем. Все эти цветы для Ники.

Я чуть не поперхнулась. Конечно же, теперь все смотрели на меня.

– Для Ники? – Далма смотрела на меня изумленными и нежными глазами. – Ника, значит, тебя осыпают цветами?

– У нее есть поклонник, – неловко вставил Норман, – какой-то парень каждый день присылает ей по букету…

– Тайный воздыхатель? Как романтично! И кто он? Ты его знаешь?

Я проглотила застрявший в горле кусок, чувствуя себя ужасно неловко, и еле удержалась от того, чтобы не засунуть в рот пластырь на большом пальце.

– Он учится со мной в одной школе.

– Очень приятный молодой человек! – с энтузиазмом вмешалась Анна. – Такой обходительный. Его давно пора пригласить к нам на чай! Это тот самый, с которым ты ходила есть мороженое, верно? Твой друг?

– Он… да…

– Почему бы тебе не пригласить его к нам на днях?

– Я, ну…

Я резко подскочила на стуле, потому что под скатертью в мое голое колено вцепились пальцы Ригеля. Что он делал? Он с ума сошел?

Я судорожно смяла салфетку в ладони и испуганно посмотрела на гостей. Далма сидела рядом со мной. Что если она увидела?

Как раз в этот момент она повернулась и посмотрела на меня, и я почувствовала, как мое сердце уходит в пятки.

– Не каждый способен вот так дарить цветы. Для этого нужно обладать особой чуткостью. Тебе не кажется?

– Да! – Я сглотнула, пытаясь говорить нормально, но в ответ на мое «да» рука Ригеля сжалась сильнее. Меня пробрала дрожь.

Когда Далма отвернулась, я схватила Ригеля за запястье и спихнула его руку с коленки. Щеки горели от ужаса, но все иначе объясняли мой румянец.

– Бьюсь об заклад, он милый…

– Милый и влюбленный!

– Ввлюбленный? – пробормотала я дрогнувшим голосом.

Анна улыбнулась мне.

– Ну вряд ли он стал бы дарить цветы из простой симпатии, правда? Лайонел наверняка к тебе неровно дышит.

Я хотела что-то ответить, но все вдруг заговорили разом, поднялся веселый шум, кто-то чокнулся за наше здоровье. Голоса слились, мысли смешались, голова закружилась, и я уже мало что понимала.

– Как давно ты знаешь…

– …этого золотого парня?..

– Мы тоже влюбились в их возрасте, не так ли, Джордж?

– Ника! – воскликнула воодушевленная Анна. – Пусть завтра приходит к нам в гости! Пригласи его!

В одобрительных возгласах потонул грохот отодвигаемого стула. Почти никто не заметил, как ушел Ригель. Только мы с Аделиной проследили за ним глазами до порога гостиной. Сердце сжалось и застыло. Чувство отчаяния усилилось, когда я увидела, что Асия смотрит на пустое место рядом со мной. Потом она медленно перевела взгляд на меня. Мне показалось, что я сижу на острых шпильках. Я опустила лицо и, пробормотав извинения, которые мало кто слышал, вышла из шумной гостиной.

Я прошлась по коридору в поисках Ригеля и вдруг услышала на кухне шум. Я поспешила туда. Ригель стоял у стола и с остервенением скручивал со стеблей розовые бутоны. Видимо, этот букет Лайонела первым попался ему под руку.

– Не надо, Ригель! Перестань!

Я попыталась его остановить. Перехватила его запястье, но он отпихнул меня так резко, что вокруг нас вихрем закружились лепестки. В меня вперились его сердитые глаза, и я вздрогнула.

– Почему? – глухим голосом спросил он. – Почему ты мне ничего не сказала?

Я смотрела на него ошеломленно, не зная, что ответить. Ригель сделал ко мне шаг.

– Как ты к нему относишься?

Я была так поражена поведением Ригеля, что, как завороженная, неотрывно смотрела в черную бездну его глаз.

– Что ты к нему чувствуешь? – Ригель рычал, но в его глазах пульсировала обида.

Я смотрела на него с удивлением, потому что этот вопрос сводил на нет доверие, которое, как мне казалось, связывало нас с недавних пор.

– Ничего.

Ригель посмотрел на меня со жгучей горечью. Он медленно покачал головой, словно узнал очевидный факт, который он не хотел признавать.

– Ну да, ты ведь на это не способна, – процедил он сквозь зубы, – ты не можешь. После всего, что он сделал, после всех его наглых, мерзких выходок, после того как он домогался тебя, ты все равно не можешь его ненавидеть.

Колючие слова. Я чувствовала, как они ранят меня, проникают под кожу, потому что… они были правдой. Глупо это отрицать. Неважно, как сильно Лайонел меня огорчил или обидел. Я не умела ненавидеть.

Зато я знала, каково это – испытывать на себе чью-то ненависть. Кураторша впечатала ее мне в тело, так что меня начинает трясти при одном только воспоминании. Ее ненависть сломала меня, растоптала, изуродовала. Моя душа покрылась трещинами, и я не смогла вырасти, навсегда осталась изломанной, хрупкой маленькой девочкой.

Вот что оставила во мне чужая ненависть – ущербное сердце, искавшее в других добро, которого не нашла в Ней. Я бабочка, которая видела свет во всем и вся, даже если этот свет порой грозил гибелью.

Я посмотрела на Ригеля потухшими глазами и тоже покачала головой, отгоняя болезненные мысли.

– Это неважно, – мягко сказала я.

– Разве? – Ригель зажмурился от гневной боли. – Как же так? Тогда что для тебя действительно важно, Ника?

Что угодно, только не это.

Я сжала пальцы в кулаки.