Твоя смерть тебя спасет

Вспомнились загадки Полуденницы, ответом на которые было истинное имя Кощея. Как там звучало? "Среди поля ухаб, не проехать его никак. Всё трёт, всё мнёт и все завёртки рвёт". И вторая: 'На что глядят — да не видят, про что ведают — да не знают?" Выходит, ответом на обе было одно? Смерть...

Смерть моя. Самая прекрасная. Самая желанная. Но совсем другая смерть притягивала сейчас мой взор, неприглядная и страшная, алыми пятнами обезобразившая еще недавно полного жизни и силушки молодецкой царевича. Жуткое соседство, от которого хотелось реветь в голос и отползти куда подальше.

А вот и любители мертвечины пожаловали. С неба опустились три огромные птицы. И как только разглядели тело зарубленного царевича сквозь плотный шатер зеленых древесных крон? Сели равным треугольником, один у головы, двое в ногах, примерились.

– Кыш! Вон отсюда!
– Ударила я ладонями по стенке своей новой тюрьмы. Хоть и понимала - меня не то что какие-то птицы, сама Смерть не смогла разглядеть.

Но птицы вдруг встрепенулись. И повернули головы в мою сторону. Хищным огнем сверкнули глаза. И было это так страшно, что я отшатнулась. А жуткие птицы оставили тело царевича, чтобы переключиться на яство поинтереснее. Чем ближе они подходили, поворачивая голову то так, то эдак, чтобы получше разглядеть живую еду, тем сильнее вжималась спиной в переплетенные коренья я. Какие-то они слишком уж огромные для птиц, в которых уверенно опознала лишь орла. Не разбираюсь я орнитологии, не различаю пернатых хищников. Но клювы и когти каждого из них пугали одинаково. Они ведь не доберутся до меня сквозь прутья клетки, верно?

– Не Моревна это, братцы, - вдруг выдала одна из птиц, и все остановились.

– Уверен, Коршун?
– усомнился тот, кого я определила как орла.
– Ликом так похожа.

– А душою нет, - возразил Коршун.

– Можно подумать, ты души видишь, - хохотнул третий.

– Не вижу, - легко согласился названый Коршуном.
– Я не Ворон, души видеть. Но добром от нее веет али злом - чую безошибочно.

– Ты кто, девица?
– решил, что пора бы заговорить и с объектом обсуждения, Орел.

– Невеста Кощея, - с усмешкой и невесть откуда опять взявшейся смелостью заявила я. Трапеза живой плотью у нас, кажется, отменяется, но и укрепить свои позиции не помешает. Не простые это птицы явно. Вон и ворона упомянули. Уверена, не какого-нибудь, а того самого засланца неведомого бога.

Птицы переглянулись.

– А где же обручальное колечко, невеста?
– тоном разоблачителя коварных обманщиц поинтересовался Орел.

Вот тут он меня уел так уел.

– Моревна забрала, - со вздохом сказала я, не понимая, зачем вообще что-то объясняю каким-то пернатым. Пусть и волшебным.

– Чую, - с задумчивостью произнес Орел, - история тут длинная да сложная. Но она повременит. Дело у нас важное и отлагательства не терпящее. Коршун, Сокол, нам надо спешить.

Двое крылатых без лишних слов взмыли в воздух и улетели. Орел же остался. Вернулся к телу Ивана, склонил над ним голову с жутким изогнутым клювом.

– Не трогай его!
– ту же завопила я, бросаясь вперед и хватаясь за прутья клетки. Пусть и мерзавцем оказался царевич, а всё равно не заслужил быть разорванным огромным пернатым хищником даже после своей смерти!
– Не вздумай его есть!

Орел взглянул на меня оторопело.

– С чего бы мне его есть?
– искренне удивился он.
– Своего шурина.

Шурина? Шурина?!

Если я не путаю, словом этим прозывают брата жены. Но...

Орел фыркнул насмешливо, взмахнул крыльями, взлетел под кроны деревьев и ринулся обратно к земле. Ударился об нее, но не расшибся, как мне показалось на мгновение, а обернулся... человеком.

Статным и красивым мужчиной лет тридцати пяти. Волнистые волосы с проседью на висках и серьезный мудрый взгляд. Богатое одеяние не хуже, чем у царевича, разве что темных цветов.

– Теперь твоя душа спокойна, невеста Кощея?
– произнес оборотень спокойным мягким баритоном.
– Иван-царевич нам не просто шурин, а названый брат. В нашу последнюю с ним встречу мы, правители своих государств и великие чародеи Орел Орлович, Коршун и Сокол, почуяли грядущую беду и просили шурина нашего общего, Ивана, оставить каждому из нас серебряный предмет. Мне досталась серебряная вилка. Сегодня она почернела. Как оказалось, то же произошло и с предметами моих родственников-побратимов. Мы общими силами создали сильное заклинание поиска, и оно привело нас сюда... слишком поздно для предотвращения беды. Но вовремя для спасения Ивана.

В смысле, для спасения? Уточнить, что имел виду чародей-оборотень, я не успела. Вернулись Коршун и Сокол.

– Успели?
– выдохнули они.

– Я держу его душу, не даю перейти через реку Смородину, по Калиновому мосту, - отозвался Орел Орлович.
– Но мы едва не опоздали. Кто-то задержал его до нас, иначе быть ему к этому моменту в Нави, навечно.

Тогда ударились оземь Коршун и Сокол, и над телом Ивана стояло теперь трое мужчин. Коршун, пониже ростом и моложе Орла, с каштановыми кудрями и в темно-сером деянии, сбрызнул царевича из маленького бутыля. Запахло болотом, а раны бедного Ивана вдруг затянулись, будто их и не было. Юный улыбчивый и ясноглазый Сокол смахнул со лба непослушные золотистые пряди волос и последовал примеру собрата - окропил тело шурина из своего пузырька.

Кажется, я знаю, куда летали и что принесли с собой эти двое.

С замиранием сердца и затаенной надеждой наблюдала я за происходящим. Неужели у них получится? До сих пор живую и мертвую воду я и в глаза не видела, а о ее воздействии могла судить лишь по исцелившемуся Дарёну и самому приободрившемуся Кощею. Но ведь они даже не люди, а поможет ли чудодейственная жидкость погибшему человеку?

И тут случилось нечто, заставившее поверить, что в этом мире существуют чудеса поистине сказочные.

Иван-царевич вздохнул и открыл глаза.

Глава двадцать шестая. Союзники

– Неужто, братцы, я вас вижу?
– охнул Ваня, поднимаясь на ноги.
– Неужто сон то был али привиделось?

– Сон твой дольше бы продлился, если б не мы, - отозвался Орел.
– Говорили мы тебе, братец, погубит тебя твоя Моревна, да ты слушать не желал. А ведь так и вышло. Скажи спасибо, есть у меня умения особые, Перуном дарованные, на Калиновом мосту души удерживать временно, покуда иная помощь не подоспеет. Побратимы слетали на Навий перекресток, добыли живую и мертвую воду, через то и можешь теперь ты нас видеть.

– Спасибо, братцы!
– искренне воскликнул Иван.

Что-то неладное было с ним, будто вместе с отступившей смертью что-то оставил он на том Калиновом мосту, откуда вытащили его зятья. Потерянным выглядел Иван и будто бы даже осунувшимся. Подкосило его случившееся знатно.

– А что, братец, точно ли невеста Чернобога в клети волшебной заперта, али врет нам?
– поинтересовался Коршун.

– Клеть?
– не понял Иван и заозирался.

– Постой, - спохватился Орел.
– Морок на клети, сильный. Только чародеи вроде нас через него видеть могут. Куда уж человеку.