Твоя смерть тебя спасет

– А я хочу жить здесь. В замке Кощея Бессмертного. С тобой.

Что ты творишь, Марья? Куда, скажите на милость, делась нерешительная скромница и откуда взялась эта отчаянная бесстыдница?

Вот и Кощей вдруг опешил, едва не поперхнулся от столь неожиданного заявления.

Взгляд его сделался колким, жутковатым, а в зрачках будто разгорелось пламя.

И тут мои нервы не выдержали. Проткнутым воздушным шариком лопнула вся это непонятно откуда взявшаяся решительность и прыть. Судорожно втянув воздух и чуть не вскликнув от нахлынувшей паники, я бросилась бежать. Кровь отбойным молотком билась в ушах, заглушая остальные звуки. Поэтому хватка чужих рук на моих плечах оказалась полной неожиданностью. А потом меня резко развернули, и я оказалась прижатой к обтянутой черной рубахой груди. Прохладное дыхание зашевелило волосы на макушке. Какой же он высокий... Выше меня на целую голову. Немного странный, но такой восхитительный аромат вскружил голову.

– Почему всё так?
– непонятно, невпопад произнес Кощей вдруг охрипшим голосом.
– Почему ты?

Я попыталась отстраниться, но мне не позволили, лишь сильнее стиснули в объятиях.

– Значит, хочешь жить в замке. Со мной... Глупая девочка... Не понимаешь, чего хочешь... Оно и к лучшему, что не понимаешь...

Я подняла голову так, чтобы поймать его взгляд. Словно раскаленные угли были его глаза. Притягивали. Завораживали. Лишали остатков воли.

Словно в трансе я наблюдала, как его лицо приближается к моему. Ощутила морозное дыхание, коснувшееся моих губ.

...Кажется, я всё же нашла общий язык с похитителем, как некогда советовала памятка по выживанию плененных злодеями девушек.

Глава двадцать вторая. Игла Кощея

Это был очень странный поцелуй. Не то, чтобы у меня в этом хоть какой-то опыт или я разбираюсь в настолько близких отношениях между мужчиной и женщиной, но почему-то кажется, не должен поцелуй вынимать душу из тела.

А ощущения возникали именно такие. Едва мягкие и чуткие, но ужасно ледяные губы коснулись моих, через них коварной змеей начал заползать холод, наполняя меня изнутри снежной бурей. Тело мгновенно остыло. Его сотрясала мелкая дрожь. Сердце, так радостно застучавшее поначалу и совсем не ожидавшее подвоха, внезапно очутившееся в безжалостных тисках стужи, споткнулось и пропустило удар. А я не могла даже воспротивиться, спастись от этого жуткого замораживающего поцелуя, вырваться из смертельных объятий.

Я вообще не могла пошевелиться. Не получалось даже вдохнуть или выдохнуть. Сердце больше не спотыкалось. Оно вообще отказывалось биться, замедляя и замедляя свой ритм. Между ударами проходила целая вечность, и каждый казался последним. Тук-тук - и бесконечное, мучительное ожидание, забьется ли сердце снова или застыло навеки.

Меня будто сама смерть целовала...

Из глубины души поднимались ужас, отчаяние и паника. А к ней уже тянула свои щупальца клубящаяся тьма. Душа съежилась от непередаваемого страха и пыталась убежать, скользнуть, спрятаться от этой жуткой голодной тьмы, понимая, что прикосновение этой эфемерной, но совершенно реальной субстанции уничтожит ее навсегда. Или вырвет из тела, высосет вместе с жизнью, оставив в замке Кощея лишь окоченевшую оболочку.

И вдруг всё закончилось. Кощей отпрянул от меня, отступил на шаг. А я, наконец, смогла судорожно вдохнуть. И немедленно прижала руки к груди. Сердце билось, как ни в чем не бывало. Какое же это счастье, чувствовать под ладонями ровное биение в привычном ритме! То, что мы воспринимаем как данность, как естественное явление, обретает особое значение, едва это исчезает или вот-вот исчезнет.

Тело приходило в норму, согреваясь. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Я не могла надышаться. Вот что это было? Разве поцелуи убивают? Я многое слышала о них, разное читала. И про бабочек в животе, и о подгибающихся коленках, о том, что мир вокруг словно перестает существовать. И даже задыхаться в процессе, кажется, немного норма. Но лишь тогда, когда это происходит от страсти или иных избытков чувств. А не в безумной схватке за собственную жизнь.

Подгибающиеся коленки, впрочем, присутствовали. Ноги от перенесенного стресса дрожали, ослабели и грозили вот-вот отказаться держать меня вовсе.

– Теперь понимаешь, почему я хотел отправить тебя прочь, подальше от себя?
– медленно, глядя куда-то в сторону, произнес Кощей тусклым голосом.
– Мой поцелуй смертелен. А я не хочу тебя убивать, Марья.

Вот как... Видимо, сила некроманта и самого могущественного чародея Древней Руси имеет оборотную сторону. Я чуть не расплакалась от отчаяния. Почему так? Почему это происходит с нами? За что?

– Но ведь можно же без поцелуев? Я просто буду жить здесь, рядом с тобой! Просто буду рядом!
– умоляла я.

Такой подлянки от судьбы я не ожидала. Вот зачем было выдергивать меня в другой мир из-под носа самой смерти, бросать в руки самого удивительного мужчины, позволить моему глупому сердечку влюбиться, чтобы... что? Отказаться от истинного счастья из-за, назовем это так, физической несовместимости?

Черные глаза взглянули на меня со всей возможной для ледяного колдуна теплотой и ласковостью.

– Что ты со мной делаешь, Марья... Не должно быть так. Невозможно это. Не думал я, что человек, простая смертная девица станет мне дороже всего... А ведь я пропустил момент, когда это произошло, когда ты вошла в мое сердце и осталась в нем навеки... Как я мог его пропустить? Как позволил этому случиться? Я ведь не способен на любовь, Марья. Мое сердце - стужа и мрак. Мои мир - вечный холод и тьма. Я не человек. Я шел по миру людей поступью того, кто не способен испытать ваших чувств и эмоций. И лишь недавно научился одному из сильных человеческих чувств, и чувство это - ненависть. Разве может такое существо любить?

Может, хотела закричать я. Может!

– Оказалось, может, - будто прочитал мои мысли и согласился с ними Кощей.
– Еще с того дня, как я увидел тебя в том поле и схватил, унес в свой замок. Откуда мне было знать, что не ты окажешься в моем плену, а я - в твоем? Двенадцать заговоренных цепей Моревны ничто по сравнению с единственным твоим ласковым взглядом, с твоей улыбкой. Я пропал еще в тот день. Пропал - и не понимал, что со мной. Почему больше не желаю причинять вред своему злейшему врагу? Зачем стремлюсь оберегать ее и лелеять? Почему она иглой засела в моем мертвом сердце?

Я молчала, страшась спугнуть это невероятное наваждение, этот чудесный момент откровения и, чего таить, признания. Впечатление от смертельного поцелуя улетучилось, испарилось под напором упоительной нежности, затопившей душу и сердце.

Любить - это прекрасно. Но любить взаимно - истинное чудо! И оно мне даровано, пусть и неизвестно за какие заслуги. А остальное - переживем, исправим, преодолеем.

– В какой-то мере я благодарен Моревне, за ее колдовство черное, что тебя из твоего мира выдернуло. Если это и вправду ее рук дело. Нехорошо так думать, конечно... Если бы не это, жила бы себе спокойно и бед не знала.

– Я ни о чем не жалею!
– вскликнула я поспешно, пока он себя за судьбу мою корить не стал! И напомнила.
– В моем мире меня ждала смерть! А здесь я живу! Продолжаю жить, несмотря ни на что.

– Здесь, - со странной улыбкой сказал Кощей, - ты тоже встретила свою смерть.

Я вспомнила поцелуй-морозилку и внутренне содрогнулась. Ничего-ничего, мы это тоже переживем, найдем выход. Не может быть такого, чтобы судьба послала мне суженого, ласки и любовь которого сведут в могилу.