Ты меня бесишь
Шрифт:
— Может, сотрешь ему память? — обращается он к Айрин.
— Хорошо бы, — вздыхает она, улыбаясь. А затем слегка хмурится и смотрит на него непонимающе. — Странная шутка.
Парень, уже выйдя из машины, вздрагивает, услышав его слова. И будто бы ждёт, что с ним и правда что-то сделают.
Но Маркус уезжает, и по дороге к забегаловке вызывает ему такси.
— Наверное, он из тех, кто потом будет писать на форумах, что его похитили люди из правительства.
Доехав, он паркуется.
Айри звонко смеётся.
— Я плохая, да? Но это смешно. А ведь таким
— Да, — непонятно на что отвечает Маркус, да и поразмыслить над этим не выходит, потому что он касается горячей ладонью колена Айрин, приближается и целует в губы так, словно пока ещё спрашивает.
Она замирает, перестаёт дышать, а затем неуверенно отвечает ему, подаваясь ближе.
Маркус вплетает пальцы в её волосы и целует уже по настоящему, так, будто собирается съесть, соблюдая манеры, но не слишком.
Он гладит её по бедру, ведёт руку выше и опускает сидение.
Айрин не успевает понять, что происходит и падает, отказываясь под ним.
Он кусает её за губу до крови и отстраняется, облизываясь.
— Так просто.
И тут Айрин приходит в себя и даёт ему хлёсткую, звонкую пощёчину.
А затем до неё доходит смысл сказанного…
— Хам, — она выходит из машины и спешит от него уйти.
И он не спешит идти за ней, но и никуда не уезжает.
Купив себе кофе и картофель, Айрин выходит из забегаловки и мрачно ест, стоя у дверей, буравя взглядом машину Маркуса.
Он заводит двигатель, вспыхивают желтым прямоугольники фар.
Айрин, подумав, всё-таки идёт к нему, ненавидя себя за это.
— Ты оскорбил меня.
— Чем? — на этот раз Маркус одаривает её внимательным взглядом.
— Застал меня врасплох и обвинил в том, в чём я не виновата. Что это был за вывод, что ты имел ввиду?!
— Сказал, как есть, тебя просто добиться. Болит? — он обращает внимание на её губу.
— Да… — нехотя признаётся она и опускает взгляд. — Но это… Твои выводы неверны. Всегда так поспешно судишь? Что ещё обо мне думаешь?
— Гадаю ведьма ты или оборотень, вот и всё.
Он улыбается ей.
— И снова готов ошибиться?
— И кто тогда?
Айри вздыхает и садится рядом.
— Поехали, — протягивает ему порцию картофеля и остатки своей колы. — А что, если скажу? Меня тревожит твой настрой и поведение. Скажу, что я нечто редкое, захочешь проколоть иглой и засушить, как бабочку, или просто прихлопнешь? Я… всегда считала, — отводит она взгляд, — что такие, как мы, должны быть… за добро.
— Я не собираюсь тебе вредить, но у меня есть ребенок, и я не хочу ей рисковать, только и всего.
Он принимается за еду, степенно, будто бы сейчас сидит в ресторане.
— Я и то, и другое, — произносит она с опаской, решив, что он всё-таки имеет право знать, кому спас жизнь.
Маркус ест в тишине, выкидывает мусор и выезжает на дорогу.
Ему не приходится скрывать эмоции, они тихие, едва заметные, отдаленно напоминающие ликование.
— У меня есть свободная комната, — улыбается ей, — можешь пожить.
Она смотрит недоверчиво, но вскоре окончательно успокаивается. Наверное, он и правда
просто хотел знать правду, неизвестное часто заставляет людей быть… враждебными. А теперь, узнав, он готов помогать ей и дальше.— Спасибо тебе…
Не собирается же он это как-то использовать. Да и как?
— Но больше не веди себя со мной, как последний мудак, — отворачивается она к окну.
— То есть больше не целовать тебя?
— Смотря как, — улыбается Айрин, краснеет, и спешит прикрыть лицо волосами, как бы отгородившись этим от Маркуса.
#35. Фей за рулем, или Возвращение домой
Небо светлеет, Соня чувствует это, еще не размыкая век. Ей снились тревожные сны о Лариэне. Но в машине, очнувшись, она чувствует себя в безопасности. Только Раль пьяно храпит и радует всех перегаром…
Наконец, она размыкает веки и с непонятным чувством понимает, что они подъезжают к городу.
И что она каким-то образом оказалась в объятьях Мака.
Он просыпается вслед за ней и затаивает дыхание, боясь спугнуть.
— Привет, — шепчет он, и снова прикрывает веки. — А мне снилось поле и гроза, и цветы красные. Как их там? Твои духи ими пахнут.
Соня хочет вырваться, но ей слишком хорошо в его объятиях, к тому же, она решила, что это в последний раз.
— Как можно забыть? — шепчет она.
— Не знаю, — теряется он, и больше об этом не говорит.
Мак осторожно, чтобы не потревожить её, тянется к окну и приоткрывает его, впуская в салон свежий, прохладный воздух.
И обнимает Соню крепче, чтобы она не замёрзла.
Ему хорошо, несмотря ни на что, хорошо и спокойно. Теперь в этой поездке есть что-то романтичное. Нечто, заставляющее чувствовать Мака будто приятную щекотку в животе.
— Воняет чем-то, — шепчет он, объясняя, зачем открыл окно, и не может вовремя себя заткнуть: — Чем-то ужасным и тяжёлым.
Соня соглашается:
— Этого мужика нужно было оставить в багажнике.
И добавляет:
— Правда не помнишь, как называются маки?
— Нет, как? — вновь не останавливает он себя вовремя, и едва не краснеет. — Блин…
Ральселя будит гудок проезжающего мимо транспорта.
— Где мы? — спрашивает он у Хеда, пряча зевок в изгибе локтя, и оборачивается к «детишкам». — Закройте окно, холодно же.
Хедрик, переводя взгляд с Мака на Ральселя, усмехается:
— Пусть будет открыта, принцесса ты наша.
А Соня, уловив, что настроения в машине меняются, отстраняет от Мака и оглядывается назад.
Машина Скирта все еще плетется за ними. Правда, за рулем Джонни.
— Ему же всего тринадцать!
— Кому? Что такое? — вертится Мак, и вглядывается в окно.
Джонни, довольно и радостно улыбаясь, машет им рукой и едва не теряет управление.
— Это плохо, — констатирует Ральсель. — Надо бы сделать что-нибудь…
— Да, — тут же тянется за своим телефоном Соня, но быстро вспоминает, что по тому впору справлять панихиду. — У меня нет его номера, а телефон Скирта здесь.