Ты меня бесишь

Но Мак словно не слышит его, задыхаясь, глотая воздух.

Хедрик приподнимает бровь, не понимая, что происходит, и не успевает помочь, потому что в следующую секунду приезжает Элизар.

— Привет, — он выходит из машины.

Мак замечает его, приподнимается на четвереньки, словно захлёбывается и замирает, держась за грудь, крепко зажмуривая глаза.

— Привет, па, — ухмыляется Хедрик и обнимает Элизара, загораживая собой Мака.

Но тот почти сразу валится на землю, и смотрит перед собой стеклянными глазами, словно переставая дышать.

Элизар отстраняет от себя Хедрика и подходит к Маку, положив руку на его плечо.

— Что с тобой такое, сынок?

Хедрик закатывает глаза.

Мак судорожно втягивает в себя воздух и вцепляется в Элизара, дрожа всем телом, и прячет лицо на его груди.

— Не знаю, — всхлипывая на каждом слоге, шепчет он.

Элизар знает, что на нём уже нет метки, и реакция не похоже на то, что может быть из-за передоза или ломки. Он прижимает Мака к себе и гладит по спине и волосам.

— Всё в порядке, с тобой, сейчас я отвезу тебя домой, маленький мой…

Мак всё так же дрожит, но дышать начинает ровнее. А напряжённость уступает болезненной слабости, и он обмякает в руках Элизара.

Элизар поднимает Мака на руки, чтобы унести в машину. Вот чем заканчиваются обычно идеи с отпуском, ладно. Он оглядывает Хедрика ещё раз.

— Рад тебя видеть, — улыбается. — Зайди к нам на днях, поговори с матерью, ты был с ней груб в последнее время, — голос Элизара слишком вкрадчивый, чтобы ослушаться. — И больше не приставай к Маку, он и так натерпелся. В последний раз тебе говорю.

— Он не хрустальный.

— Да-да, — Элизар устраивает Мака на сидении, касается его лба, машет Хедрику на прощание и уезжает.

#37. Мужчины влюбляются в своих отцов

Хедрику остаётся найти Скирта и допросить его, он мог бы сделать это сразу же и действительно не трогать Мака, но молчание этого придурка просто выбешивает. И какие могут быть причины для того, чтобы так себя вести, тем более, с братом?

Да и Эл не лучше.

Не то чтобы Хедрик ревнует, он любит родителей, но никогда не стремился любой ценой заполучить их одобрение или уважение, он всегда шёл своим путём, сколько себя помнит.

Но тем не менее, они семья. По крайней мере, были ей, пока не появился этот…

Хед закуривает и уезжает. В квартире Скирта находится Джонни, Ата, Щенок, Ральсель, по какой-то причине выходит из душа, и, в общем-то, всё.

— А где твоя ящерица? — Хедрик кивает Ате вместо приветствия. — Он мне нужен.

И переводит взгляд на Джонни:

— Вы реально его усыновите?

Ата сдувает со лба светлую прядь волос, искристо улыбается Хеду и накидывает на себя джинсовую куртку.

— Я не знаю, — она смотрит на Джонни так, словно никогда до этого не видела детей. — Хедрик, будь другом, посиди с ним часик-два? Нам с Ральселем нужно отъехать по делам, босс, — хмыкает она, думая о своей начальнице, которая является Ралю названной сестрой, — попросил. Скирта его отец забрал, видимо проверить… насколько серьёзно у него… поехала крыша! — не выдерживает, наконец, и пропускает в голосе злость и волнение.

Она с раздражением срывает со спинки стула сумочку и несколько раз неудачно пытается застегнуть замок на полусапожках.

Ральсель наблюдает за ней скептически и поднимает с пола щенка.

— Не спеши. У меня волосы не высохли. На улице холодно, — отходит он к дивану и вальяжно, спокойно на нём разваливается.

Ата переводит на Хедрика возмущённый взгляд, будто говоря ему: «Нет, ну ты видел?!».

Джонни тем временем горестно вздыхает.

— Папа Скирт бросил меня…

— У него были проблемы с силой похоже, или с наркотиками, хотя это странно, — просвещает его Хедрик, — и возможно, когда он придёт в норму, он вернет тебя туда, откуда ты вылез. Ата, — продолжает заниматься просветительством уже в сторону Карательницы, — я сомневаюсь, что это ребенок.

Хед садится рядом с Ральселем, морщась из-за щенка.

— Что за дела? — ведёт он бровью.

— В смысле? — спрашивает Раль, поглаживая Щенка.

— В смысле? — почти одновременно с ним спрашивает Ата и отходит от Джонни.

— У нас с тобой были дела, если ты помнишь, и это важно. И ты не сказал ей насчёт Джонни? Какое, — снова морщится, — имя-то тупое.

— Вовсе не тупое! — кричит Джонни и убегает наверх. — Сам ты тупой! Тупой-тупой-тупой!

Щенок заливается звонким лаем. Ральсель смеётся и чешет его за белым ухом

— Я решил, что мы уже со всем разобрались, когда я помог тебе с братом. А остального мне особо нет смысла касаться. Если говорить про убийство Тома.

Хедрик смотрит на него, как на придурка.

— Я не про это говорю. И отпусти собаку, от неё воняет.

— А о чём? — он жалеет его волчье обоняние и отпускает Щенка.

— Нам нужно скрепить нашу сделку, иначе это считаться не будет, дурак.

И дотрагивается до его влажных волос.

— Но симпатичный.

— Как скрепим? — улыбается он, и отсаживается чуть дальше.

Ата прочищает горло, напоминая о себе.

— Сейчас, — поднимает он на Ату взгляд и подсаживается к Ральселю, почти приникая к нему всем телом и склоняясь к его уху, чтобы сладко прошептать: — Я знаю, где подают действительно хороший виски.

— Он же в завя… — впрочем, Ата обрывает себя, вешает на место сумочку и уходит на кухню.

— Идёт, — соглашается Раль, — только давай через часик.

И он, довольно грубо, отталкивает от себя Хеда.

И тот смеётся, уходя за Атой совсем без сожаления.

— Как дела у самой прекрасной девушке на Земле?

— О, спроси у неё, я не знаю, — улыбается она, ставя на плиту чайник, явно напрашиваясь на очередной комплимент. — Кто такая, я её видела?

— Ну, у неё прекрасные светлые глаза, в которых всё искрится, шикарные волосы, наверное, очень приятные, и всё остальное тоже… ничего, — он ухмыляется.

— Мм, знакомое описание, — тянет Ата и наливает для него чай, после чего треплет Хедрика по коротким волосам и в них же целует. — Как ты? Что у вас всех происходит?