Ты меня бесишь
Шрифт:
Хед… довольно вспыльчивый.
Так что Ральселя уже спустя несколько мгновений приминает к земле огромный волк, от которого расходится густая тьма.
Раль в противовес его силе даёт волю своей, и тьма сливается с тьмой, ожидая лишь приказа рвать и мучить противника.
Раздавшийся выстрел заставляет Ральселя отвлечься. Кто стрелял и почему, из-за машины не видно. Зато Мак, испуганный выстрелом, заметен хорошо. Теряющий сознание, Мак…
Хедрик рычит и вгрызается Ральселю в шею.
— Пусти, сволочь, — сквозь зубы цедит Раль, готовясь ударить
— Хедрик, — зовёт Мак из последних сил. — Пожалуйста…
Сила Хедрика может убить Мака, поэтому он старается убрать её, но в теле волка контроль куда хуже. И, прежде чем вернуть себе человеческий вид, он напоследок вгрызается в Ральселя сильнее.
Он вскрикивает, но всё же не бьёт в ответ.
А вдали слышится голос Джонни:
— Я не хотел, я случайно! Кто же знал, что он заряжен!
Уже будучи человеком Хед прижимает Ральселя к машине, а затем отходит, не обращая внимания на крики.
— Теперь мне легче, давно надо было это сделать. Так что, уберешь метку?
И он идёт набросить на себя что-нибудь.
— Теперь, точно нет, — зато Раль стягивает с себя куртку и протягивает ему.
Хедрик благодушно принимает это.
— А за поцелуй?
Раль закатывает глаза и собирается отойти к его машине.
— Поехали, что ли…
Мак, услышав это, тянет руку и цепляет Хеда за ногу.
— Я тебя не повезу, если не перестанешь ломаться, как девственница.
Ральсель смеётся и пытается стереть с шее кровь.
— Плевать.
К ним подходит Соня, на её платье и щеке кровь, глаза красные от начинающих идти слёз.
— Что здесь происходит? — переводит взгляд с Ральселя, у которого из раны на шее хлещет красное, на полуголого, всколоченного Хедрика.
#32. Не вместе
— Ничего, обсуждаем дела, — отвечает Раль, не глядя на неё.
Из-за капота поднимается едва живой Мак и улыбается Соне.
— Они всегда так, — тянет он каким-то пьяным голосом и старается выглядеть… хотя бы не умирающим.
Не стоит тревожить её ещё больше.
Кровь на ней он не замечает из-за темноты в глазах, но о выстреле спрашивает:
— У вас там всё в порядке?
— Нет, я говорила, что нельзя оставлять оружие в руках ребенка! Где тут аптечка? И объясните мне, что здесь происходит, наконец!
— В багажнике, — отзывается Ральсель, и коротко отвечает: — Кругом психи.
Соня забирает аптечку, и прежде чем поспешить на помощь к Скирту дотрагивается до Мака:
— Ты как? Выглядишь… хуже.
— Терпимо. Иди, всё хорошо… Скирту, наверное, нужна помощь.
Соню тоже задело пулей, но она решает об этом умолчать, и уходит к Скирту.
Хедрик возвращается в джинсах и черной футболке.
— Так о чем мы?
— О том, что ты обещаешь отпустить Рема… Через какой срок примерно? И заплатить мне пару тысяч, — напоминает Раль. — И я снимаю метку с парня. А после мы с тобой возвращаемся в город и забегаем в бар.
— Через
пол года, и ты мне еще не заплатил за ущерб, — сдается Хедрик, решив, что заставит Мака отплатить, хотя… переводит взгляд на брата… что с него взять?Ральсель кивает.
— Хорошо, значит, плачу тебе я…
Он подходит к оседающему на землю Маку, особо не церемонясь закатывает повыше его рукав и осматривает искорёженную руку.
Она чёрная и выглядит так, словно её пытались пропустить через мясорубку, а затем дали слегка зажить.
— Мда, — Ральсель тянет его подальше от машины, чтобы та не загораживала свет.
Но освещения всё равно недостаточно.
— Хед, посветить можешь? Надо понять какой рисунок у него под кожей. Не могу рассмотреть.
Он нажимает Маку на руку, словно пытается отодрать от неё кусок кожи. И Мак до крови закусывает щеку, пытаясь сдержать крик.
Раль не замечает вслух, что удивлён его выдержке, тогда как Мак выглядит невероятно жалким на протяжении всего их пути.
Наверное, дело в девчонке… Ральсель бросает в её сторону быстрый, понимающий взгляд.
Хедрик старается не показывать, что всё происходящее его волнует, но не скрывает любопытства, глядя на то, что проделывает Раль под светом фонарика на телефоне.
А он смотрит внимательно, будто читает что-то, что остальным кажется чёрными венами и сгустками тёмной крови под тонкой, будто пергаментной кожей.
Вот он находит нечто, зажимает это большим пальцем, и Мак едва не теряет сознание, сдавленно взвыв от боли.
Руку Ральселя и его собственную окутывает чёрная дымка, сквозь которую не проходит свет.
И словно щупальца кого-то слизкого и тёмного, выползающего из Мака, цепляются за запястье Ральселя и ползут выше.
Раль сосредоточен, выписывает невидимые узоры на израненной руке Мака и что-то беззвучно шепчет. Сила его чёрной дымкой овивает их плотнее, и резко, с треском, исчезает.
Мак валится на асфальт, а Раль поднимается и, морщась, трёт своё запястье, на котором остались лишь красные полосы от щупалец.
— Всё… — наконец расслабляется Охотник, и усмехается. — Чёрт, это было… интересно, — проглатывает он слово «тяжело».
— Да, — тянет Хед, чуть отходя, — Кейт конечно справилась бы лучше, но ладно. Иди в машину.
Ральсель направляется к его машине, предвкушая уже, как доберётся до штаба Охотников, закроется у себя и будет отсыпаться.
А Мак слабо шевелится, пытаясь если не подняться, то хотя бы открыть глаза.
— Как ты? — спрашивает Хедрик, закуривая.
— Живой, — чудом приподнимается Мак, — вроде…
Он смотрит на свою руку и замечает на ней лишь свои, можно сказать, родные, синяки.
— Ты меня подставил своей чёртовой невезучестью, понял?
— Нет, — отвечает тихо и дрожит. — Что это было?
— Я продал душу дьяволу, а ты — мне. Так что наслаждайся жизнью, пока можешь, — говорит Хед скорее из вредности, чем действительно имея на Мака какие-то планы, ведь что с него вообще взять? — Ты не умрешь, короче.