Ты знаешь мой секрет?

Непробиваемый Гроссо предстает во всей своей красе. Только больше походит на ледяной айсберг, чем влюбленного безумца, когда смотрит не девушку, с которой планировал встретить старость.

Или я опять чего-то не понимаю в этих высоких отношениях власть имущих.

— Привет, — улыбается брюнетка, кивая мне, и тут же протягивает руки к девочке. — Хорошенькая. Дашь мне ее подержать?

— Нет, — реагирую быстрее, чем успевает ответить Алекс, и заступаю Цикал дорогу.

В этот момент мне совершенно не важны слова мужчины. Никакие.

Потому что я против.

Категорически.

По коже даже мурашки проносятся.

Пусть эта девушка ничего плохого мне не сделала, но… не знаю… не доверяю ей. Не могу объяснить свое поведение чётче, да и не собираюсь.

— Она устала после перелета, — выпаливаю, не думая, и напряженно улыбаюсь обеим женщинам, уделяя больше внимания Елене Валентиновне, а после без слов забираю у Гроссо малышку, прижимая ее к груди. — Познакомитесь позже.

— Хм, конечно, София, еще увидимся, — отходит Цикал, пожимая плечами с таким видом, будто это она передумала.

А вот свекровь, наоборот, делает шаг ближе, внимательно смотрит на личико Нади, а потом легонько прижимает нас обеих к груди.

— Добро пожаловать в семью, девочки, — произносит тихонько, даря мне теплую улыбку. — Сонечка, я буду рада в любой момент помочь тебе с доченькой.

— Спасибо, — благодарю, немного расслабляясь.

И вот ей я верю почему-то гораздо больше, чем довольному лицу Карины, которая продолжает во всю транслировать симпатию ко всем вокруг.

— О, Инга, и ты тут? Хотя, чему я удивляюсь, — хмыкает бывшая невеста Гроссо, заглядывая за наши спины. — Уверена, Алекс свистнул, и ты тут же помчалась по первому требованию на край света.

— Добрый день, Елена Валентиновна, Карина Дамировна, — Прокофьева невозмутимо останавливается рядом Гроссо, не реагируя на подначку.

Но обе девушки при этом напряженно прожигают друг друга взглядами.

М-да, чем дальше, тем…

— Проводишь нас в комнату, где я смогу заняться Надей? — обращаюсь к мужчине, как только он справляется у матери о здоровье.

— Конечно, — Алекс целует родительницу в щеку, и переключается моментально на нас. — Пойдемте обживаться.

— Алекс, надеюсь, ты не настолько устал, чтобы не уделить мне полчаса? — раздается за спиной воркующий голос бывшей невесты. — Я приехала специально из-за тебя. София, ты же не будешь против?

Никак не комментирую обращение, лишь поднимаю взгляд на мужа. Вот уж не думаю, что ему понадобится мое разрешение, чтобы что-то сделать или, наоборот, не сделать.

— Извини, Карина, мы устали, — ответ Гроссо звучит полновесно, не предполагая никакого иного варианта, как отступить.

— А мне что делать? — чирикает Инга слева. — Я могу помочь с девочкой.

Теперь уже муж смотрит на меня, приподнимая бровь.

Весело, блин.

Окружили просто.

Не успеваю придумать мягкий, но категорический отказ, как на помощь приходит свекровь:

— Уверена, родители и сами с ребенком справятся. А вы, девочки, располагайтесь поудобнее и давайте пить чай.

* * *

— У вас тут всегда так «весело»? — уточняю, когда мы поднимаемся на второй этаж в левое крыло и остаемся только втроем.

— Обычно я все время провожу в офисе, поверь, такого бедлама там нет, — в отличие от меня Гроссо вариант наличия кучи женщин под боком совершенно не напрягает.

— Верю, — соглашаюсь, вспоминая его пофигистическое выражение лица.

— Что-то не так? — задает он интересный вопрос, а я удивляюсь: действительно не понимает или прикалывается.

Как по мне, так, скажем прямо, перебор.

И он еще про моих ревнивых мотыльков в груди не догадывается. А те во всю уже копируют Рэмбо: рисуют боевой раскрас, хмурят бровки и сжимают кулачки, готовясь к драке.

Это, конечно, своеобразная шутка, но мне жутко не по себе. Словно без предупреждения приоткрыли немного занавес с другой стороны жизни мужа, решив просветить, что ждет меня в дальнейшем.

Однозначно, мне не нравится.

— Ты и нам с Надюшкой предлагаешь перебраться туда к тебе? — хмыкаю Алексу и улыбаюсь малышке, внимательно изучающей меня темно-серыми глазками. — Что скажешь, моя принцесса? Будем жить прямо в офисе твоего папы, зато сразу станет тихо и спокойно.

Стараюсь за шуткой и бравадой скрыть неприятный осадок. Для меня слишком сложно вот так одномоментно выползти из раковины одиночества и…

И что?

Стать объектом неиссякаемого интереса множества людей?

Конкурировать с кучей женщин в его жизни за право быть рядом?

Называть всё-таки еще совершенно малознакомого и малоизученного мужчину мужем и отцом «нашей дочери»?

Играть в семью, созданную несколько часов назад?

Не знаю…

Я на перепутье.

Мне очень страшно.

До жути.

А еще я панически боюсь не справиться с ролью мамы, которую выбрала добровольно, и подвести мою уже горячо любимую Наденьку.

Страх буквально окутывает и начинает душить, и сейчас я прижимаю малышку к груди, ощущая её единственным якорем, за который могу ухватиться.

Да, я слабее, чем думала. Потому что не предполагала, что меня, как новобранца на бой, тут же бросят в неизвестность.

А этот дом я сейчас воспринимаю именно таким: чужим, холодным, отстраненным и опасным. Потому что уже и не знаю, кого еще в нем смогу встретить в следующий раз.

Да и не дом это для меня, а обычное здание, вмиг потерявшее всю свою привлекательность и красоту. Потому что в родном доме и стены лечат. А здесь, среди чужих людей в незнакомой обстановке, не думаю, что смогу вообще расслабиться.

Нервное напряжение, нарастает, как снежный ком. Умом понимаю, что сама себя уже накручиваю и действительно перегибаю палку. Всё не так страшно, как я сгущаю краски. И если выдохнуть, отключить эмоции и присмотреться еще раз, покажется на так драматично. Но…

Как остановиться?

Прикусываю губу чуть ли не до крови, стараясь перекрыть нервозность болью. Глаза начинает печь. Слезы оперативно подбираются совсем близко.

— Иди-ка сюда, — Гроссо вновь успевает считать и понять моё состояние.