Ты знаешь мой секрет?

— Что это значит?

Что-то я не успеваю за такими резкими переходами в разговоре.

Алекс пожимает плечами и как бы между делом отвечает:

— Полетим домой.

— Полетим?

Ну вот что он за человек? Разве нельзя всё толком объяснить?

Обязательно надо вытягивать щипцами.

— Это ты и я? — кидаю предположение.

— Именно так, — чуть наклоняет голову вбок, прищуривается и слегка обозначает улыбку, — ты, — пауза, — я, — пауза, — и наша дочь.

— Что? Но как?

Кошмар!

Голова идет кругом, и я не знаю, какой вопрос хочу задать следующим. Потому что их на один ответ Гроссо рождается не меньше десятка.

А он улыбается.

Улыбается?!

Зараза!

Честное слово, зараза, как есть!

Я просто не могу с ним нормально разговаривать! Вот тебе и тихая смирная серая мышь Соня. Самой страшно от собственной вспышки становится.

Но он сам виноват. Ведь что такое я слышу? Сущую сказку. Ну какое: он, я и девочка, если малышку нам никто просто так не отдаст.

Бред!

— Алекс! Прекрати меня нервировать! И скажи все нормально, а не выдавай несвязные кусочки разрозненной информации, доводя меня до… до…

— Тшшш, ты чего так раздухарилась?

— Сам довел! — топаю ногой.

И только сейчас понимаю, что успела не только соскочить с дивана, но и сделать шаг в сторону мужчины, сжимая кулачки и хмуря брови.

— Прости, но говорить раньше времени ничего конкретного не буду. Хотя, нет. Одну вещь все же уточню, — приподнимает палец вверх, мастерски перетягивая внимание.

— Спрашивай, — бурчу недовольно.

Уверена, опять что-то затевает за спиной.

— Как Макс и Лиза хотели назвать девочку? Сколько я тебя не слушал, имени ты ни разу не произнесла.

Хмыкаю, тут же проваливаясь в прошлое, и качаю головой, улыбаясь воспоминаниям:

— Макс всегда утверждал, что у него родится сын, поэтому девчачьи имена требовал при нем не обсуждать.

Вижу эти моменты, будто они происходили вчера. И на душе так тепло, так трепетно становится, что мурашки по коже бегут.

— А как же УЗИ? Не делали?

— Делали, — уже смеюсь, забывая, что была сердита на этого манипулятора. — Дважды. Представляешь, наша крошка всегда попой поворачивалась. Поэтому пол ребенка определить не могли.

Замечаю, как странно смотрит Алекс и тут же поясняю.

— Меня крестной мамой обещали сделать. Я привыкла говорить «наша малышка» без всякой задней мысли.

— Просто у тебя глаза сияют при упоминании о девочке.

— Я… — чувствую стеснение, прячу глаза и тут же меняю направление разговора, — а с Лизой мы обсуждали. Втихаря. Да… На двух остановились, думали дождаться третьего УЗИ… И уж там определиться, но…

Взмахиваю рукой, отгоняя слезы, а Алекс и сам о продолжении догадывается.

— Надя или Катя, — выпаливаю и прикусываю губу.

Алекс с минуту внимательно меня разглядывает и только потом уточняет:

— И какое имя малышке больше подходит?

— Надя, — выдаю, не задумываясь. — Она совсем недоношенная родилась. Чуть больше килограмма. Врачи делали всё, чтобы сохранить ее жизнь. И все надеялись на лучшее. И она выжила.

— Видела ее? Красивая?

— Да. Меня несколько раз пропускали ее навестить. Она в кувезе практически постоянно лежала. Малюсенькая совсем. Худющая, но красивая.

— Значит, Надежда, — улыбается Гроссо. — Красивое имя. Мне очень нравится.

И выходит с кухни.

— Алекс, подожди, — тут же устремляюсь следом, ловя его у двери, где он обувается. — Ты про послезавтра серьезно говорил?

— Совершенно серьезно. У тебя полтора дня на сборы и решение вопросов. И да, если вдруг понадоблюсь, вот номер личного телефона, — кладет визитку на тумбу прихожей, — звони в любое время. Не стесняясь.

Не собираюсь этого делать, но все же благодарю.

А мужчина по-хозяйски притягивает меня ближе и, собственнически поцеловав в губы, уходит.

Я же остаюсь… переваривать новые вводные.

* * *

Остаток дня пролетает, как во сне.

Делать толком ничего не делаю. Все валится из рук. Потому большей частью бесцельно слоняюсь из угла в угол, проматывая насыщенный разговор с Гроссо, и никак не могу уложить в голове, что будет через пару дней.

Он же не волшебник, на самом-то деле? Ведь так?

Убеждена на 99,99 %.

Но его уверенность, непоколебимость и то, что до этой минуты все обещания им неизменно выполнялись, делает оставшиеся 0,01 % значительно весомее первой части.

В начале восьмого вечера, когда я, заварив очередную чашку кофе, вновь стою у окна и бездумно отслеживаю передвижения соседей по двору, раздается звонок в дверь.

Неожиданный.

Сперва вообще не реагирую. Потому что никого не жду и совершенно не представляю, кто это может быть.

Точно не Алекс, он обещал не беспокоить.

А больше у меня никого и не осталось.

Повторная, более продолжительная трель заставляет мысленно рыкнуть и всё же направиться к входной двери. Нежданного гостя узнаю мгновенно. Один из «мальчиков» Гроссо, что участвовал в потасовке в клубе Мелеха.

— Добрый вечер, София Викторовна! — реагирует, стоит мне приоткрыть дверь.

Никакого панибратства и улыбки на лице. Серьезен, собран, как на спецзадании.

Хотя, судя по следующим словам, так и есть:

— Алекс Маркович предположил, что Вы могли забыть поужинать. Поэтому очень просил не отказываться от угощения.

Мужчина протягивает мне большой бумажный пакет с таким видом, что становится понятно: не уйдет, пока не заберу.

Ну, раз всё так серьезно, благодарю и отпускаю посыльного с миром.

И только закрыв дверь, хмыкаю: а ведь действительно не подумала про еду. Просто заливала в себя чашку за чашкой пустой кофе, потому и в голове шумит.

Следующий день всё же решаю не тратить бесцельно, поэтому, поужинав обожаемой китайской лапшой с морепродуктами, сразу ложусь спать.

И пусть вопрос о том, как Алекс мог разузнать о моем любимом ресторанчике, противным копошением бередит душу, заставляю его утихнуть.