У чёрта на куличках

– Я… просто… Не надо, пожалуйста.

Её брат ничего не ответил. Пусть его молчание будет ответом, положительным, если того захочет девочка. Он и сам не хотел частить со встречами с Бражником, учитывая, к чему это привело его отца, но при определённых обстоятельствах другого выхода не будет.

Серёжа поднялся с пола и начал собираться наружу. Всё равно там было куда лучше и спокойней, чем в тесной и душной избе.

– Ты куда? – спросила девочка, прекрасно зная ответ.

– Наружу.

– Но что ты будешь делать?..

– П… – он осёкся. Что действительно он собирается делать снаружи? Он не собирался идти искать отца или гулять на голодный желудок; даже не мысли пойти к Бражнику за провизией вынуждали его уходить. Ему просто не хотелось оставаться один на один со своей извечно грустной и апатичной маленькой сестрой. – Дела.

Он уже собрался и вышел в сени. Девочка не спешила останавливать его, и не продолжала спрашивать. Похоже, ему удастся сбежать, ограничившись малой кровью. На мгновение он представил себе отца, который также любил убегать от ответственности, туда, где ему было проще. Возможно, без Серёжи Вере и Марии тоже станет легче.

– Если найдёшь папу, скажи ему, что мы скучаем, – бросила девочка в спину.

Стоило юноше открыть наружную дверь, как на входе он увидел человека. От удивления Серёжу передёрнуло внутри, и во второй раз, когда он узнал утреннего гостя.

– Привет, сынок…

Григорий медленно вошёл в сени, осторожно обойдя сына, боясь случайно столкнуться с ним. Выглядел он далеко не здоровым: весь бледный, с слегка землистым отливом в лице, словно последние дни пролежал в земле. Осунувшееся лицо, сгорбленная спина, мешки под глазами и едва живая поступь – настоящее умертвие.

– Привет, дочка… – прозвучал его голос, когда он вошёл в комнату. Дальше тело рухнуло на кровать и пыталось отдышаться.

Серёжа вернулся назад, посмотреть на то, во что превратился его отец. Мужчина развалился на кровати и закрыл глаза. Если бы дети не увидели его на ногах пару секунд назад, то могли бы подумать, что это труп. Возможно, аналогичная мысль посетит и Марию, и, проснувшись, она будет очень сильно удивлена и напугана. Серёжа и Вера смотрели на Григория, пока тот не уснул. Картина повисла в безмолвии, а юноша вышел из избы.

Теперь ему ещё сильнее хотелось оказаться как можно дальше от дома, где была его семья. Возможно, в ближайшие часы отец умрёт, – последние дни его «весёлой» жизни возымеют эффекта, и будут ярким показателем того, что заслужил подобный человек за свою короткую и жалкую жизнь. Будет лучше, если Серёжа в этот момент не окажется в первых рядах. Выйдя на улицу, он прошёл мимо знакомых изб, представляя, как будет поступать, когда Григория не станет.

– Впервые вижу у тебя на лице улыбку, – неожиданно прозвучал голос Борьки.

– Чёрт возьми! – испуганно вскрикнул Серёжа. Его уже третий раз за это утро напугали, он совсем расслабился и потерял всякую осторожность. – Тебе бы колокольчик на шею повесить!

– О чём думал?

– Ни о чём.

– «Ни о чём» бывает таким весёлым?

– Борька!.. завались.

Парень только заулыбался. Грубость он привык воспринимать игриво, как и постоянные гонения, оскорбления или удары. Но то, что выдавливал из себя Серёжа, пытаясь казаться крутым и смелым, было крайне комично. В этот момент молодой кадет представлял, как наконец-то справляет день рождения Веры, в кругу семьи, где все улыбаются и наслаждаются праздником. Он почти поверил, что находился со всеми за общим столом, пока не появился Борька.

– Если я завалюсь, то ты останешься один. – Какие-то новые нотки стали проглядываться в его голосе, словно это уже был не тот парень, которого знал Серёжа. – Тебе не с кем будет говорить, и тебе будет очень плохо.

– Ты… – Беглов-младший сразу узнал это обращение, эти ехидные нотки в голосе. – Какого хрена ты начал говорить как Бражник?!

– Просто так, но признай – я прав.

– Признаю, если ты завяжешь с этим.

– Идёт.

Борька подошёл поближе, почти вплотную. Будь у него на то желание, он мог бы легко схватить своего приятеля за шиворот.

– Я хочу тебе кое-что показать.

– Не говори, что это очередное село!..

Борька вжал голову в плечи, будто его отругали. В глазах мелькнул страх, и он… обнажил зубы?

– Молчи! Не здесь! Совсем из ума выжил? Пошли за мной.

Это уже было что-то новое. Борька быстрой походкой направился в известное только ему направление, а Серёжа засеменил следом. Всё это действительно напоминало то, как они вышли в другое Неясыть. Если их ждёт очередной клон села, то кто-то из этих двух точно сойдёт с ума.

На этот раз они миновали площадку с большим камнем и направились в сторону кладбища. За холмом с крестами пролегал знакомый лабиринт, почти такой же, как и со всех сторон, но уже с первых шагов Серёжа заметил значительную разницу. Почва проваливалась под его ногами. Это было болото.

– Куда ты меня повёл? Убить хочешь? – спросил Серёжа, глядя в спину Борьке. Тот шёл вперёд, не смущаясь ни ворчанием друга, ни водой, затекавшей в сапоги. – Сука, Борька!

Парень остановился. Было уже поздно, чтобы подумать над тем, что не стоит входить в воду и мочить ноги. Дальнейший путь в глубины мог показаться куда более неприятным и жутким. Деревья редели, а местами и вовсе лежали ничком, погруженные в трясину.

– Идём, идём! – торопил его Борька.

Серёжа выругался и направился в топи.

Минут через десять, – расстояние казалось таким же, как и при выходе в сторону второго Неясыти, – они вышли в самое сердце болота. Вода была примерно по колено, местами виднелись бугры тины и поваленные гнилые деревья. Всматриваясь в изуродованный, влажный и заросший луг, Серёжа приметил одну деталь, что вовсе не обрадовала его: помимо холмов из земли и тины, он видел скрытые травой и мхом крыши деревянных изб, как и выглядывающие из воды столбы.

– Не говори, что… – начал Серёжа.

– Круто, да?

– Меня это начинает: а – пугать; б – раздражать. Я требую ответов, Борька!

Серёжа не мог представить, откуда вокруг Неясыти ещё целых два таких же села, в отвратительном и запущенном состоянии. Почему никто никогда не слышал об этом месте? Почему на карте нет никаких обозначений? Почему все они выглядят идентично друг другу? ПОЧЕМУ?!

У юноши участилось сердцебиение, тело горело от подступающего психоза, а голову раздирала мучительная боль.