У Дона Великого на берегу

Совладав с собой, Мамай опустился на ковёр, сунул кинжал в ножны. Сперва было пожалел о своей несдержанности. Однако, заметив испуг в глазах царевича, усмехнулся про себя: ничего, сосунку полезно лишний раз убедиться, с кем он имеет дело.

— Прошу извинить...— улыбнулся одними губами.— Кушайте...

— О! — царевич оживился, обрадованный тем, что вспышка Мамаева гнева благополучно миновала.— Этот поход долго будет памятен русам. Меч Аллаха жестоко покарает неверных за ослушание!

После нескольких общих фраз речь пошла о плане похода. И тут Мамай подумал, что Бадык-оглан, пожалуй, может быть ему полезен. Беседа потекла оживлённее, без пышных слов, по делу.

Заключался союз двух хищников, выходящих на большую охоту. Союз, выгодный сейчас обоим. Но один из хищников, Мамай, был много сильнее и опытнее другого. И оба это знали и помнили.

Вызов к правителю всегда мог предвещать беду. С тяжёлым сердцем каждый раз ехал царевич Бадык-оглан в его ставку. Похоже, сегодня опасность позади. Но царевич знал: в любой день при выходе из шатра правителя Золотой Орды может наткнуться на кинжал. И сейчас, простившись с всесильным хозяином, помимо желания втянул голову в плечи, боясь предательского удара. Однако — слава аллаху! — на сей раз обошлось. А как-то случится в следующий? С первых походов его могущественного пращура Тэмуджина, получившего Впоследствии имя Чингисхана, минуло более полутора веков. Он и его ближайшие преемники огнём и мечом покорили бесчисленные народы, а иные полностью уничтожили. Войска хана Бату, одного из внуков Чингис¬хана, произвели страшные опустошения русских земель.

После смерти Чингисхана огромная империя стала распадаться. Начало было положено им самим, когда он дал своим сыновьям в правление отдельные обширные земли. Так выделился улус Джучи — область, подвластная старшему сыну, простиравшаяся от Иртыша до Урала и далее на запад. Многие жившие там народы ещё предстояло покорить. Это сделал сын Джучи хан Вату, или, как его именовали на Руси, Батый. Улус Джучи у русских и получил название Золотой Орды.

Чем далее, тем мельче дробилась империя Чингисхана. Всё большее число правителей враждовало друг с другом. Сыновья резали отцов, братья — братьев. Золотая Орда оказалась разделённой на две части. На левом берегу Итиля — Волги остался хан Мюрид. Власть по правому берегу находилась в руках тёмника Мамая, который по своей воле двигал ханами, словно пешками в шахматной игре. Разве возможно предсказать, кто будет в ней очередной жертвой?

Оттого царевич Бадык и опасался за свою жизнь. Он был из рода Чингисхана. Только представителям этого рода могла принадлежать высшая власть в Орде. Мамай явно стремился нарушить установленный порядок. Провозгласить себя, не будучи чингисидом, ханом. Уже были отчеканены монеты, где он титуловался царём. Самые близкие и верные люди и многие иноземцы величали Мамая, с его молчаливого согласия, «светлым ханом». Понятно, Мамай втайне боялся, а потому ненавидел потомков великого завоевателя. А они ненавидели и боялись его. Так-то шла теперь жизнь в Золотой Орде!

Об этом, окружённый преданной стражей, размышлял Бадык-оглан, выезжая из ставки правителя. О том же, но по-другому,— Мамай.

Когда, после ухода царевича, почтительно согнувшись, в шатёр вошёл верный Алтанбек, Мамай спросил:

— Как чувствуют себя наши друзья?

Это был своего рода пароль, тайное слово. «Нашими друзьями» среди самых надёжных приближённых Мамай называл царевичей, всех тех, кто вёл свой род от Чингисхана.

– Милостью аллаха, всё спокойно,— ответил Алтанбек, читая, как в открытой книге, мысли и беспокойства, обуревавшие его господина.— Они тайно злобятся на вас. Но и только. Пока вы сильны — а это, волею аллаха, будет всегда,— они лишь мелкие завистливые недоброжелатели, которые рады погреть руки на ваших успехах. Предстоящий поход обещает богатую добычу. Поэтому — они с вами. Они всегда с тем, у кого в юрте серебряное блюдо с жирной бараниной.

Мамай одобрительно склонил голову. Верно говорит Алтанбек. Всё так. Пока сопутствует успех — все с ним. А если судьба переменится? Об этом лучше не

думать! Он сильнее царевичей с их чванливой гордостью своей благо¬родной голубой кровью. Которая, кстати,— он в этом убедился,— имеет тот же цвет, что и кровь последнего из беднейших пастухов. Но поход на Дмитрия московского должен быть успешным. Любой ценой! Иначе его разорвут в клочья, как ослабевшего вожака-волка рвут крепкозубые собратья. Поход на Русь, на Дмитрия — не только добыча богатств и приведение в покорность русских. Это вопрос собственной власти в Орде. Самой его жизни. Уж кто-кто, а он прекрасно знает! Стало быть, берегись, князь Дмитрий! Берегитесь, русские! Слишком много поставлено на карту, чтобы он, Мамай, мог упустить победу!

После разгрома Бегича Мамай сгоряча, набегом разорил окраинные русские земли. Но быстро, как часто бывало, укротил первый гнев. Правитель Золотой Орды понимал: не набег нужен - великий поход-нашествие, подобный прежним, кои до сих пор с ужасом вспоминают на Руси.

А может быть, и превосходящий их силой и жестокостью.

И Мамай принялся тщательно готовиться к такому походу.

Он собрал огромное войско татаро-монголов, к которому

присоединились войска подвластных народов, наемные ино-земные войска.

Одновременно против Руси должен был выступить вели-кий князь литовский Ягайло. Отец Ягайлы Ольгерд много раз ходил на Москву. Безуспешно. Теперь сын надеется с помощью такого могущественного союзника, как Орда, отхватить себе кусок русских земель. Что достанется Ягайле— о том речь впереди. И решать будет он, Мамай. А пока помощь и участие в походе великого князя литовского чрезвычайно важны.

И это не всё. Мамай приготовил князю Дмитрию удар в спину. Испокон веков ордынские ханы вели свои дела, применяя древний испытанный способ: разделяй и властвуй! Часто им удавалось сталкивать лбами правителей и вождей того или иного народа и тем одерживать победы. И сейчас в стане русских князей он нашёл человека, готового пролить русскую кровь. Им был великий князь рязанский Олег. Издавна рязанские князья соперничали с московскими. Многократно схватывались на поле брани. Теперь наступил ре-шающий час. Честолюбивый Олег рязанский дал согласие идти с Мамаем на Москву. Бить русских русскими же! Худо ли?

Алтанбек почтительно доложил хану о новостях. С тонкой улыбкой закончил:

— Доносят, великий князь Олег и великий князь Ягайло уже поделили между собой русские земли, решили, кому где править.

Рассмеялся Мамай, как позволял себе смеяться только в присутствии самых близких и преданных вельмож:

— Это они преждевременно! Воистину, когда милосерд-

ный аллах захочет наказать человека, он отнимает у него разум. Будущим, с его милостивого позволения, мы распорядимся сами. Равно как и русскими землями, включая рязанские!

Алтанбек сдержанно, насколько позволяло присутствие владыки, засмеялся тоже. И, желая доставить ещё большее удовольствие Мамаю, добавил:

— Доносят, они надеются, что при одном известии оначале вашего похода князь Дмитрий бросит Москву и убежит, спасаясь, в свои далёкие северные земли...

Мамай, вопреки ожиданиям приближённого, сделался серьёзным:

— Это тоже преждевременно. Русские говорят, и вполне справедливо: следует делить шкуру убитого медведя. А князь Дмитрий пока ещё жив и потому опасен!

Алтанбек склонился в низком поклоне:

— Мудрость ваша беспредельна! Легкомысленны русские!

Но и эти слова возымели обратное действие.

Мамай нахмурился:

— К сожалению, уважаемый Алтанбек, не все.

И тут, к крайней досаде, в шатёр, подобострастно кланяясь, вступил Абдул-Керим, льстивый наперсник Мамая, давний соперник Алтанбека.

— Светлый хан, важные вести!

Мамай вопросительно посмотрел на Абдул-Керима.

— Русский перебежчик,— склонился до земли Абдул-Керим.— Просит допустить к вам.