У меня к вам несколько вопросов

Я предупредила Бритт, что не скажу ей много, что я всего лишь могу описать Талию как личность. И не факт, что я буду свободна в этот вечер: мне надо встретиться с другом из Бостона. Но прошел урок, началась перемена, а Яхав мне так и не написал. Тогда я сама написала ему, потому что иначе продолжала бы ждать его сообщения как идиотка. «Кое-что нарисовалось на вечер, но дай знать, если будет время в ближайшие дни!»

Насчет Яхава можете не волноваться. Нелепо было бы с вашей стороны. Но он часть этой истории, и в те две недели играл заметную роль в моем психологическом состоянии. И, чтобы не выглядеть отчаянной дурындой: с этим человеком я встречалась уже два года, этот человек писал мне, когда между нами была химия, «доброе утро». Когда мы сблизились, он тоже жил отдельно и собирался разводиться.

Мы уже были друзьями — оба преподавали в UCLA, оба любили скорострельные разговоры, политику и испанские закусочные. Я не верю в родственные души, и это облегчало жизнь: нам просто было хорошо вместе.

Я познакомилась с ним на ужине вскладчину, устроенном моим знакомым профессором психологии, в доме, полном паучников (это такие растения) — на редкость несексуальном мероприятии, хотя бы потому, что там все пропахло кошачьим туалетом. Яхав навалил себе на тарелку столько еды, что я непроизвольно стала присматриваться к его фигуре, пытаясь понять, атлет он или просто астеник. Как оказалось, и то, и другое, в чем я убедилась два года спустя, когда мы наконец переспали и я прошлась ладонью по его ребрам и длинным жилистым квадрицепсам. Но в первый момент я извинилась, что пялюсь ему в тарелку, на эти горы ризони, курицы и овощной лазаньи, и сказала: «Вы набрали все, что только можно, так что скажите, что самое лучшее». Он воспринял это серьезно и весь вечер докладывал мне, советуя брать брауни с дальнего конца стола. «Секрет в соли, — прошептал он мне в волосы. — Остальные заметно недосолены».

Будучи замужем за Джеромом, я считала свои кофейные встречи с Яхавом хоть и волнующими, но светскими посиделками. Мы оба увлекались израильским кино, и он никак не мог найти некоторые ранние фильмы Ури Зоара, [25] так что в итоге мы посмотрели «Дыру в луне» у него в кабинете. Меня впечатлил не столько фильм, как книги у него на полках, тем более что он был профессором права и я ожидала увидеть солидные тома в кожаных переплетах, а не Дэвида Митчелла и Одри Лорд. [26]

25

Ури Зоар (1935–2022) — израильский стендап-комик, киноактер, кинорежиссер и сценарист.

26

Одри Лорд (1934–1992) — американская писательница и поэтесса, феминистка, активистка борьбы за гражданские права.

Я сказала себе, что, поскольку мы становимся друзьями, мы никогда не переспим. Тем более что я раскрывалась перед ним без прикрас, носила очки и не пользовалась косметикой, жаловалась на тревожность Джерома и даже сокрушалась о растяжках, которыми меня наградили дети, — в общем, о сексе нечего было и думать.

А потом однажды поздно вечером в винном баре, после того как мы обсудили наши разваливающиеся браки и приступы паники, которые Яхав испытывал в пробках, он посмотрел на меня с такой мольбой во взгляде, что будущее раскинулось перед нами, словно зеленая лужайка.

Мы встречались всего полгода, когда у его жены диагностировали тяжелый синдром хронической усталости, и он решил, что ему нужно остаться с ней, заботиться об их дочери, жить с ними. Ее болезнь поставила нашу связь на паузу, превратив законные отношения в незаконные. Я оказалась по умолчанию втянута в интрижку, не потому, что решила преступить границы дозволенного, а потому, что не желала прекращать бурный роман только из-за новых обстоятельств. Мы виделись, мы не виделись, мы были вместе, мы были врозь, он писал мне электронные письма, мы обменивались сообщениями, он умолял меня высылать ему ню, говорил, что я ему нужна, умолкал, мы встречались в отелях и не только в отелях, он чувствовал вину, чувствовал легкость, жене становилось лучше, но ненадолго, у нее были проблемы с сердцем, только я его и выручала, только я все усложняла. Той осенью он принял приглашение Университета Брауна — годичный творческий отпуск от UCLA, но ему нужно было вести пару классов, не считая того, что он писал очередную книгу, — и он взял с собой жену и дочь. Жене стало несколько лучше. Они все еще собирались разводиться, но мне не стоило раскачивать их лодку. Я не могла винить его за холодность, потому что, игнорируя меня, он поступал сознательно. И я не могла оправдывать себя, оставаясь порядочным человеком.

Короче, я облегчала ему отступление. Поставила себя в позицию девушки, довольствующейся малым, всегда претившую мне.

После перемены мы с классом собирались обсуждать монтаж, но остальные ребята увлеклись историей Талии, начали гуглить про нее, высказывать собственные теории и захотели обсудить эту тему.

Небинарные Лола запустили пальцы себе в лиловые волосы и сказали:

— Тот тип, что убил учительницу испанского в семидесятых, он к тому времени уже вышел из тюрьмы. Тут целая тема о том, как он мог жить в лесу. Просто зависать вблизи кампуса. И к нему никогда не присматривались?

— Мы поговаривали об этом, только чтобы нагнать шухеру. — Слух, должно быть, пустил какой-нибудь выпускник, четыре года слушавший байки о том, что старая куртка, висевшая на ветке, явно принадлежала бывшему парню Барбары Крокер, который теперь жил в старых воротах для лакросса, обвязав их одеялами, или, может быть, в часовой башне, откуда наблюдал за всеми нами в бинокль. — За этим нет никаких фактов.

Джамиля сказала:

— А те матрасы в лесу? Я читала, он вроде там жил.

— Да нет же. Туда школьники ходили выпивать. Как раз там были друзья Талии в тот вечер.

И всем захотелось побольше узнать об этих матрасах и ходила ли я туда, но я не поддалась на провокацию.

— Мы с друзьями больше курили, чем пили, — сказала я. — И гордиться тут нечем.

В любом случае я ни разу не была на настоящей матрасной вечеринке. Но мимо проходила много раз, и если вы приметили это место, то легко его найдете, всего в нескольких ярдах от скандинавской тропы, которой зимой пользуются любители беговых лыж, а осенью — бегуны по пересеченной местности. СМИ придавали этим матрасам сексуальный оттенок, тогда как в действительности это были просто два жутких старых матраса из общаги, отмечавшие место сбора, и любой, кто бы занялся там сексом, рисковал подхватить столбняк и блох. Весной четвертого курса, когда я забросила греблю и выкуривала по полпачки в день, мы с Джеффом Ричлером ходили туда, перешагивая через разбитые бутылки, во время свободных третьих и четвертых уроков, но садились не на вечно влажные матрасы, а на бревна, которые народ притащил на прогалину. Я курила, а Джефф развлекал меня. Иногда Карлотта пропускала занятия по ИЗО и присоединялась к нам, чтобы выкурить половину сигареты, а Джефф при этом так смотрел на нее, словно она брала у него в рот.

За полчаса вполне можно дойти — эти слова я не раз читала в интернете, когда люди задавались вопросом, мог ли кто-то уйти с вечеринки, убить Талию и вернуться, — но по снегу и льду получалось дольше, как и по грязи. Я могу с уверенностью сказать вам, что мы не смогли бы дойти до матрасов и обратно за один урок. Матрасы были, как все мы теперь знаем, на расстоянии 1,4 мили [27] как от театра, так и от спортзала. Немного дальше, чем от фотолаборатории в Куинси, откуда начинали путь мы с Джеффом.

27

1,4 мили = 2,25 км.

Я снова повернулась к Бритт, вещавшей своему хору.

— Плюс, — говорила она, — единственное свидетельство того, что Омар хотя бы разговаривал с ней, это школьные сплетни. Нескольким подругам она говорила, что у нее неприятности с каким-то чуваком постарше. И вот ее подруги ищут кого-то старшего и ушлого и останавливаются на черном парне.

— Все было не совсем так, — сказала я.

В классе загомонили, но я уже не различала слов. Все мое внимание захватило слово ушлый, наложившееся на что-то далекое.

А потом — интересно, действительно ли я сидела там с отвисшей челюстью или мне удалось сохранить невозмутимое выражение лица, — полушария моего мозга словно сошлись вместе после многолетнего расхождения.

Тот раз, когда вы двое остались в театре и пропустили шоу светлячков. Те дни, когда я бесконечно ждала у вашей двери, пока вы сверхурочно консультировали Талию. Ваши приглушенные голоса, голос Талии, разносящийся по комнате, долгие паузы. Я видела, как она краснела, на третьем курсе, когда говорила о вас. Видела, как вы сидели слишком близко. Видела, как она задерживалась после репетиции «Причуд».