У свободы цвет неба

empty-line/>

Зимнепраздник проходил живо и весело, но без особого пафоса. Прием в Адмиралтействе в этот раз был небольшой, Охотников отпустили праздновать в казармы, но разрешили желающим присоединиться к дежурным на базах, городские отряды получили к празднику какие-то выплаты и свободные дни, а остальное было на личное усмотрение каждого. По городам гремели магические салюты - сааланские бароны и графы развлекали население. Все работающие плазменные экраны крутили кино и мультфильмы. Сааланцы полюбили "Карнавальную ночь" и почему-то московский новый сериал "Повести Белкина". Я посидела с нашими за столом, потом ушла в тихий угол и попыталась зубрить к экзаменам, но угол оказался совсем не тихим. На меня свалились по очереди три или четыре целующихся парочки, последние особенно бойкие уронили на пол мои учебники и нечаянно порвали шпору, по старой памяти сделанную на всякий случай. Ругнувшись, я собрала барахло и пошла искать Макса - авось он меня приютит. Пока до него добралась, успела раз пять отказаться от выпивки, раз семь сказать, что уже сыта, и с десяток раз объяснить, что праздновать уже не буду, а вот учить буду, и я это серьезно.

Макс нашелся в лаборатории. Два мага в цветах да Айгита придержали меня на входе, но из-за двери раздалось: "Алиса, входи, уже можно!" - и я вошла. Сделала шаг и замерла, услышала только, как за мной закрыли дверь. Половину лаборатории занимала модель сосновоборского купола. Внешняя радужная полусфера переливалась в пяти шагах от меня, внутренняя отстояла от внешней еще на три шага. Под внутренним мыльным пузырем стоял резервуар с какой-то светящейся жидкостью. Над ним был стол с явно биологическим оборудованием. В прозрачном боксе на столе замерли муравьи.

– Это пятый опыт, - негромко сказал Макс, подходя.

– А предыдущие четыре?
– спросила я почему-то очень тихо.

– Да пока никак, - вздохнул он.
– В псевдостазисе, включенные в систему купола, они могут находиться хоть год, а вынутые рассыпаются в пыль за считаные минуты. Все еще не получается подобрать протокол, позволяющий хотя бы сохранить целым труп. С другой стороны, - он ободряюще улыбнулся мне, - когда я здесь появился, никто не представлял даже как снять верхний купол. Да что там, когда я пришел, и модели еще не было. А теперь мы дезактивируем раствор и снимаем оба слоя защиты. Правда, муравьям с того не легче.

Я кивнула, ощущая тело заржавевшим или хорошо промороженным.

– Макс...
– получилось шепотом, и я откашлялась перед тем как продолжить, - это распоряжение князя?

– Что именно, малыш?
– спросил он как-то бережно.

Я указала рукой на купол. Язык окончательно прилип к зубам. Макс пристально посмотрел мне в глаза.

– В уже выполненной части да. Но я убедил его подождать. Ради вас с Леонидом. Ради тебя и таких, как ты. Год или два ничего не изменят ни в политических играх, ни в экономическом положении. А для тех, кто ждет оставшихся в куполе, мне кажется, очень важно получить...
– он как-то рвано выдохнул, - хотя бы не пепел. Я постараюсь сделать как можно больше, но пока не знаю, что получится.

– И князь согласился?

По лицу Макс прошла неуловимая тень.

– Он принял мои аргументы. В конце концов, это ведь и вопрос его репутации.

Именно после этой фразы во мне очнулся журналист. Во всяком случае, я прямо всей собой почувствовала, как что-то внутри распрямилось едва ли не со щелчком и странный ток, точно не магия, пробежал от позвоночника к рукам и ногам, а потом обратно. Ощутить на лице задумчивую улыбку я еще успела, а вот промолчать уже нет.

– Интересно, - спросила я, - как ты между службой и дружбой границу проводил? И как сумел не запутаться в этом всем?

В ответ он улыбнулся так тепло, как только он и умел:

– Можно и не проводить границу. Это довольно легко объединяется.

– Не представляю, - призналась я.

Он провел пальцем по моей щеке, то ли стирая что-то, то ли отвлекая меня от мыслей, и улыбнулся:

– Ты просто забыла. Это не страшно, потом вспомнишь. Ты с чем-то ведь пришла?

– Угу, - согласилась я.
– С учебниками и конспектом. Искала тихий угол, где на меня никто не свалится и не помешает учить. А то, не поверишь, на меня упали четыре раза подряд. Шпаргалку вот порвали...

– Что порвали?
– потрясенно спросил Макс с квадратными от удивления глазами.

– Ты что, действительно вручную на бумаге писала шпаргалку к экзамену?

Я поняла, что краснею до ушей. Макс засмеялся:

– Пойдем попросимся в лабораторию Дейвина, надо же тебе где-то нормальные шпаргалки сделать.

Но да Айгита в резиденции не оказалось. В результате нас к себе пустила куда-то собравшаяся уходить Асана. Она была в сногсшибательно красивом шелковом платье, накрашена и причесана в местном, не сааланском стиле. Мы хором пожелали ей хорошего вечера, и она ушла, подмигнув мне напоследок. Перед тем, как начать сливать в кристалл конспекты билетов, я еще раз задумчиво посмотрела на дверь. Что-то в одежде Асаны было неправильное, как бы не от сааланки, а от землянки, причем не всякой. Ну да, точно. Саалан не носили сумок, а у виконтессы при себе была довольно большая дамская сумка, в которую можно было упаковать пяток банок пива... или пару обуви ее размера. И сорвалась она на ночь глядя. Ну ладно, еще не совсем на ночь, восьмой час всего-то, но все равно что-то в этом всем было странное. Я заметила, что зависла над этой мыслью слишком надолго, одернула себя и переключилась на конспект.

Дейвин да Айгит проводил тот вечер в компании Марины Лейшиной и "Последних рыцарей", допущенных к ней в дом. Лейшина была на кухне с Глюком, а мужчины заняли "конференц-зал". Развлекались яблочным сидром и разговорами. Сначала беседа шла легко и даже забавно: ему показали фото, на котором он, придерживая Рерис за плечо, выходит из львовского аэропорта. Конечно, спросили, как съездил и как даме понравилась поездка. Он рассказал кратко про поездку и подробнее - про саму Рерис и историю их знакомства и брака. Потом, в ответ на вопрос "почему ты не показал жене край?" - подробно объяснял про перипетии отношений мага с донором вообще. Под конец привел три примера: один плохой, со смертью донора, другой жуткий, с сумасшествием и смертью реципиента, и третий удачный, их с Женькой историю. Когда он закончил рассказ, в комнате, кроме байкеров, обнаружилась молчаливая и очень задумчивая Лейшина. Пока остальные молчали, обдумывая услышанное, она прошла к окну, открыла форточку, закурила и предложила вернуться ненадолго к насущным вопросам. Разумеется, имелись в виду новости о судьбах Алисы и Полины.

Дейвин оглядел присутствующих и осведомился:

– Надеюсь, вы понимаете, что все, что я скажу, предназначено только вам?

– А что, тут есть кто-нибудь из прессы или, не дай бог, разведки?
– удивился Валькирыч.

– Не паясничай, - поморщилась Лейшина.

Дейвин мягко улыбнулся и предложил:

– Давайте я сперва расскажу, а потом вы доспорите?

– А кто тут спорит?
– хмыкнул Валентин.
– Но рассказать - это, конечно, хорошая идея.

– Ну тогда слушайте.

Дейвин решил, что чем быстрее он скажет правду, тем проще будет после. Видя его напряженную сосредоточенность, байкеры молчали, только смотрели на него в упор тяжелыми ждущими взглядами. Молчала и Лейшина, курившая у окна.

– Начну с плохого, - ровно сказал Дейвин.
– Ни Алиса Антоновна, ни Полина Юрьевна не смогут сохранить гражданство края. Остальные новости получше. Алиса Антоновна уже получает два специалитета, наш и здешний. Ей, скорее всего, предстоит работать в крае, но в составе контингента Аль Ас Саалан. Полина Юрьевна проживет год или два за звездами, потом, надеюсь, сможет вернуться сюда.

– Что-нибудь может помешать? Или кто-нибудь?
– внешне спокойно осведомился Валентин.

– Скорее, кто-нибудь, - ответил граф.
– Пока я не знаю кто. Но узнаю.

– А откуда такие выводы?
– спросила Лейшина, придавливая окурок в пепельнице.

– От пресс-атташе Охотников, - легко сказал Дейвин.
– Кстати, это Дина Воронова. Именно она выяснила, что кто-то следит, чтобы смола на воротах твоей подруги не засыхала, и что у этого кого-то есть и другие цели.