У свободы цвет неба

– А бой как будто не работа, - хмыкнули из динамика.
– Но я понял тебя. И при этом привычное им оружие прямое?

– Да, - подтвердил Евгений.
– И им вполне хватало для дуэлей их версии дестрезы, пока у них не появился новый естественный враг.

– Какой?

– Другая раса, ддайг. Это самоназвание. У них оружие изогнутое. То, что я видел, похоже на карабелу, только шире.

– Хм... Тогда, может, и будет твоему товарищу интересно.

– Будет, уж поверь, - хмыкнул Женька.
– Ддайг сражаются совсем не так, как сааланцы. Среди них нормальны усобицы с массовыми убийствами, пытки и истязания до смерти ради развлечения. Поэтому саалан их считают сумасшедшими.

– И поскольку изогнутое оружие подходит под их тип доспехов, видимо, они один на один красавчиков выносят, как деточек, - заключил некто из динамика.

Дейвин, поморщившись, кивнул.

– Да, - признал Евгений, - отряд, который вышел без мага и встретился с ддайг, можно считать потерянным. А еще саалан для сражения с людьми не надевают доспех. И когда мой друг увидел "польский крест", едва локти себе не грыз, думая, что его тут этому уже не научат. Ну что, возьмешься?

– Ну приводи.

– Через час ты свободен?

– Лучше через два. Приходите, - ответил неведомый человек из динамика и отключился.

– Пообедать успеваем, - заключил Ревский, задумчиво глядя на обомлевшего от счастья Дейвина.
– Только без фанатизма, не плотно. А то Роман любит взять с места в карьер.

Те десять дней да Айгит запомнил довольно смутно и отрывочно. В памяти, на которую он до сих пор не жаловался, остался разговор, похожий на допрос, о том, во что одеты те, против кого он будет применять оружие, и еще рассказ про то, что тканые и другие мягкие доспехи проще разрезать, чем разрубить. А все остальное слилось в череду вспышек удивления, удивления и еще раз удивления. Незнакомый баланс оружия, незнакомый удар, после отработки которого с непривычки ныли предплечья, мешок с репой, обернутый в тонкий войлок, и другой мешок, упакованный в непривычный тонкий материал, похожий на абаевую парусину, только черный. Понимание, что узкий изогнутый клинок объединяет возможности дуэльного и рабочего меча. Незнакомая стойка, в которой да Айгит кажется сам себе плоским, как лист бумаги, повернутый к противнику краем. Замечание Романа "не прыгай" - он недоволен, что Дейвин выпрямил ноги и движением макушки вверх показал начало атаки. Гудящие бедра и икры. Команда "Атакуй! Сокращай дистанцию сразу, не жди!". Почему-то похвала за пропущенный удар - "молодец, нашел дыру в защите". Непонятная защита, как будто вывернутая наизнанку от привычного Дейвину - та самая, с запрокинутой кистью. Потом еще одна, настолько же непредставимая, с вывешенным вдоль спины клинком. Постоянно повторяющееся замечание "руку за спину" и настолько же частое "не блокируй запястье". Длинный, длинный, нереально длинный учебный бой. Потом еще один такой же. Окрик "не стой на месте", потом еще и еще раз. Постоянное чередование атак - верх, низ, лево, право... Узор, который плетет кончик клинка Романа, чем-то напоминает нить заклятия, Дейвин почти разгадывает его - и снова ловит укол, на этот раз в кисть вооруженной руки. И сразу же получает совет не беречь клинок: зазубренное оружие наносит рваные, болючие раны, а война - не олимпийские игры. Крик Романа "стоп!" и объяснение, что не надо пытаться разрубить противника пополам одним ударом, задача другая: сперва отвлекающий рипост, а потом ремиз или реприз - второй, добивающий, удар. Попытка выполнить задание и новое замечание: "Не коли, режь! Оттягивай удар, оттягивай!"

Чаепитие после занятия, перед которым Дейвин, стесняясь пропотевшей насквозь одежды, попросился сперва в душ. Краем слуха уловленное объяснение Женьки удивленному Роману вполголоса: "Скажи спасибо, что он еще без мейка, хотя это и нарушение их этикета". Рассказ о том, что некоторые ясновельможные паны специально тренировались на оружии со смещенным к острию центром тяжести и очень хорошо знали уязвимые для режущих ударов сосуды на теле. Просьба Дейвина о второй серии уроков.

Усмешка Женьки в последний день: "Рапира все равно лучше" - и показательный бой, в котором у Романа вдруг не оказалось шансов, потому что Женька, быстрый и текучий, как таящерица, жалил стремительно и наверняка, находя в защите противника дыры там, где Дейвин и подумать не мог. По окончании поединка Дейвина ошеломила довольная ухмылка Романа: "Это ты еще не видел штыкового боя, фехтовальщик против опытного штыковика - сущий ребенок".

– Ну как тебе?
– спросил Женька в последний день, за три часа до самолета.

– Отлично, - улыбнулся ошалевший Дейвин.

– По тебе не скажешь, - усомнился друг.

– Я сам себе напоминаю щенка сайни, впервые вышедшего во двор, - признался граф.
– И мне стоит больших усилий отделаться от мысли о том, что я ничего не смыслю в фехтовании. Но Женька, это прекрасно. Ведь вы с Мариной приедете к нам на Ддайг? Ох, я не то спрашиваю, прости. На какой месяц вам делать приглашения? И на сколько человек?

Эгерт Аусиньш пришел примерно к тем же выводам, что и Иван Кимович Рудой, над чашкой кофе в кофейне Малаги. Но он никак не определял ни наместника Озерного края, ни сами обстоятельства. Просто черканул в блокноте несколько квадратиков, соединил их стрелками, допил свой кофе и открыл нетбук. Узнав, что Инга Сааринен никак не может приехать в гости или встретиться с ним на нейтральной территории, журналист, ничуть не смутившись, задал вопрос, когда ей будет удобно увидеться с ним в Израиле. Ответ слегка удивил Эгерта: Инга сказала, что до начала марта сможет увидеться с ним в любое время, а после названной даты почти наверняка встреча не будет возможна. Эгерт терпеть не мог зимний Израиль, особенно побережье, из-за постоянных и довольно утомительных влажных ветров, перемежающихся дождями. Но выбирал не он. Так что в конце ноября Эгерт вышел из аэропорта Бен-Гурион. Встречу Инга назначила в кафе на автовокзале. Придя в это царство сюрреализма, Эгерт сперва удивился, но быстро понял логику коллеги: если в Тель-Авиве нужно встретиться людям, не желающим быть чем-то большим, чем просто человеческие песчинки, Тахана Мерказит для них лучший выбор. Особенно если у одного из них талант знакомиться с людьми и обстоятельствами, деликатно определяемыми как "сложные", а вторая не хочет афишировать беременность, к которой явно имеет отношение не просто сааланец, а один из сильных мира сего, пришедших из-за звезд и заставивших уважать свое мнение и свое слово. Но разговаривать Эгерт собирался не об этом. Высказав все положенные благодарности за уделенное время, он прямо сказал, что рассчитывает получить сведения о процессе в Исанисе, не вошедшие в репортажи. И если это возможно, то и те, которые Инга не планировала включать в книгу. Его милая собеседница только улыбнулась: "Спрашивайте".

Разговор сокрушил все представления, которые Эгерт успел составить о саалан. Она рассказывала про невозможный, неправильный феодализм. Про феодалов, не участвующих в межевых войнах и соседских грабежах, а объединяющихся для совместной защиты от естественной опасности. Про раздел земли, подтверждаемый фактической способностью защитить простолюдинов от стихийных бедствий и капризов климата. Про включенное в понятие чести дворянина требование экономической компетентности. Про прямой договор лорда с каждым из крестьян на его земле - вместо прикрепления семьи к земле - и рекомендации крестьянину при переходе к другому лорду. Про порядок расторжения договора с лордом. Про экологическую этику саалан, в рамках которой прежде чем убивать даже рептилию, следует хотя бы попытаться убедить ее разойтись миром, а убивая для еды, нужно предпринять целый ряд мер для избавления животного от тревоги и страха. Про торговые отношения дворян, в том числе с императором. Про сааланский парламент, состоящий из знати, и думу, состоящую из зажиточных простых горожан. Про отношения парламента и императора. И наконец, про Академию, объединяющую в себе церковь и инквизицию саалан.

Расставаясь, Эгерт в рамках ответной любезности предложил Инге писать и звонить, если возникнет необходимость, не стесняясь. Она ответила вежливой улыбкой, в которой четко читалось "вряд ли это возможно", но взяла визитку и обещала написать. А потом спустилась на пятый этаж и отправилась куда-то по своим делам, а Эгерт поднялся на седьмой и поехал в Иерусалим, раз уж представился случай. А вернувшись оттуда, после недолгих размышлений направился в Таллинн.

Декабрь пошел по кочкам у всех. Вообще у всех, начиная с князя. Когда я поняла, что до сессии остались считаные недели, он меня вызвал и вручил приглашение в Старый дворец на летнепраздник, который приходился, как по заказу, на двадцать девятое декабря. А третьего января у меня был первый экзамен, и я очень рассчитывала успеть сдать если не две зимние сессии за один заход, то хотя бы часть экзаменов следующего года. И когда стояла с маркой в руке, вид у меня был, кажется, не самый радостный, потому что князь мне сочувственно кивнул и как-то без энтузиазма сказал, что у него приглашение тоже есть. И нет, пропустить нельзя ни мне, ни ему, а вот граф да Айгит останется здесь за главного на время отсутствия наместника. Из сказанного напрашивался вывод, что я в этот раз не главное блюдо. Но уже через минуту я поняла, что ошиблась. Димитри, щелкнув пальцами, открыл ящик стола и протянул мне смутно знакомый футляр. Я не удержалась, открыла сразу. Ну да, так и есть: платина, изумруды, рубины. То самое, что он прислал мне в двадцать четвертом году надеть на первый выход к его двору в качестве его человека. На мой первый выход после подписания соглашения, отмененного императором на суде. Соглашения, по которому я предала всех, включая себя. Не отшатнуться я сумела, но и только. Конечно, князь все понял.

– Ну нет так нет, - он с легкой улыбкой протянул руку.
– Против платья, надеюсь, возражать не станешь?

Я отдала футляр и замялась с ответом. Он с той же легкой полуусмешкой или полуулыбкой сказал:

– А впрочем, ты и тут права. С этой стрижкой форма Охотника - лучший выбор.

– Мой князь, - я прижала к груди кулак.

Он развлекался, конечно, я увидела это сразу, но так правда лучше. В форме Охотника я хоть кто-то. А в сааланском праздничном платье с армейской стрижкой буду выглядеть хуже не придумаешь. Да, этого в Аль Ас Саалан нет уже добрую сотню лет, но память у них что надо. Ассоциации сразу всплывут. Рабыня. Живая игрушка, которой не место в зале, наполненном знатью.

– Новый летний комплект взять не забудь, - засмеялся князь.
– Иди.

Я поклонилась и убралась за дверь, пока он не передумал. И только в коридоре задумалась: а чего он не рад-то? В кои веки есть возможность отпраздновать по обе стороны звезд, и никакие авралы и аварии не держат. Передернула плечами, отгоняя мысль, и бодро двинулась обратно в казарму через двор, наполненный горизонтально летящей водяной взвесью. Предчувствуя объяснения с Инис по поводу нового летнего комплекта, который мне понадобится посреди зимы, толкнула дверь подразделения...

– Мона Алиса, там тебя ждут, - окликнула меня с вертушки у входа девушка из подразделения Магды.

Я посмотрела на скамейки для посетителей, и у меня все внутри похолодело. Тесса Гаир в полном одиночестве, сидя на скамейке в позе приличной девочки, смотрела прямо мне в глаза. Я зачем-то поправила манжет форменной куртки и шагнула за вертушку. Шаг, два, три... шесть.

– Тесса?

Садиться рядом с ней на скамейку я не стала, и ей пришлось встать.

– Значит, это правда, - сказала она, обшаривая меня магическим зрением и едва не ощупывая.
– Ты снова маг.