У свободы цвет неба

Магистр замолк. В комнате то ли потемнело, несмотря на рассвет, то ли стало холоднее, Полина не поняла. Потом, сделав над собой усилие, пригляделась. Досточтимый Эрве действительно всех напугал, включая себя самого. По-настоящему. До бледности и скованности движений. Кроме, пожалуй, маркиза, тот так и сидел, с усмешкой попивая вино.

– Славная история, Эрве, - сказал он.
– Но круг закончит не она.

Не успела Полина удивиться, как Вейен повернул к ней голову.

– Вспомнишь еще какую-нибудь балладу из ваших?

– Сама - вряд ли, - призналась она.
– Я знаю нужное, но наизусть сейчас не прочту.

– Ну так я помогу тебе, - легко сказал маркиз и встал со своего места.

Полина даже не вздрогнула, только внутри нее все застыло. Это же надо было так удачно дать ему повод повторить все то, что они с ней проделывали полгода назад по их счету, подумала она. И ничего не сказала.

– Не бойся, - усмехнулся Вейен.
– Я не буду колдовать. Тебе только придется кое-что выпить, чтобы освежить память, а это питье не терпит перемещений кроме как в живых руках. Я принесу, подожди.

Он вышел из комнаты, сопровождаемый заинтересованными взглядами своих женщин и понимающей улыбкой магистра. Полина снова оглядела собравшихся и увидела еще одну слушательницу. Женщина в лиловом сааланском трауре молча сидела на скамье в углу. Полина видела ее в ратуше во время заседаний суда. Дочь Вейена и мать Унриаля. На вид ей было лет двадцать пять, но выглядела она печальной и подавленной. Полина понимала, что по сравнению с ней даже эта печальная дама в лиловом ослепительно хороша. Ее это не особенно трогало: дело двигалось к утру, и она достигла стадии недосыпа, приводящей рассудок в состояние остекленения и делающей тело бесчувственным и гибким, как воск. Самым важным ей казалось благополучно отбыть свой номер на празднике и отправиться в апартаменты отдыхать. Надо только проглотить то, что ей налили в новый бокал, а там... или сработает, или нет.

Сработало. На вкус напомнило лавандовый чай, прокатилось по горлу мятным холодком, толкнулось в голову, раскрывая глаза и обостряя обоняние и слух... Она почувствовала - можно говорить. И начала:

– До рассвета поднявшись, коня оседлал

Знаменитый Смальгольмский барон;

И без отдыха гнал, меж утесов и скал,

Он коня, торопясь в Бротерстон...

Балладу об убийстве дамы угадали сразу. Одна разочарованно поморщилась, вторая усилием воли стерла с лица скуку и надела вежливую улыбку. Полина продолжала декламировать, ровно и четко выговаривая слова, и даже получала удовольствие от текста. Эпизод беседы дамы с рыцарем сааланцев немного удивил, но они терпеливо слушали и даже немного оживились: неожиданный извив сюжета был им непонятен. Первый раз они ахнули, когда повествование дошло до ответа барона пажу. Дружно так, вовлеченно. Полина даже улыбнулась, продолжая читать балладу. Дамы исправно пугались и жались к маркизу, магистр Академии держался за ножку бокала, как утопающий за соломинку.

– ...И бродящим, открытым очам,

При лампадном огне, в шишаке и броне

Вдруг явился Ричард Кольдингам, - проговорила она.

Даурая и Натуара, схватившись за Вейена, хором негромко вскрикнули. Полина не изменила темп, только перевела взгляд на маркиза, читая следующие строки. Через два катрена допекло и его. Зябко поведя плечами, да Шайни потянулся за бокалом. Когда Полина замолчала, дочитав до конца, он задал вопрос совершенно не по этикету.

– Вот что мне интересно. Вы все такие бойкие после смерти или через одного?

Полина, все еще в тонусе после предложенного питья, широко и ясно улыбнулась:

– Так вы проверьте. Наши, украденные в рабство, тут наверняка умирали, найдите захоронение, и... ах, да!
– спохватилась она.
– Вы же не хороните в землю. Тогда есть смысл проверять места самой смерти.

Магистр вздрогнул.

– Вейен, ты был прав, - сказал он.
– Эта баллада страшнее.

Полина посмотрела в окно.

– Рассвело, - сказала она.
– Маркиз, дамы, благодарю за эту ночь. Не провожайте, я пройдусь по городу пешком.

До апартаментов она добралась, когда солнце стояло уже выше крыш, а сайни закончили развозить молоко. У крыльца ее ждал мелкомаг в цветах Димитри. Полина отмахнулась от него, сказав, что никуда не пойдет, и поплелась вверх по лестнице с одной только мыслью: рухнуть и выключиться. Но стоило ей коснуться щекой подголовья, как она услышала голос князя:

– Где ты была и кто тебя этим напоил? Полина, не спи! Тебе нельзя сейчас спать!

Марина не особенно любила ночные бдения, но привыкла к ним. За десять лет постоянного проходного двора в собственном доме привыкнуть можно ко всему. Она поняла, что вечер перестает быть томным, когда Афье да Юаль вдруг замолк на полуслове, наблюдая короткий разговор Асаны да Сиалан с магистром Академии. Несколько кинжальных реплик, которыми эти двое обменялись, звучали в полной тишине, Димитри вмешался уже под конец скандала. Потом, когда все разбрелись по залу, делая вид, что ничего особенного не произошло, Марина поймала да Юаля за рукав и попросила проводить ее в сад покурить. А на крыльце, стрекоча зажигалкой со стертым кремнем, спросила, что это было и как ей понимать увиденное. Афье долго молчал, а когда начал отвечать, на лице его не было ни тени обычной для сааланца улыбки.

– Ты ведь сама все видела, - сказал он.
– Эрве недоволен браком Асаны, и это понятно. Димитри сговаривал ее пять раз, но все пять раз Эрве расстраивал помолвку.

– Он на нее сам, что ли, претендует?
– хмыкнула Лейшина.

– Будь так, он мог просто прийти и сказать ей об этом. Жениться он, конечно, не может, но он красив, умен, вежлив... наконец, он самый образованный собеседник по эту сторону звезд... вряд ли дело могло кончиться отказом.

– Тогда чем она ему так насолила?

– Нет, - улыбнулся граф да Юаль.
– Она не солила ему вино. Но посолит, если выйдет замуж.

Марина задумчиво затянулась последний раз, выдохнула дым и придавила окурок в случайном блюдце, принесенном сайни.

– Что-то имущественное, да?

– Да, - подтвердил да Юаль.
– Родители виконтессы погибли, когда она еще училась, ее опекуном стала Академия.

– Доход с земли, верно?
– уточнила Лейшина.

– Именно так, - ответил Афье да Юаль.
– Но это справедливо, ведь защита земель от ящеров тоже задача Академии.

– Может, и справедливо, - хмыкнула Лейшина, - только наследнице уже не двенадцать лет. И насколько я знаю, она сама кого хочешь защитит от чего угодно.

– Нам всем предстоит это выяснить следующей весной, - вздохнул да Юаль.
– Ее родители были сильными магами, но задача оказалась слишком тяжелой для них. А теперь она встанет и перед Асаной. И Академия больше не будет ей помогать. Знаешь, Марина, я все еще впечатлен ее помолвкой. Нужно очень сильно любить человека, чтобы поставить под угрозу свою и его жизнь ради недолгой возможности быть вместе. Интересно, он знает?

– А что за задача?
– поинтересовалась Лейшина.

– Ящеры, - самым обыденным тоном сказал Афье да Юаль.
– Каждую весну они проходят от побережья к Сиале, чтобы спариться в пресной воде и отложить яйца в развалинах в устье Айны. Если дать им пройти свободно, они снесут с лица земли половину Исаниса. А следующей весной пойдут снова.

– Но почему тогда столица Аль Ас Саалан здесь, а не в устье Айны?
– удивилась Лейшина.

– А там ддайг, - усмехнулся да Юаль.
– Это их город, и они возражают против попыток там построиться. Оружием и огнем возражают, если ты понимаешь, о чем я. То есть огонь они как раз и не используют, но по итогам лучше бы уж жгли.