У свободы цвет неба

– Ты ничего о них не знаешь. Не тебе решать, что ей делать и как упокоиться. Таков их обычай.

– Ходить, дышать и говорить после смерти?
– уточнил ддайг.

– И не только.

Полина видела, как девочка еще выше задрала нос, уронив эту фразу.

– Что же они делают при жизни?
– Хтош, похоже, и впрямь впечатлился.

А вслед за ним впечатлилась и сама Полина. Описание обычаев людей земли в исполнении маленькой ддайг могло, пожалуй, убавить уверенности любому дикарю.

– Они подчиняют и едят своих врагов. Добровольно отдают свою кровь и даже части тела нуждающимся. Они отапливают дома молниями и запрягают в повозки гром. Летают на крылатых повозках выше облаков. А еще народ моей матери не знал поражений в войне десять поколений.

– И что же тогда делают на их земле северные захватчики?
– ехидно спросил Хтош.

– Не называй так народ моего князя, - прошипела девочка.

– Не проще будет спросить меня?
– усмехнулась Полина.

Девочка мрачно покосилась на нее.

– Я недовольна, мама.

– Да, Поля, - кивнула Полина.

Хтош обернулся к ней.

– Я спрошу тебя. Пожалуй, прямо сейчас.

– Саалан пришли к нам торговать. Между нами была рознь из-за того, что обычаи торговых сделок у нас различаются. Сейчас наши и их законники сообща решают это.

– Хорошо.
– Хтош снова дернул ухом, как кот, оглядел Полину очень внимательно и негромко позвал.
– Ранай!

Подбежала молодая ддайг, едва ли старше Майял.

– Понюхай ее, - приказал Хтош.

К удивлению Полины, девушка действительно сперва закатала ей рукав и уткнулась носом в локтевую впадину, потом обнюхала ее шею и подмышку. Полина с некоторым трепетом ждала продолжения, но девушка оставила ее в покое и подошла к Хтошу, отчитываться. Пока они мяукали по-ддайгски, Полина успела посмотреть на досточтимого и по его скисшему виду понять, что никто за ними не придет. Но трогать выкупленных пленников вроде бы тоже не собирались. Наконец, девушка закончила отчет вожаку орды, и он отпустил ее коротким жестом.

– Сейчас заговорит, - шепнула Полина дочери.
– Перескажи мне, я их не понимаю.

Девочка потянулась к Полине, и та взяла ее на руки, наплевав на боль, прострелившую поясницу и низ живота.

– Родичи, - сказала Поля шепотом.
– Весенний поход завершен. У меня в руках дар мертвой, и она с нами в родстве. Зеленый Сагайдан наш по праву сеятелей. Мы засеем его.

Хтош почти прокричал последнюю фразу и высоко поднял руку с зажатыми в ней луковицами безвременника.

– Мы идем искать место для дарованной жизни. Там, где остановимся, дождемся цветения, - прошептала девочка на ухо Полине.
– Оттуда расселимся по всему Сагайдану вместе с новыми семенами этих цветов.

Закончив свою программную речь, вожак орды обернулся к досточтимому, имевшему окончательно бледный вид.

– Ступайте в свою Дегейну и скажите Морской Грозе все, что видели и слышали здесь. Женщину из-за звезд берем с собой. Мы сами похороним ее, когда она захочет упокоиться.

Димитри получил известия из Дегейны с почтой через трое суток после того, как Полина ушла в портал. Утром у него не дошли руки просмотреть письма от Фанд и доверенных лиц. Начав читать почту вечером, он прежде всего открыл доклад оруженосца своей гвардии об очередной попытке Умры, вождя группы племен, занять долину реки Ибрис в среднем течении, чтобы перекрыть другим ордам, а заодно и саалан, выход с плато Сагайдан к морю, и о том, как маги и гвардия Фанд вместе с гвардией Димитри действенными и надежными методами объясняли родичу королевы Фианн всю бессмысленность его притязаний, тесня его назад, за малое внутреннее море Кэа, вглубь материка. После этого письма шли отчеты о торговых операциях и копии договоров, после них - просьбы о поставках товаров из края на Ддайг, и последним лежало письмо с описанием событий почти у самой Дегейны, в часе пути от города. Когда князь прочел его, уже перевалило за полночь.

Дейвина вызвали к князю с утра. Едва войдя в кабинет сюзерена, граф понял, что дневные планы можно выбрасывать в мусорное ведро, и хорошо если только дневные. Но такого удара он не ждал. Димитри посмотрел на своего зама без выражения и произнес:

– Полина у Хтоша. Вместе с дочкой. И он получил Сагайдан.

Голос у князя был бесцветный и страшный. Выглядел Димитри не лучше, чем говорил. Похоже, он не спал этой ночью.

– Как??
– выдавил да Айгит.

Вышло хрипло и тихо. Димитри поморщился:

– Досточтимые...

Дейвин посмотрел в лицо сюзерену и, презрев остатки субординации, спросил по-русски:

– Ну, я пошел?

– Куда?
– блекло поинтересовался князь.

– На Сагайдан, - ответил да Айгит по-ддайгски. Как о чем-то само собой разумеющемся.

– На них нет маячков, - мрачно ответил Димитри.
– Я и подумать не мог, что понадобятся, да еще так.

Дейвин шевельнул плечом.

– Но попробовать-то я могу!

– Можешь, - без энтузиазма согласился князь.
– У тебя даже время есть. Местная неделя или наш пятерик.

– До Сердца Сагайдана две недели дороги верхом, - напомнил граф.

– Если они туда дойдут, - жестко сказал Димитри, - говорить им с нами будет не о чем.

Унриаль да Шайни совершенно не заметил происходящего в резиденции: он был занят. Верховой ездой. И ему было очень сложно. Как любой уроженец Аль Ас Саалан, он знал, как договариваться с животным, но совершенно не умел приказывать. Результат оказался предсказуемым: его любили и рады были видеть все лошади конюшни, а выданная ему чалая беспородная Белка даже ревновала, когда видела его рядом с Машиной Ириской, но все разительно менялось, стоило сааланцу сесть в седло. Команды Унриаля Белка принимала за шутки и делала, что ей заблагорассудится, - в рамках допустимого на манеже.

Наконец, Маша, дергая себя за черную челку, высказалась: "Кобыла на тебе ездит, как хочет, когда будет наоборот?" Унриаль, бросив попытки добиться от Белки послушания земными методами, спешился и, взяв ее под уздцы, побежал с ней по манежу. Тренер, глянув на него, только выматерилась. Пробежав два круга и добившись от кобылы более или менее четкой рыси, Унриаль, разумеется, сел на землю. А потом упал навзничь. Белка с интересом его обнюхала.

– Что смотришь?
– сказал он ей.