Убить мажора (антисоциальный роман)

По этому поводу, в кулуарах брутально-гламурного общества ходило две истории.

Одна — будто бы хозяин этого клуба, бельгиец Ян Колн Ван Хольмм, был ярым поклонником всего американского, в том числе и американского Белого Дома. Поэтому нанимая проектировщика, он акцентировал внимание, что одна из комнат должна быть многофункциональной, объединить в себе и «зал дипломатических приемов», и «Голубой зал», и «Желтый Овальный кабинет», и быть непременно овальной формы. Как кабинет Президента США. Более того, каждое помещение ночного клуба он хотел назвать исключительно по-американски и ни как иначе.

По другой версии, Ван Хольмм был безумно суеверен, и желал, чтобы в клубе было хотя бы одно помещение абсолютно круглой формы. Потому как в круге потолка этой комнаты он хотел начертить какую-то круглую пентаграмму, которая должна была оберегать его толи от несчастий, толи приносить удачу и богатство. Ходили слухи, что в собственном доме Ян Колн имел круглую спальню, на потолке которой была нарисована такая пентаграмма. Что-то, вроде, Белой Пентаграммы — называемой «Могущество Света». Но никто и никогда ее там не видел. Неизвестные очевидцы, вероятно, из числа — умело раздвигающих ноги, утверждали, что в дневное время данную пентаграмму рассмотреть было невозможно, и только когда наступала ночь, эта пентаграмма проявлялась на белоснежном потолке, но опять же, только при специальном освещении. Здесь тоже, предположения расходились и имели две версии. По одной, пентаграмма якобы была нарисована какой-то специальной (освященной в церкви!) краской, вроде фосфорной. А по другой, все было сделано при помощи света, вроде выделения световых акцентов и создание светового рисунка на плоскостях стен. В принципе, осуществить задумку Ван Колна, что в первом случае — с фосфорной краской, что во втором, было не сложно, нужен был грамотный свето-архитектор способный сделать правильный подбор оборудования и света по спектральным характеристикам.

Войдя в Овальный зал, друзья расположились за удобным столиком, к деревянному подстолью которого крепилась стеклянная столешница. С непривычки Сергею стол показался не вполне функциональным, по причине того, что сквозь него можно было видеть ноги друг друга, а иногда и руки, ковыряющиеся в яйцах.

«Наверное, если бы это были женские ножки… было бы совсем другое дело! — думал Сергей, вздыхая. — А так…»

И все же выбор места, такого как Овальный зал, застолье — говорило о том, что вечер предполагал общение, Сергей волновался, но оно началось незаметно — с обсуждения меню.

Из присутствующих за столом, Сергей знал Николая, Илью и Лизу. Остальные, были Сергею незнакомы. Но, в процессе движения в овальный зал, Артур еще раз назвал присутствующих по именам и род их общественной и корпоративной деятельности.

«Ну, — шепотом и очень кратко начал Артур, — Колька, Илюху, Лизу ты помнишь? — В больнице?..

Дальше, Кирилл и Ксюша, твой тезка — Серега и Марина, и Егор.

Кирилл и Серега — братья, разница десять лет. Кирилл — старший, Серега — младший. Тот, что покрупнее — Серега, худощавый — Кирилл…

Скажи, со стороны и не угадаешь — кто старше?

Кирилл — юрист в Гильдии Адвокатов, ценитель дорогого алкоголя. Не скажу ничего, на счет компьютеров, но книги… это к нему — ботаник еще тот!

У Сергея — сеть авто-магазинов и автосервисов — от отца достались, любит настоящую охоту и экзотическую рыбалку — дайвинг, подводная охота, рыбалка с яхты с эхолотом. Так что, если желаешь рыбки — это к нему!

Ксюха — девушка Кирилла — начинающая манекенщица; на ней наше культурное просвещение и всякие «романтики». Маринка — какая-то шлюшка… с Сергеем второй раз вижу.

Егор — студент, его папа — главный областной «мент»…

Ну, вот, будь знак'oм!»

Ксюша и Марина внимательно изучали меню. Некоторые из ребят, свои кулинарные предпочтения назвали сразу, вероятно, по причине того, что часто здесь бывая. Остальные — стали оживленно меню обсуждать. Все, кроме Сергея.

— Серега, ты что будешь? — наконец спросил Артур.

— Я? Спасибо, ничего…

— Давай, выбирай! — Артур толкнул по поверхности стола меню, — Я тебя привел — я тебя и угощаю. — После этих слов большая часть сидевших за столом неодобрительно поглядела на Сергея. То ли от того, что Сергей отказывался, то ли от того, что был не платежеспособным, раз его опять спонсирует Артур. — Давай, давай… Так… — раздумывая протянул Могилевский, — ну, пить ты будешь тоже, что и все. Есть, что будешь?

— На твой выбор… — предложил Сергей, избавляясь от обременительной участи. На самом деле, мысли Сергея сейчас, были заняты совершенно другим. Ему хотелось вырваться из оков скучного банкетного стола и оказаться в Гавана-баре; оказаться в том месте, которое отныне и теперь уже всегда у него будет ассоциироваться с Александрой. Ему казалось, что она здесь, рядом. Сидит на привычном, у бара, месте, в элегантном и роскошном платье, пьет вино «Martini Asti».

— Мне надо ненадолго отлучиться, — произнес Сергей спустя некоторое время.

— Давай, — согласился Артур, — только недолго!

Сергей бежал по лестнице в Гавана-бар, со второго на первый этаж, перепрыгивая через две ступени. Он пытался сосчитать их, как делал всегда:

«Два… четыре… пять, то есть шесть… — считал он, сбегая. Но был так возбужден, что счет просто не давался ему, — восемь… пролет…

…двенадцать… тринадцать… тьфу, блин!», — сбился он снова. Все мысли, все чувства были заняты мыслями лишь об одном — увидеть Манхеттен. Встретиться с ней снова. Испытать хотя бы на краткий миг все то, что так невыносимо приятно и трепетно, и томительно. Удовлетворить свое животворное влечение хотя бы этим немногим, что позволено ему, находясь рядом с ней. Немногое. Платоническое, но желанное.

Этим вечером Гавана-бар напоминал жужжащий улей. Медленно двигаясь в потоке беспорядочно снующих людей, Сергей спотыкался и извинялся, не глядя. Вглядывался в толпу, протискивался через людей, искал ее и не находил. Дважды пробежав по Гавана-бару, Сергей выскочил на вход. Стоял рядом с охранником, вглядывался в лица длинной вереницей гостей. Так и не дождавшись обожаемого им объекта, заспешил на ненавистный ослепительный Танц-Пол.

Совершенно расстроившись, не найдя Манхеттен ни в баре, ни на Танц-Поле, Сергей вернулся в Овальный Зал. За столом веселье было уже в самом разгаре. Добавленная доза алкоголя еще сильнее сказалась на состоянии Артура.

— Серый, где ты был! Мы уже вовсю празднуем!

— Я здесь, — ответил Сергей угрюмо, подумав, что Артур подозрительно быстро опьянел: «Все-таки, тому недавно вырезали «миндалину кишечника», как назвала аппендикс, пожилая медсестра хирургического отделения».

— Что… сегодня, опять без девочек? — спросил Сергей.

— В смысле? — не понял вопроса Артур.

— В смысле — ты опять набухался… — язвительным тоном произнес Сергей.

— Все под контролем! — злобно огрызнулся Артур, прищурив и сверкнув блестящими глаза. — Сиди, ешь!

Кредо Артура — «не мешать алкоголь и женщин» — автоматически блокировалось. Вернее, оно не распространялось на женщин в полном объеме, что нельзя было однозначно сказать про алкоголь. Артур допускал наличие и присутствие алкоголя в момент свидания с женщинами, и совершенно игнорировал женщин, когда у него было свидание с алкоголем. В этом была совершенная его нестабильность, потому как нередко вовремя свидания и запланированного соития с очередной очаровательной девочкой, внезапно и абсолютно неожиданно все могло трансформироваться в свидание с алкоголем. Он называл это — внеплановая трансмутация желаний.